Н. В. Гоголь. Собрание сочинений в двух томах. Том 1. Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород

Вий - кто не читал знаменитый классический ужастик Н.В. Гоголя? Я думаю, мало таких людей найдется, а уж если не читали, то слышали наверняка или смотрели экранизацию.
Поэтому попытаться сказать что-то новое об этой мистической истории вряд ли получится. А какой смысл повторяться?) Будет отзыв на конкретное издание.
Гоголь читан-перечитан и в библиотеке собрание сочинений имеется, но эту книгу я заказала осознанно и только ради иллюстраций и оформления. Весьма недорогое издание в суперобложке и с твердым переплетом от издательства Mikko. В самом начале идет краткий очерк о Николае Васильевиче Гоголе. Затем начинается знакомый рассказ про дьявольски красивую, мертвую и жуткую панночку, пана-философа Хому Брута и нашу славянскую нечисть. Иллюстрации Эдуарда Новикова потрясающие, в духе мистического содержания, полностью передают атмосферу и погружают в происходящее. В коричневых тонах, выполненные в какой-то неведомой мне манере штриха. И в самом конце книги имеется Толкование мифических существ. Читателю преподносят информацию о черте, ведьме, русалке, нечистом мертвеце и о самом Вие.
Вий перечитан с огромным удовольствием и раз 10 пролистан )

Это довольно небольшая (особенно по сравнению с «Мертвыми душами») повесть Гоголя, которая тем не менее, несмотря на свой маленький объем, стала довольно популярной и любимой у многих читателей. Как правило, многие знают или слышали про «Вий», даже если не читали ее. Фраза «Поднимите мне веки» знакома практически каждому.

Гоголю удаются мистические истории, это прям его конек. Его язык довольно таки заточен под данный жанр. «Вий», помимо мистики, еще и содержит отличный хоррор для того времени. Даже с учетом современного мира, эта история нет-нет, да холодок по спине пускает. Жутковато, страшновато и маловато, хотелось бы побольше.

Семинарист Хома Брут вынужден 3 ночи читать молитвы над умершей накануне молодой панночки. Как бы ему не хотелось избежать данной участи, но придется взять волю в кулак и сделать это. В церкви он сталкивается лицом к лицу с самым страшным.

Повесть определенно стоит прочитать всем любителям страшных историй. Школьникам также может понравится, даже тем, кто в принципе читать не особо любят. Если вам понравились «Мертвые души», можно прочитать «Вий» для сравнения, как автор себя показывает в разных жанрах. Если «Мертвые души» вам не понравились (как мне), то тем более стоит прочитать «Вий», чтобы дать еще один шанс автору.

Предполагаю, что книгу прочитали все, кто учился в школе. Сюжет, с чего началось и чем закончилось помнят все или почти все. Но я , прочитав ее сейчас, после большого послешкольного периода, показалось, что прочитана какая то другая история, про Тараса, но не та. Школьные воспоминания совсем другие: это история героя, история о смелости, чести, мужестве, братстве. Один из одноклассников на уроке литературы, помню, сравнил Тараса Бульбу с Прометеем, назвав его "как украинский Прометей". Сейчас же в произведении увидела совсем другие ключевые стороны: неорганизованность войска, большая часть поражений из-за пьянства и т.п. Совсем по другому посмотрела и на Андрия: если сделал свой выбор, как и иди до конца, если решил пойти рубить братьев, руби. Что вдруг остановило? Почему решил погибнуть от руки отца? У отца рука не дрогнула.
Очень жаль, что заново прочитав, не ощутила прежних чувств к произведению. Может через время опять вернусь к нему и увижу прежнее или что то новое.

Это единственное произведение Гоголя из школьной программы по литературе, которое я не читала. Почему вдруг так случилось, я уже не помню. Помню, как его обсуждали на уроках, помню несколько отрывков из фильма, которые показывали в рекламе. Но ни одну из экранизаций я тоже не смотрела.
И вот теперь, когда мои дети уже ходят в школу, я прочитала Вия.
Привыкнув к современным фэнтезийным сказкам, гоголевский сюжет кажется очень необычным. Прочла в какой-то рецензии, что подобные народные поверья-страшилки во множестве можно встретить у многих народов. Но я никогда такого не слышала. Подобный образ ведьмы для меня оказался совершенно внове. "Ведьмы", которые жили на окраинах русских деревень, могли порчу навести, снадобье сделать, заговор прочитать. Но вот чтобы они внешность меняли и на людях ездили - такого я никогда от народа не слышала. Так же и с Вием - персонаж с веками до пола совершенно новый для меня, а ему, судя по всему, несколько сотен лет.
Что в школе, что сейчас, я очень переживала за главного героя, расстроилась, когда он умер. Зачем писателю понадобилось его убивать? Хотя нет, это не писатель, это народ его убил в своих страшилках. Писатель просто художественно оформил народные поверья. Чем-то напоминает наши детские страшилки про черную комнату и черную руку.
При пересказе друг другу в темноте ночи смерть героя уместна. А вот при чтении в художественном рассказе хочется победы добра над злом (в данном случае победы силы духа героя) и хэппиенда.

Наша память работает очень странно. Я хорошо помнила все события после начала молитв Хомы Брута, но что было до?
А ведь Гоголь нарисовал целый мир мужской, беспечный и безграничный. Вчитайтесь!

"

Они такие юные, такие наивные и простые! И что они могут против боли реального мира, а ещё более - мира нереального? Проще стать лошадью ведьмы, чем выстоять против искушения посмотреть за грань.
Хома Брут держался за надежду до конца. И хочется верить, что ему удалось хотя бы что-то.
С детства история стала ироничнее и глубже.

Благодарю ̶ж̶е̶с̶т̶о̶к̶у̶ю̶ очаровательную BeatriceBelial за то, что сегодня ночью во время бессонницы писал данную рецензию, что проспал и опоздал на работу, что начальница, словно панночка, с жуткой улыбочкой стояла надо мной, а я боялся посмотреть на неё, шепча совсем не молитвы...

В "Освобождении Толстого", Бунин привёл древнюю легенду о странном ангеле, сплошь покрытом глазами, слетающего к умирающему человеку. Если ангел видел, что человек ещё не готов умереть, что он может дать увидеть миру нечто новое, то он давал ему с себя глаз, и человек темно смотрел на мир больше чем двумя глазами, словно бы из ночи смерти смотрел и видел иное, странное, страшное.
Думается, эту легенду можно применить ко многим писателям, но больше всего - к Гоголю и Достоевскому.
Кто-то из фрейдистов однажды заметил, что Шекспир и Достоевский скрывали в себе тёмные бездны порока, и если бы они не населяли убийствами и насилиями свои произведения, то убивали бы в реальной жизни. Разумеется, мысль пошлая, и за такие вот слепые мысли Набоков и не любил фрейдизм. Но в голом изгибе этой мысли есть нечто правдивое.
Есть в Гоголе два странных тяготения к небесному и инфернальному. Две духовных орбиты, два меловых круга орбит, за которыми - звёздный ужас ада, так часто подступающего к нам, и тогда мы, словно герой повести, боимся обернуться, посмотреть на него, но чувствуем на плече его тёмный, леденящий взор, мёртвое дыхание звёзд.
Одна духовная орбита Гоголя - центробежная : ангелическая, другая - центростремительная : демоническая.
Пересечение этих орбит - мучительное заламывание крыльев души. Тут уже не бог с дьяволом борются в сердце ( по-Достоевскому), тут нечто ещё более древнее : Хаос ада борются с раем и светом, и крылья захлёбываются холодным ветром ночи.
Так что же Гоголь хотел нам сказать в этой самой таинственной повести русской литературы, во многом равной беседе Ивана Карамазова с чёртом? С чем, с кем в себе мучительно вёл разговор Гоголь? Что вышёптывали его пальцы на белой простыне в конце его жизни, что шептало его перо, когда он писал "Вия"?
Какую Мистер-Хайдовую свободу он давал нечто тайному и тёмному в себе в ночи искусства, носясь чёртом по по ночному Петербургу, ведьмой, по ночным и поющим цветам Украины?

Сюжет "Вия" знаком каждому. Начинается повесть с весёлых будней семинарской школы, с игривых кулачных драк между богословами и философами ( всегда побеждали богословы, богословие, но в конце повести появится древняя тёмная сила, от которой достанется и богословию и философии), с театральными представлениями об Иродиаде ( состоявшей в браке со своим дядей Иродом Филиппом II, также вступила в преступную связь с его родным братом, за что и навлекла на себя гнев народа и Иоанна Крестителя, чью голову она попросила Ирода приподнести ей на блюде.
Символика проста : от искушения тёмной красотой женщины, мужчина теряет голову. Философы. богословы, - те, кто должен проповедовать бога и говорить и божественном, отворачиваются от бога, говорят о другом, губы шепчут что-то сладострастное, тёмное...)

Во время каникул, три студента : богослов, философ ( Хома Брут) и ритор ( темно опрокинутый символ Волхвов), странствуют, сворачивают с тропинки для пополнения провианта. Стоит отметить, что почти всю дорогу, Хома Брут чертыхается, да и вся компания не отличается благочестием.
С тропинки свернули. Рядом должно было быть село, но его почему-то не было.
Есть призрак Летучего голландца, а есть призраки блуждающих, неприкаянных, проклятых сёл. Вот на одно такое зачарованное село, темно и жутко расцветшее в поле, и набрели наши странники.
В одной из хат им открыла двери странная старушка. Символично, как она расположила странников на ночлег : Хому Брута она поместила почти в новозаветный пустой овечий хлев.
И вот, ночью началось самое интересное. Старуха пришла к Хоме Бруту, словно слепая, шарила руками в темноте, искала его, что почти зеркально перекликается с дальнейшими событиями, когда панночка в церкви шарила руками в воздухе и не могла увидеть Брута, очертившего себя кругом заклятия, что наводит на странные мысли о ткани времени Ада, его тёмных зеркал, о делириуме одной пьяной и грешной души. ведущей мучительный разговор со своим чёртом.
Итак, наша бойкая старушка садится на философа, и скачет на нём по роскоши ночи, пению цветов и рек, словно бы унося душу героя в иной мир, в отверженный, поруганный, тёмный, но прекрасный мир русалок, нечести - мир сказочного бессознательного природы

Разумеется, эта "скачка", "езда" на мужчине, имеет и эротический подтекст. Далее, события приобретают ещё более ̶н̶е̶п̶р̶и̶л̶и̶ч̶н̶ы̶й̶ фантастический оттенок : Хома Брут борется с ведьмой и "скачет" уже на ней. Вот так вот загнав и утомив ведьму, при этом огрев её поленом ( фрейдисты навострили уши), наша бедная старушка упала замертво, обратившись в прекрасную, молодую девушку.
Тут интересен сам факт того, что сильной ведьмой овладел мужчина. Так кто же такой Хома Брут? Он, как и чёртик Чичиков из "Мёртвых душ", не знал кто его отец и особенно, кто его мать. Может, его мать была не совсем простой женщиной? Может, в Хоме Бруте тоже дремали ведьминские, тёмные силы? Или же подобный "акт" со стороны ведьмы был некой попыткой инициации?

Продолжение..

Во всяком случае, произошла Достоевщинка, с нанесением старушке удара тупым предметом по голове : символ всего старого, сказочного мира, с прекрасными русалками, гномами, сиринами, для которых не оказалось места в христианском раю.
Вскоре по селу разнеслись слухи, что у Сотника умирает дочка, еле дошедшая под утро домой вся в побоях.
Перед смертью она просила лишь об одном : чтобы отходную по ней в течение 3 дней читал Хома Брут - "Он знает..."
Что должен был знать Хома Брут?
Быть может, панночка, как символ прекрасной, белоснежной красоты жизни, пленённая тёмным злом, томилась этим злом? Желала, чтобы на неё взглянул чем-то родным, Хома Брут, и увидел её подлинный, молодой и прекрасный лик, а не её обезображенный временем и жизнью страшный лик ведьмы?
Сколько было панночке лет? Да и родная ли она дочка сотника? Есть в ней черты древней, самой первой соблазнительницы - Лилит, её сверкающая красота и тёмная страсть к младенцам, вообще к тематике продолжения рода, к Эросу, к утраченному раю солнца юности самой жизни.
Есть в ней что-то от Жены, облечённой в солнце, стоящей над обращённым месяцем, который так чертовски жутко улыбнётся нам в повести.

А может, ведьме, словно тёмному андерсеновскому лебедю, как символу языческого, панического мира с дриадами и нимфами, было попросту скучно и грустно? Она смотрела на то, как люди в селе играли в скачки ( вполне невинные), и тоже решила так поиграть, но на свой манер. "Природа не имеет друга для игр", сказала бы Эмили Дикинсон.
Тут мольба и тоска поруганной, языческой души природы по ласке и человеку, который забросил этот сказочный мир, и он зарос, адичал, как и церковь и Вий в конце повести.
В этом смысле у Блока есть символичный стих о "Старушке и чертенятах":

Григорию Е.

Побывала старушка у Троицы
И всё дальше идет, на восток.
Вот сидит возле белой околицы,
Обвевает ее вечерок.

Собрались чертенята и карлики,
Только диву даются в кустах
На костыль, на мешок, на сухарики,
На усталые ноги в лаптях.

«Эта странница, верно, не рада нам —
Приложилась к мощам — и свята;
Надышалась божественным ладаном,
Чтобы видеть Святые Места.

Чтоб идти ей тропинками злачными,
На зеленую травку присесть…
Чтоб высоко над елями мрачными
Пронеслась золотистая весть…»

И мохнатые, малые каются,
Умиленно глядят на костыль,
Униженно в траве кувыркаются,
Поднимают копытцами пыль:

«Ты прости нас, старушка ты божия,
Не бери нас в Святые Места!
Мы и здесь лобызаем подножия
Своего, полевого Христа.

Занимаются села пожарами,
Грозовая над нами весна,
Но за майскими тонкими чарами
Затлевает и нам Купина…»

( Забавно отметить, что "Григорий Е. - это ёжик, которого подобрал на дороге Блок)

Заброшенная церковь с панночкой - символ человеческого тела, забывшего о боге и душе, и тем самым впустившего в себя нечто тёмное : так в разбитое окно церкви влетает тёмным лоскутком летучая мышь...
Наш философ заперт в церкви. Свечи дрожат язычками огней. Со стен мрачно смотрят потемневшие лики икон. Перед ним - гроб с прекрасной панночкой, с кровавой слезой томления о чуде воскресения, преображения.

Такая страшная, сверкающая красота! - восклицает Хома Брут.

Что так поразило его в этой нечеловеческой, инфернальной красоте на грани жизни и смерти?
Такая царственная красота, обжигающая своим тёмным холодком, может погубить и спасти, спасти целый мир, и погубить этот мир, слишком мужской мир.
Бесспорно, именно в этом жарком шёпоте восклицания Хомы Брута, исток известных слов Достоевского о красоте, как о страшной силе. И если вся русская литература, по словам Достоевского, вышла из гоголевской "Шинели", то само творчество Достоевского, вышло из этого изумления Хомы Брута перед инфернальной женской красотой, вышло из той самой тёмной и заброшенной церкви.
Интересный факт : у Достоевского, в Неточке Незвановой есть почти зримое, зеркальное эхо этой оцепенелости перед белоснежной женской красотой смерти, в данном случае, у пробудившейся Неточки, увидевшей над собой тихий лик будущей инфернальницы - лицо юной княжны Катерины.

Продолжим. Три ночи, проведённые Хомой Брутом в церкви, с летающим гробом и ожившей панночкой, отражают в некоторой мере три искушения Христа. Ни панночка, ни Вий, этот тёмный дух недр земли, природы, которого она призвала, не могут увидеть очертившего себя священным кругом Хомы Брута.
Вся беда в том, что Хома ( Фома), не верил себе, вечному свету в себе же. Словно Орфей в аду, он оглянулся на Вия, и Вий увидел его. Так современный Орфей в очередной раз потерял свою вечно-юную душу.
Тут некая саморефлексия мучительно раздвоенной души. Всей долго сдерживаемой, тёмной инерцией отверженной души природы, Хома Брут взглянул на себя, и не выдержал этого густого, сокрушающего взора. Словно бы сама природа взглянула на себя со стороны взором одичавшего и забытого бога, и не выдержала этого. Хома Брут - рухнул на пол, и душа его отлетела ( в ад? в рай? в окно, неким бесёнком ли, летучей ли мышью?).
В тот же миг ( почему бы и нет?), демонов и гномов, держащих веки Вия, разметало по стенам, полу, с падающими иконами. Далее, следует гоголевский апокриф апокалипсиса ( увиденный "другой стороной"), с открывшим дверь церкви человеком в тёмном с крестом в руках и светом, ворвавшимся в церковь, демонами, застрявших в стенах и окнах, и, наконец, с жутким образом церкви - Земли, заросшей природой и тернием звёзд, оставленной и богом и чёртом.
Прошло время. Где-то в тёмном сердце церкви, среди змеения терновника и дикой виноградной лозы, нежно обвившей гроб, лежит спящей красавицей панночка, и гроб, словно жуткую, тёмную колыбель, ласково раскачивает ветер и ночь, касаясь его бледными ноготками листвы и цветов.

Когда я достал эту книгу и начал читать, заканчивался третий год войны, в которой произошел перелом и даже самые большие скептики не сомневались в нашей победе. Почему "достал"? Да потому, что книга тогда была большим дефицитом,и даже в библиотеке была очередь на ходовые книги. А о войне я упомянул потому, что мы, мальчишки, за три военных года настолько пропитались военной тематикой, что все остальное казалось нам не стоящей ерундой. В "Тарасе Бульбе" войны, хотя и не современной,было выше крыши. Воспринимая ее, как книгу о войне, я, тем не менее, почувствовал ее семейный драматизм, личную трагедию ее главных героев, которые без колебаний разделились для меня на "белых" - Тарас и Остап - и "черных" - Андрий - без всяких оттенков. Несмотря на привлекательность Андрия, которую чувствуешь в начале повести, после его измены я возненавидел его лютой ненавистью главным образом за то, что своих родных, Родину он предал из-за женщины, что мне казалось наиболее позорным. Зато я восхищался мужеством и стойкостью Остапа, не сдавшимся даже под самыми жестокими пытками. И мне жалко было волевого и неустрашимого Тараса, потерявшего такого сына, как Остап.

Сразу после "Вия", который входит в гоголевский сборник "Миргород", я включила другую аудиокнигу с произведениями великого русского классика украинского (сам Гоголь писал – малороссийского) происхождения – "Вечера на хуторе близ Диканьки". Первой повестью в этом сборнике и является "Сорочинская ярмарка".

История любви Грицька и Параски меня больше увлекла в экранизации, чем в книге, а вот история чёрта и его красной свитки мне больше понравилась в оригинале у автора. Поймала себя на мысли, что украинские слова в тексте типа "очипок, дивчина, парубок, жинка, пан" и т.п. раздражают. Лучше, видимо, пока на "Петербургские повести", где этого нет.

Читать, тем не менее, советую.

Книга Николая Васильевича Гоголя "Вий" оставила после себя глубокое впечатление и множество мыслей. Это произведение является одним из самых ярких и запоминающихся в творчестве автора, а также в русской литературе в целом.

Сюжет книги разворачивается вокруг главного героя - Хомы Брута, молодого философа, который отправляется в далекий хутор, чтобы провести три ночи у гроба умершей панночки. Эта история полна мистики, страха и напряжения, что делает ее увлекательной и захватывающей для читателя.

Автор мастерски создает атмосферу ужаса и безысходности, которая окутывает Хому на протяжении всего повествования. Гоголь умело использует элементы фольклора и народных преданий, чтобы усилить мистический эффект книги. Вий, демоническое существо, является центральным образом произведения, олицетворяющим страх и отчаяние перед лицом смерти.

Одним из главных достоинств "Вия" является его язык и стиль написания. Гоголь обладает уникальным даром создавать яркие и живые образы, которые надолго остаются в памяти читателя. Его описания природы и персонажей являются настоящими шедеврами литературного искусства.

Однако, стоит отметить, что "Вий" - это не только история о борьбе с силами зла, но и размышления о человеческой душе, судьбе и смысле жизни.

Гоголь поднимает важные философские вопросы, такие как проблема свободы и предопределенности, роли религии в жизни человека и многих других.

В целом, "Вий" является произведением, которое будет интересно прочитать каждому, кто ценит русскую литературу и интересуется мистическими произведениями. Эта книга оставляет после себя сильное впечатление и заставляет задуматься о многих вещах. Рекомендую всем, кто еще не знаком с творчеством Николая Гоголя.