Монахиня. Нескромные сокровища

Одно счастливое обстоятельство порождает в нас надежду на второе, откуда, быть может, и возникла пословица: «Удача родит удачу».

Жизнь в монастыре – это жизнь фанатика или лицемера.

Я отвечала; я произнесла обет, но ничего не помню об этом, и сделалась монахиней так же бессознательно, как сделалась когда-то христианкой. Во всем обряде пострига я поняла не больше, чем в обряде крещения, и, по-моему, разница между ними единственно лишь в том, что один из них дарует благодать, а другой только обещает ее.

Мне казалось несколько странным, что одна и та же вещь исходит и от Бога и от дьявола, смотря по тому, с какой стороны монахиням вздумается на нее посмотреть. В религии есть много таких несообразностей, и часто, утешая меня, одни говорили, что мои мысли являются наваждением дьявола, а другие-что они внушены мне Богом. Одно и то же зло исходит либо от Бога, который испытывает нас, либо от дьявола, который нас искушает.

Эти женщины жестоко мстят за те неприятные минуты, какие мы им доставляем, ибо не надо думать, что им приятна разыгрываемая ими роль лицемерок и те глупости, которые они вынуждены нам повторять. В конце концов это так им надоедает, становится таким скучным! И все же они идут на это, идут ради какой-нибудь тысячи экю, которая достается их монастырю.

Обыкновенно мы вопрошаем небо лишь в
тех случаях, когда не знаем
сами, на что решиться, и
редко бывает, чтобы голос
свыше не посоветовал нам уступить.

Возможно, что человек лишает себя жизни, желая привести в
отчаяние своих близких, и что он сохраняет эту жизнь, когда видит,
что смерть только обрадует их. Чувства, которые волнуют при этом
нашу душу, неуловимы.

А разве другие звания лишены шипов? Ведь каждый ощущает только свои.

Есть пагубные знания, которые нельзя приобрести, не утратив самого ценного.