Избранные сочинения. В двух томах. Том 2

Только что дочитал этот рассказ моего любимого Антона Павловича. Сижу подавленный, разбитый. Очень уж тяжкое впечатление он на меня произвёл.
Написан рассказ на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. И время и ситуация, насколько я понимаю, современны автору. Уже по просторам России, из края в край её, бегают дымящие поезда, и даже по деревням нет-нет да и звонят телефоны. Недолго, правда, звонят. Вскорости завелись в том телефоне клопы и прусаки, в результате чего действовать телефон перестал.
Да не о телефоне в том рассказе речь. О семье одной русской, зажиточной. Хозяин, вдовый старик Григорий Петров, держал лавочку — вёл кой-какую, далеко не всегда честную, торговлишку. И было у старика два сына. Старшой обитал не в деревне, в городе. Служил в полиции. Младший, глухой на оба уха, жил с отцом, отпускал товар в лавке.
Вот об этой семье, об этих мужиках, об их жёнах, да немного вообще об этой деревне, о российской житухе, и идёт речь в этом рассказе.
Село, в котором живут герои — лежит посреди бесконечных российских просторов. И, почему-то, в глубокой яме, практически — в овраге. Отсюда, кстати, и название рассказа. Но не только оттуда. Из оврага, того, что на местности, люди ещё могут выбраться. А вот из глубочайшего оврага их беспросветной жизни, их бытового скотства — выбраться наверх бесконечно тяжелее.

Amici, мой кросс по Антону Палычу Чехову продолжается. На повестке дня - легендарный "Дядя Ваня".

История непростая и банальная одновременно. Персонажи все разные, сложные и прописаны мастерскими штрихами. Нам дают их общий вид, а суть вы можете разглядеть сами.

Профессор Серебряков вынужден жить в усадьбе своей первой жены, не имея достаточных средств для достойной жизни в городе. С ним его молодая жена Елена Андреевна (почему она любит этого ворчливого старика, который ее мучает)?
Дядя Ваня потратил жизнь на то, чтобы зарабатывать деньги для великого профессора, работы которого теперь кажутся ему профанацией. Он влюблен в Елену, а также к ней подкатывает друг дяди врач Асторов, в которого влюблена дочка профессора Соня. Все переплетено. Все безумно одиноки, на стрессе, воздух наэлектризован. В этой семье друг дуга не выносят и не любят.

Но как сильно зависит общее впечатление от интерпретации режиссера, актеров, художника по костюмам и свету, хореографа.
Так, я ходила на дядю Ваню на студенческий выпускной спектакль в Щукинском, и это была грустная история невозможной любви, трагедия человеческих душ. Уходишь со светлым чувством.

А вот ДВ в МХТ им. Чехова совсем другой - злой, напряженный, там все друг друга бесят, а страсть Елены и Асторова скорее злая ирония над светлыми чувствами. Сам Асторов вечно пьяный, похожий на гопника-интеллигента неприятный персонаж.

Интересно смотреть одну и ту же пьесу в разных театрах, насколько разное видение одного и того же текста у разных режиссеров.

Итого: пьесы читать, спектакли - смотреть.

Совсем миниатюрная вещица, пьеса , в которой всего один акт. Она весёлая, смешная и очень динамичная. На первый взгляд - пустяк, безделица. Пьеса пользуется любовью режиссеров, её любят ставить в театрах, и даже имеется неплохая экранизация.
Сюжет супер простенький , и всё действие происходит в одной комнате. К помещице-вдове Поповой за долгом её мужа приезжает сосед Смирнов. У вдовы нет наличных, а ему деньги нужны срочно. Они спорят, ссорятся, ругаются, вызывают друг друга на дуэль, мирятся, влюбляются , целуются...
И вот на таком небольшом временном отрезке происходят изменения в характере и поведении главных героев.
Елена Ивановна Попова – натура романтическая, сама себя заперла в четырёх стенах. Она считает, что так обязана поступать верная жена и порядочная женщина. Она много читала, думала, но муж её совсем не ценил и не понимал. Только в споре со Смирновым она сбрасывает с себя сонливость, равнодушие и спокойствие, возвращается к жизни.
У Григория Ивановича Смирнова жизнь бьёт ключом. Он, судя по его монологу, с одной стороны, похож на прежнего мужа Поповой. А с другой стороны, показан , как настоящий русский медведь, то есть мужик, сильный и мужественный. Он слегка перевоспитывается под влиянием внезапно возникшей любви и восхищения перед красивой и мужественной женщиной.
Пьеса пародирует «Укрощение строптивой» Шекспира и пьесу Пушкина «Каменный гость ». В ней укрощают строптивого мужика и соблазняют верную вдову. А еще Чехов в такой маленькой пьесе показал значение любви, уважения и понимания между мужчиной и женщиной.
Рекомендую всем взрослым.

Рассказ о том, что смерть близких потрясает каждого, пусть даже самого бесчувственного человека. Даже главный герой рассказа-гробовщик Яков Бронза и то задумался.
А своя собственная грядущая смерть так вообще может всё перевернуть (во всяком случае в мыслях) и лучше бы совсем-то явно при жизни не делать людям г***, чтобы потом при смерти не сожалеть слишком уж мучительно.
Интересно, что вот умер человек, а во мне нет сочувствия. Да и чему тут сочувствовать: жил-жил да помер, добра никому не принёс, не любил никого. Я вот и люблю, и стараюсь, но тоже помру. Жалко, конечно (себя-то) но ничего не поделаешь
Тема конечности жизни, конечно, никогда не потеряет своей пугающей актуальности, но вот прямо сейчас совсем не хочется о ней.

Все и всегда ругали Беликова – «человека в футляре», а вот я хочу выступить в его защиту.
Этот рассказ входит в школьную программу, и я отлично помню, как мы разбирали его на уроке. Да и после этого я читал его неоднократно. И понимал его всегда так, как нас учили, т.е. Беликов – «плохой», смешной и вредный.
А теперь я с этим утверждением не согласен абсолютно!
Беликов – учитель. У него должны быть твёрдые убеждения. И они у него есть. Может, он человек не очень привлекательный, не «эффектный» (как и гоголевский Акакий Акакиевич, которого, кстати, нас всегда учили жалеть и любить), но он человек порядочный. За что осуждает его читатель и герои рассказа? За то, что он не придерживается новомодных идей? Так было бы странно, если бы он их придерживался, - он ведь учитель, а не модник.
В детстве нас смешило, что Беликов выступает против того, чтобы женщина ездила на велосипеде. Ещё бы! Мы же росли в те времена, когда уже даже НЕ ЗНАЛИ, что в XIX веке для женщины было просто НЕПРИЛИЧНО РАЗДВИГАТЬ НОГИ. Было для женщин специальное седло, если они катались на лошади. Женщина с раздвинутыми ногами воспринималась как шлюха. Но потом пришли новомодные идеи, и женщины стали ездить на коне в мужском седле и смогли позволить себе кататься на велосипеде. Думаю, ничего страшного в этом нет. Но требовать от учителя, чтобы он радовался В ТО ВРЕМЯ этим переменам – нелепо. В наши дни «эмансипация» женщины продолжается. Женщина теперь носит брюки, делает татуировки (sic!), курит, пьёт спиртное, употребляет наркотики, ругается матом, сама ищет себе любовников. А я, например, не приветствую татуировки на теле девочек, их занятие сексом до брака, их матерную речь, их волосы, покрашенные в розовый и голубой цвета, их часто нелепые стрижки и причёски. Значит, я «человек в футляре»? Ну, уж нет! В футляре, на мой взгляд, находятся как раз те, кто не понимает, КУДА эта эмансипация женщин привела.
Женщины стали такими же, как мужчины. Нивелировалось понятия пола. И сейчас мы имеем признание гомосексуализма нормой, заключение однополых браков, операции по перемене пола и т.п. вещи. Так над Беликовым ли надо было смеяться? Не над либералами ли тех лет?
Я сейчас занимаю очень твёрдую позицию по «беликовскому» вопросу – Беликов был прав! И «фискалом», как его попытался выставить Чехов в рассказе, он тоже не был. Он вёл себя как порядочный человек и как учитель. Он был тактичен, предупредителен, вежлив, доброжелателен. И, кроме того, - ОН БЫЛ ПРАВ! И я полагаю, что переосмысление этого рассказа ещё придёт, и смеяться мы будем над беликовскими насмешниками. Если, конечно, наша цивилизация сумеет сохранить себя.

Я - вот об этом: https://www.youtube.com/watch?v=sPlhKP0nZII

Introitus
Архиерей (греч. старший священник, начальник священников) священнослужитель, относящийся к третьей, высшей степени священства. Имеет благодать совершать все таинства (в т.ч. рукоположение) и руководить церковной жизнью (Словопедия).

Благолепие

«… всему саду, освещенному луной, разливался веселый, красивый звон дорогих, тяжелых колоколов».

«… по обе стороны кареты, в лунном свете, ярком и покойном, плелись по песку богомольцы. И все молчали, задумавшись, всё было кругом приветливо, молодо, так близко, всё — и деревья и небо, и даже луна, и хотелось думать, что так будет всегда».

«… Во время обеда в окна со двора всё время смотрело весеннее солнышко и весело светилось на белой скатерти, в рыжих волосах Кати».

«… гулкий, радостный звон с утра до вечера стоял над городом, не умолкая, волнуя весенний воздух…»

«… было весело, всё благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем».

Тревога

«На душе было покойно, всё было благополучно, но он неподвижно глядел на левый клирос, где читали, где в вечерней мгле уже нельзя было узнать ни одного человека, и — плакал. Слезы заблестели у него на лице, на бороде. Вот вблизи еще кто-то заплакал, потом дальше кто-то другой, потом еще и еще, и мало-помалу церковь наполнилась тихим плачем».

«Милое, дорогое, незабвенное детство! Отчего оно, это навеки ушедшее, невозвратное время, отчего оно кажется светлее, праздничнее и богаче, чем было на самом деле?»

«… и казалось тогда преосвященному, что радость дрожит в воздухе, и он (тогда его звали Павлушей) ходил за иконой без шапки, босиком, с наивной верой, с наивной улыбкой, счастливый бесконечно».

«Вспомнилась преосвященному белая церковь, совершенно новая, в которой он служил, живя за границей; вспомнился шум теплого моря. Квартира была в пять комнат, высоких и светлых, в кабинете новый письменный стол, библиотека. Много читал, часто писал. И вспомнилось ему, как он тосковал по родине…»

Почва

«За границей преосвященный, должно быть, отвык от русской жизни, она была не легка для него; народ казался ему грубым, женщины-просительницы скучными и глупыми, семинаристы и их учителя необразованными, порой дикими».

«Когда он укрывался одеялом, захотелось вдруг за границу, нестерпимо захотелось! Кажется, жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха».

«После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями; приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый».

«И теперь, когда ему нездоровилось, его поражала пустота, мелкость всего того, о чем просили, о чем плакали; его сердили неразвитость, робость; и всё это мелкое и ненужное угнетало его своею массою».

«А бумаги, входящие и исходящие, считались десятками тысяч, и какие бумаги! Благочинные во всей епархии ставили священникам, молодым и старым, даже их женам и детям, отметки по поведению, пятерки и четверки, а иногда и тройки, и об этом приходилось говорить, читать и писать серьезные бумаги».

«И он, который никогда не решался в проповедях говорить дурно о людях, никогда не упрекал, так как было жалко, — с просителями выходил из себя, сердился, бросал на пол прошения. За всё время, пока он здесь, ни один человек не поговорил с ним искренно, попросту, по-человечески».

Agnus Dei

«Преосвященный сидел в алтаре, было тут темно. Слезы текли по лицу. Он думал о том, что вот он достиг всего, что было доступно человеку в его положении, он веровал, но всё же не всё было ясно, чего-то еще недоставало, не хотелось умирать; и всё еще казалось, что нет у него чего-то самого важного, о чем смутно мечталось когда-то, и в настоящем волнует всё та же надежда на будущее, какая была и в детстве, и в академии, и за границей».

«… целый день душа дрожит, и успокаивался преосвященный Петр, только когда бывал в церкви».

«… Вечером монахи пели стройно, вдохновенно, служил молодой иеромонах с черной бородой; и преосвященный, слушая про жениха, грядущего в полунощи, и про чертог украшенный, чувствовал не раскаяние в грехах, не скорбь, а душевный покой, тишину».

«От кровотечений преосвященный в какой-нибудь час очень похудел, побледнел, осунулся, лицо сморщилось, глаза были большие, и как будто он постарел, стал меньше ростом, и ему уже казалось, что он худее и слабее, незначительнее всех, что всё то, что было, ушло куда-то очень-очень далеко и уже более не повторится, не будет продолжаться.
«Как хорошо! — думал он. — Как хорошо!»

«А он уже не мог выговорить ни слова, ничего не понимал, и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!»

Невозможно, мне кажется, читать Чехова и вставать из-за книги тем же человеком, которым был.
Переворачивает душу, перекручивает, до дна пронимает.
Хотя я очень люблю Чехова, я нечасто его читаю... слишком больно, слишком горько...
Слишком он современный, слишком откровенно говорит о грехе, слишком трогает.
Повесть, конечно, жуткая.
А вместе с тем и светлая, с какой-то надеждой, с каким-то примирением в конце.
Все мы гости в этом мире, а Там - рассудят.

Несмотря на "трудное" в религиозном плане детство, кажется мне, был он в самой-самой глубине души верующим человеком.

Чехов готовился к созданию рассказа пятнадцать лет...все вынашивал замысел.

Последним, что подтолкнуло его, стала фотография изможденного жизнью человека, который приник головой к своей матери, совсем уже старенькой. Лица у изображенных на снимке были действительно страдальческие... Сыном этой пожилой женщины был епископ, который в тот момент находился при смерти. А смерть ему грозила от чахотки. И был он ровесником самого Чехова, тоже чахоткой страдающего....

Епископ Воронежский Тихон

В рассказе "Архиерей" мы сталкиваемся с отголоском библейского предания о воскрешении. Главный герой произведения испытал влияние одного и другого полюсов («есть Бог» и «нет Бога») и нашел для себя то, что искал. В этом истинная вера.

Любовь к службам, духовенству, колокольному звону была у него "врожденной, глубокой, неискоренимой". Но пришел момент, когда он "Кажется жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха".

И только когда он освободился от своего прошлого, ушел от мирской суеты в мир духовный, смог приобщиться он к вере истинной. А потом преосвященный "приказал долго жить". А на другой день была Пасха. Завершив свой жизненный цикл (на это указывает сюжет произведения), архиерей умирает, чтобы затем воскреснуть.

Исследователями давно уже выявлена календарная символика «Архиерея». Действие начинается в субботу на Вербное воскресенье и заканчивается смертью героя в предпасхальную субботу.

Таким образом получается, что его - архиерея - жизнь и смерть можно соотнести со страданиями Христа, его смертью и воскресением...