Страдания юного Вертера

Что же мы имеем? Роман в письмах, пишет Вертер Вильгельму, своему другу. Вертер пишет о своих чувствах к даме, которая заполнила все его мысли, растревожила душу и не дает покоя. Иными словами, Вертер влюбился и места себе не находит. Любовь безответная, ибо его избранница Лотта помолвлена с другим кандидатом и в отношения нашего героя допускает только легкий флирт. Вокруг всего этого и вертится сюжет книги.

У автора красивый слог и это не может не радовать. Даже если вы не насладитесь сюжетом и размышлениями главного героя, как было в моем случае, то хотя бы найдете удовольствие в том, как сложены слова в предложения - с какой изысканностью и красотой это сделано!

Главный герой не вызвал у меня сильно положительных чувств. Жалость? Да, пожалуй, немного жалости. Каждому из нас свойственны переживания по поводу безответной любви, все мы придумывали себе то, чего нет. Даже будучи взрослыми большая часть людей страдает этим. Вопрос в степени. Когда это переходит границы, как в случае с Вертером, это уже говорит о чем-то нездоровом, о чувстве, которое разрушает и приводит к сомнительным последствиям (разным в каждом отдельном случае). Это говорит об инфантильности и, пожалуй, о невозможности быть счастливым. Ведь как подсказывает практика, один объект заменяет другой, а история повторяется. Собственная самоценность давно ушла на задний план и даже не машет ручкой оттуда. А на горизонте всегда есть что-то недостижимое. О какой счастливой жизни такого персонажа вообще может идти речь?

В общем, история мне не близка, но стиль и слог автора понравился. За это и ставлю свои 3 звезды.

Книга, особенно после "Жажды жизни" вызвала странные ощущение - некое сходство формы (письма), в чем-то образа героя (ищущий художник), ну и развязки заставило проводить аналогии. И они не в пользу Вертера.

Ван Гог Стоуна одержим поисками баланса между собственными душевными устремлениями и тем, что было бы полезно обществу. Каждому своему занятию он отдается со всей возможной пылкостью сердца до тех пор, пока не понимает несостоятельность усилий в достижении задачи. Причем сложность ее заключается в той самой гармонии, наполненности смыслом для самого человека. Ну не умел Винсент заставить себя делать, что дОлжно, но и бездельником его назвать нельзя. Он был одержим работой, в том единственном смысле, который позволял ему реализовать себя.

Одержимость же Вертера замкнута в себе, обречена по определению и деструктивна. Чуствительность натуры, как оправдание праздности, духовная жизнь, как полный заменитель социальной функции. Он сам толкает себя в бездну, не желая искать выход. С другой стороны, эффект Вертера тоже понятен, - нежелание искать выход, подсказывает кажущийся единственно возможным. В этом смысле сложно не согласиться с рассуждениями Вертера в его споре с Альфредом о схожести болезней духовных и физических: можно как угодно долго взывать к силам организма, разрушаемого смертельной болезнью, также как и к доводам рассудка, захваченного чувствами.

В целом же, неспособность к самодисциплине, которая подается под личиной "выбора", добровольного предпочтения смерти жизни, не вызывает у меня сочуствия.

Во время чтения была только одна мысль "Вот же людям заняться нечем!". Куча народа изнемогает от безделья, и чтобы хоть как-то себя занять, выдумывает себе проблемы и страдания. Герой на фоне этих страдальцев полностью теряется, тем более что сам он - пустышка абсолютная, и чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту, сочиняет себе любовь даже не по собственной фантазии, а следуя шаблонам других. К тому же он еще и сволочь, вешает ответственность как за свою бездарную жизнь, так и за тупейшую смерть на других. И эти другие, вместо того, чтобы плюнуть на дурака и забыть, переживают его смерть. Короче - естественный отбор не ошибается.

Романтичнее героя, чем бедный Вертер, я пока не встречала нигде. Классически оторванный от мира сего, возвышающийся над ним, непонятый, отвергнутый, вечно отрицающий существующие порядки, ищущий свое место, внимающий искусству, возвеличивающий природу – в общем, такой, что при чтении вытираешь и слезы, и слюни. Кажется, таких людей, пропускающих через себя абсолютно всё, просто не существует – однако, вот он, стоит прямо перед нами с распахнутой для чувств грудью. Вот он, стоит на краю пропасти, готовый прыгнуть в нее, лишь бы только не быть частью этого лживого, гнилого общества, лишь бы не уподобляться этим злоязычным и тщеславным людям. В нем столько силы, столько упоения, столько жажды, однако, куда это применить? Он отдался любви! Бросил вызов. Любит недоступную, и любит страстно, безответно, свято, разрушительно. Разве возможно было так любить?

О времена, о нравы! У нас не отнять этой практичности и даже сухости, свойственной нашему веку, и, читая произведения далекого XVIII, по моему мнению, плеваться и закатывать глаза – как минимум моветон, потому что «Страдания юного Вертера» чисто каноничное произведение, написанное в эпоху романтизма в немецкой литературе – именно поэтому надо отдать Гёте должное, а не ругать его.

Да, сюжет не особенный, а самый обычный, даже наивный: молодой человек влюбляется в девушку, уже принадлежащую другому мужчине, любовь эта не дает ему покоя, он не может забыться, окунувшись в службу, в силу своего характера, и ему ничего не остается, кроме как наложить на себя руки. Сложно было ожидать иного. Ведь романтические герои, как правило, не выигрывают.

Что ж, признаюсь, мне очень даже понравилось – подошло по настроению. Я как раз молода, как раз встретила весну, как раз расцвела сирень под окном, как раз глубоко дышу с окончанием учебы, как раз словно влюблена во все вокруг.

С одной стороны произведение во многом достойное и глубокое и художественные приемы в нем хороши и интересны, а с другой, на "страдания" Вертера уж очень тяжело смотреть современному человеку, с поЦ-модернистским мышлением, без цинизма. ИМХО чувства героев гиперболизированы и вычурны, особенно в сцене, когда Вертер зачитывал Оссиана Лотте.
И если я как человек, который в свое время был влюблен в девушку схожим образом, так это вижу, то как же видят такое произведение остальные?

В общем, устарело.

Сейчас, конечно, читается ужасно глупо и наигранно, но охотно верю, что на момент написания роман стал культовым. Даже, вон, волну подражателей вызвал. Но то было триста лет назад, а в XXI веке над такими СТРАДАНИЯМИ никто не будет плакать, уж скорее посмеются.

Юный Вертер (произносить с придыханием) влюбляется в очаровательную добрую-красивую-умную-самоотверженную-и-прочая девушку, которая, увы, обручена с другим. С появлением на сцене жениха наш герой решается уехать и вытравить зазнобу из сердца, начав строить карьеру, но всё ему не так, начальник дурак, так что он возвращается на места боевой славы, где взаимная склонность приводит к трагической развязке.

Весь роман состоит из собственно излияний Вертера. Как ни странно, они не раздражают, вот что значит писательский талант. Но быстро приедаются (благо, объём произведения невелик).

Так и не поняла, в чём ценность романа, мне кажется, ему бы стоило остаться в родном XVIII веке.

Книгу решил прочитать исключительно из-за интереса к той волне самоубийств, которая прокатилась по Европе после ее выхода. Любопытно ведь, что такого содержится в этой небольшой книжечке, если она погубила столько людей.

Понять так и не удалось. Сюжет банален до безобразия, в том числе и с поправкой на время написания. Сам герой не вызывает особой симпатии: обыкновенный недоросль, упивающийся жалостью к самому себе, но при этом не желающий ни работать, ни вообще делать хоть что-нибудь, кроме пустого прозябания в деревне (благо, дворянское происхождение позволяет). Любовь его тоже не вызывает сильного сочувствия - еще до первой встречи с Лоттой Вертер знал, что она помолвлена с другим, так что сетования на то, что ему "предпочли другого" в данной ситуации не очень оправданны. Сам стиль книги безумно слезлив.

Словом, я ни малейшего сочувствия к Вертеру не испытывал. И очень удивлен, что подобное произведение могло заставить кучу парней взяться за револьвер. Видать, не так уж мы и правы, когда думаем, что предки были покрепче нас...

Это еще хуже, чем я думала. Это еще хуже, чем твердил мне мой инстинкт книжного самосохранения. Убиться из-за любви... уже давно я считаю что-то подобное высшей степенью безумия. Но всегда есть надежда - а вдруг все же найдется автор, который меня убедит в правомерности самоубийства? А вдруг там будет что-нибудь еще, кроме несчастных терзаний безответно влюбленного (ой) юноши (девушки)? Аннотация на обложке обещала мне некое социальное содержание. Как будто юный Вертер решил убиться не только и не столько из-за своей неразделенной любви, сколько из-за мира, ужасного, невыносимого, мира, что его чистую и красивую душу погубил.
Это еще хуже, чем я думала, потому что Вертер не просто ушел из жизни, он очень истерично и долго говорил в письмах к другу о желании это сделать, а потом написал возвышенное послание к любимой девушке, где прямо и конкретно сказал, что уходит он из-за неё, что она во всем виновата, но пускай это не тревожит тебя, дорогая, живи себе и порой думай про меня, а я ухожу, покидаю этот мир, где все, все, все плохо и безнадежно...
Конечно, это все в изящных и красивых выражениях. Вертер умеет выражаться. Я даже была по началу восхищена его поэтичной натурой, глубоким, светло-любящим отношением к жизни, его связью с природой, его желанием обнять весь мир, идеалом гармоничного существования на лоне природы и душевного спокойствия. Такому человеку просто судьбой предназначено быть художником. И воплощать свои высокие идеи на полотнах, запечатлевать там эту чистую, прекрасную жизнь, о которой он постоянно мечтает... Но в том, к сожалению, и беда, что Вертер дальше поэтических мечтаний не заходит. Ему хорошо в своем внутреннем мире. Бродить по долинам и взгорьям, сидеть под шумящими ореховыми деревьями, смотреть на небо и бродить мыслью где-то в заоблачной вышине...
Настоящий мир не слишком интересует Вертера. И он не видит этого мира в реальной сути, он искажает все вокруг под призмой своих мятущихся эмоций и настроений. Жизнь - боль, все - тлен. Так думает чистый и светлый юноша, когда девушка, связанная любовью с другим, не захотела ответить ему на высокое чувство. Самого чувства, как всегда в таких случаях, недостаточно. Любовь Вертера замкнута сама на себе, она не освещает мир, не вдохновляет героя на какие-то внутренние изменения, не укрепляет его в желании что-то сделать с миром, где, может быть, и правда очень много грязи, боли и тлена. Вертер сам находит очень верное определение своим священным чувствам к Лотте. Хватать. Обладать. А раз уж Лотта не является его личной собственностью... и не так важно, что она существует на свете, что она живет и привязана к нему, что никаких преград нет их духовному общению, что он может ее видеть и слышать, быть рядом с ней. Вертер в своих любовных страданиях уходит в такие немыслимые высоты, в такую страшную тьму, что, открыв на этом месте книгу и не читая то, что было раньше, можно подумать, будто прекрасная Лотта мертва и он, бедный Вертер, разделен с любимой неумолимостью смерти. Но, как всегда в таких случаях, духовного общения герою недостаточно. Он хочет обнимать и целовать Лотту - вполне понятное желание. А раз уж этого делать нельзя, значит, надо покончить с собой - желание дурацкое, не понятное и тем более не восхищающее ничуть.
Мне кажется, в какой-то момент и Лотта, и любовь к ней уже перестали иметь для Вертера значение. Это видно в его прощальном письме, когда, забывая и о чувствах любимой, и о том, как ей жить дальше, он с явным наслаждением расписывает свои страдания - как ему плохо, больно, грустно, как он уходит, уходит, уходит в сумрак вечной тьмы... Он так увлечен собой, своими страданиями, своими патетичными рассуждениями о том, что судьба к нему жестока, что сердце его терзает чувство невзаимное и безнадежное, что ноша эта так страшна и тягостна, что жизнь без Лотты (читай - обладания Лоттой) невыносима и ужасна и другого выхода нет... Как в начале романа меня восхищала тонкая душевная организация Вертера, так изумляет и возмущает под конец. Она чересчур тонкая. За гранью. И Вертер привык жить в своих внутренних глубинах, не выходя в мир, забывая о мире, он привык жить движениями своей души - и, как следствие, очень хорошо умеет накрутить себя и довести до самого высшего, самого безумного состояния. Он и правда как ребенок. Мечется, терзается, путается в своих же чувствах и рассуждениях, до такой степени погружен в эти чувства и рассуждения, что живет только ими. Талант и ум - ничто, сердце - всё.
Я могу понять Вертера. Но оправдать - ни за что. Конечно, с его отрешенностью от всего мирского и суетного, с его бесконечным полетом в мечтах и смутных стремлениях к лучшей жизни он всегда забывал жизнь. Идеальный и красивый мир существует только в его воображении. Он не делает ровным счетом ничего, чтобы построить этот самый мир вокруг себя, по-настоящему, хотя бы попытаться это сделать. Да, он много рассуждает о том, как жесток мир к поэтичным душам, как в нем много грязи и серости, сословных предрассудков, схем и правил, строгих рамок всему, и вроде бы это даже правильно. Только вот я не вижу особых падений и разочарований в жизни этого обеспеченного юноши, который имеет возможность ходить по лугам и праздно предаваться философии упадка мира. Разве он на себе как следует познал такой упадок? Пара-тройка грустных случаев - не в счет. Я еще думала, что добровольное отрешение Вертера от жизни будет иметь мученический орел. Избавление, невозможность больше жить в этом страшном и темном мире. Но мир ведь не такой страшный, как Вертеру кажется. В мире есть хорошие люди и чувства, как любовь к Лотте, например.
Что-то в корне не верное, ошибочное делает Вертер со своей любовью. И вообще он всюду, как и в ней, занимает позицию сначала безучастного созерцания, потом - истеричных и путаных жалоб о боле и тлене, потом - пассивного и подчеркнуто возвышенного ухода во мрак вечный. Вместо оправдания самоубийства я получила самые худшие и глупые обстоятельства для такого поступка из всех возможных.
Я уже понимаю, слава богу, что поведение героя совсем не есть нравственный идеал автора. Зачастую, как здесь, автор осуждает героя, указывает на ошибочность его суждений и отстаивает иной, противоположный взгляд на мир. Гете, очевидно, хотел показать, что увлечение философскими рассуждениями и прятки в своей души от мира не ведут ни к чему хорошему. Он явно проповедовал в своем романе активное, деятельное отношение к жизни. Мир, быть может, и мрачное, нечестное, жестокое место. Но, возьми себя в руки такие вот Вертеры и пойди воплощать в жизнь хорошие, высокие замыслы, и, наверное, боли и мрака стало бы хоть на какую-то малость меньше. Пожалуй, с художественной точки зрения этот роман необходим. Как предупреждение. Как указание - не делайте так, не нужно, ищите другой путь. А моя низкая оценка - просто потому, что образ Вертера мне глубоко чужд и не понятен.

Да что здесь сказать-то?
Эпоха была такая, по-моему. Было модно красиво страдать. Да помногословнее, как в романе. И показывать благороднейшее благородство. И отвержненнейшую самоотверженность. Было модно рассказывать, как ты, только ты один, видишь истинную красоту в природе, литературе - именно там, где другим невдомёк. И, может быть, ещё твоя пассия. И как ты замечаешь прекрасное в обыденном, и как полно ты проецируешь внешние события на себя.
За всей этой многословной мишурой уже не видно сути. Она была, да? Жалко, что упустила.
Не понравилось.