Собачье сердце. Роковые яйца. Дьяволиада. Рассказы, фельетоны, очерки

Скорбная попадья, приложившаяся к кресту, густо смочила канареечный рваный рубль слезами и вручила его отцу Сергию, на что тот, вздыая, заметил что-то насчет того, что вот, мол, господь прогневался на нас. Вид при этом у отца Сергия был такой, что он прекрасно знает, почему именно прогневался господь, но только не скажет.

Я теперь председатель, и сколько ни накраду – всё на женское тело, на раковые шейки, на абрау-дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует.

Негодяй в грязном колпаке – повар столовой нормального питания служащих центрального совета народного хозяйства – плеснул кипятком и обварил мне левый бок.
Какая гадина, а ещё пролетарий.

Что они там вытворяют в нормальном питании, ведь уму собачьему непостижимо! Они же, мeрзавцы, из вонючей солонины щи варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Берут, жрут, лакают.

Целуй же меня, целуй скорее, пока нет никого из контрольной комиссии.

– Я тебя выдеру! Не бойтесь, он не кусается.
«Я не кусаюсь?» – удивился пёс.

Шариков подумал и добавил слово, которое Борменталь машинально отметил в мозгу, как новое: - благоволите.

Чёрные глухие шторы закрыли утро, и в кабинете ожила мудрая учёная ночь.

Документ – самая важная вещь на свете.

-Что же вы делаете с убитыми котами?
-На польты пойдут, из них белок будут делать на рабочий кредит.