М. Ю. Лермонтов. Избранное (эксклюзивное подарочное издание)

Как-то немного неудобно что ли браться писать рецензию на один из столпов русской классической литературы. Но все же решусь. Оправдывает меня лишь то, что это не столько рецензия, сколько мое восприятие этой книги: не из-под палки в рамках школьной программы, а вполне осознанное прочтение. Итак...
Очень интересен сам способ преподнесения истории, автор выстраивает следующую цепочку повествования:
предисловие (в котором Лермонтов объясняет смысл названия и всю его ироничность),
"Бэла": повествование от первого в лица, в которое автор включает рассказ Максима Максимыча (который переносит нас в более раннее время и знакомит собственно с героем - Григорием Александровичем Печориным и представляет его на примере истории с молодой черкешенкой Бэлой, ее братом и разбойником Казбичем в достаточно невыгодном свете),
затем снова авторское повествование (из которого мы узнаем подробности получения автором дневника Печорина),
предисловие к дневнику Печорина (из которого становится заблаговременно известно о смерти героя),
и собственно сам дневник, ведущий повествование от первого лица - самого Печорина, и состоящий из трех параграфов-историй:
Тамань (в которой Печорин спугнул трех воров контрабандистов, среди которых находились слепой мальчишка и восемнадцатилетняя "русалка"-соблазнительница);
Княжна Мери (в которой Печорин, ведомый своим самолюбием, влюбил в себя молоденькую княжну и честно признавшись оставил ее; сыграл со своим знакомым-товарищем Грушницким, будто марионеткой, на его чувствах и застрелил на дуэли, якобы защищая свою честь и честь княжны; и, наконец, испытывает чувства своей замужней возлюбленной Веры и, поняв, что ради нее готов пожертвовать всем, бросается вслед за ней, загнав до смерти коня, однако, по пути бросив затею догнать ее и проститься, отказывается от тихого спокойствия и отправляется дальше;
Фаталист (в которой Печорин обезвреживает пьяного казака, зарубившего шашкой офицера Вулича, печать смерти, на лице которого, сам Печорин и увидел).

Как бы высокопарно это не звучало, но у меня осталось впечатление фундаментальности произведения в целом, а также глубины и неоднозначности характера главного героя, его многогранности.
Несколько сюжетных линий захватывают внимание, но развитие сюжета ожидается не ради него самого, а ради того, чтобы увидеть человеческие мысли и поступки в предлагаемых Лермонтовым обстоятельствах, понять их или не понять, принять или не принять, согласиться с ними или нет.
И вся эта палитра человеческих характеров раскрыта на фоне потрясающе красивого описания пейзажей Кавказа, прочтение которого доставляет огромное удовольствие.

О, как же необыкновенно хороши иллюстрации Рейпольского в этой книге! Увидеть их раз - и сразу Рейпольского полюбишь (я полюбила). Именно красота этих иллюстраций удерживает меня от того, чтобы с книгой расстаться, потому что она мне не понравилась. Она напомнила мне то жуткое время в школе, когда мы изучали "Капитанскую дочку", и я тогда впервые в жизни не знала, ЧТО написать в сочинении, потому что книга не вызвала у меня никаких чувств (потом то же самое случилось со мной после прочтения "На дне" (я ненавижу пьесы!).

Я сказала маме своей, что признаю, что Лермонтов - прекрасный поэт, но в "Ашике-Керибе" я не увидела никакой красоты и даже (пожалуйста, простите меня, книголюбы) особого смысла. Что даже толком не поняла, о чем же речь в этой сказке. А мама ответила, что это прекрасная сказка и тут же по памяти мне пересказала её содержание. Пусть я не права, но про себя точно знаю, что текст этот не полюблю, у меня в душе на него нет отзвука и вряд ли уже будет.

Когда мы проходили это произведение в школе, я читала и думала, что это - обо мне, и что Печорин - это я (в другом гендерном варианте)))
А вообще, я думаю, это центральное произведение творчества Лермонтова. Центральное не потому, что "лучше", "интереснее" и т.д. Просто все звучание его поэзии, вся его меланхолия есть в Герое Нашего Времени. Все его стихотворения вписываются в одну из частей, в один из эписодов этой книги. Словно то, что раньше существовало в них по отдельности, теперь стало одним единым произведением.