Белая гвардия. Рассказы. Бег. Жизнь господина де Мольера

К сожалению, вершители судеб могут распоряжаться всеми судьбами за исключением своей собственной

Человек жаждет смеха, и придворного так же легко рассмешить, как и простолюдина.

Улетающий в чёрное, потрескавшееся небо Бог ответа не давал, а сам Николка ещё не знал, что всё, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.

Но капор обветшал, быстро и странно, в один последний год, и сборки осеклись и потускнели, и потерлись ленты. Как Лиза «Пиковой Дамы», рыжеватая Елена, свесив руки на колени, сидела на приготовленной кровати в капоте. Ноги ее были босы, погружены в старенькую, вытертую медвежью шкуру.

И все было по-прежнему, кроме одного - не стояли на столе мрачные, знойные розы, ибо давно уже не существовало разгромленной конфетницы Маркизы, ушедшей в неизвестную даль, очевидно, туда, где покоится и мадам Анжу. Не было и погон ни на одном из сидевших за столом, и погоны уплыли куда-то и растворились в метели за окнами.

Барабанчикова (садится, закутанная в попону, говорит кисло). Ты, интеллигент! Заткнись мгновенно! Здесь не Петербург, а Таврия, коварная страна. «Погоны»... «погоны»... Если на тебя погоны нацепить, это еще не значит, что ты стал белый! А ежели я себе звезду на голову надену, ты уж будешь передо мной плясать, «Интернационал» напевать? А если отряд переодетый? Тогда что?

Мысли текли под шелковой шапочкой, суровые, ясные, безрадостные. Голова казалась легкой, опустевшей, как бы чужой на плечах коробкой, и мысли эти приходили как будто извне и в том порядке, как им самим было желательно.

В квартире у них тепло и уютно, в особенности замечательны кремовые шторы на всех окнах, благодаря чему чувствуешь себя оторванным от внешнего мира... А он, этот внешний мир... согласитесь сами, грязен, кровав и бессмыслен, а наши израненные души ищут покоя вот именно за такими кремовыми шторами...

Потомки! Не спешите бросать камнями в великого сатирика! О, как труден путь певца под неусыпным наблюдением грозной власти!

Сатира действительно, как известно всякому грамотному, бывает честная, но вряд ли найдется в мире хоть один человек, который бы предъявил властям образец сатиры дозволенной.