Иуда Искариот. Дни нашей жизни. Повести. Рассказы

Смешать "Преступление и наказание" Достоевского с его же "Записками из подполья", сократить содержание - получится нечто очень похожее на андреевскую "Мысль".

Главный герой - доктор Керженцев, оторвавшийся от реальности тип, лютый мизантроп, противопоставляющий себя всему миру людей и упивающийся своими размышлениями в одиночестве. Однажды он решает испытать себя убийством. Вернее, сначала ему кажется, что он убивает из ревности, но позже, поплутав в своих философских рассуждениях, он приходит к выводу, что любви и ревности никакой нет, а это скорее убийство-эксперимент. Господину Керженцеву вообще свойственно было с юных лет ставить жестокие эксперименты над людьми: дай-ка я сделаю ближнему своему подлянку, попадётся или нет? что получится? Он напрочь лишен каких-либо светлых чувств к людям, они для него не более чем шахматные фигурки, которые можно двигать, как вздумается самому умному и подленькому, а самый умный и подленький - он, Керженцев. Но убийство, как и у Достоевского, надламывает что-то в нашем "злом гении" - прикидываясь сумасшедшим, он по-настоящему теряет над собой контроль, но одновременно начинает понимать, что в чем-то ошибался, что-то проглядел в этой жизни.

Андреев оставляет герою небольшой лучик надежды: Керженцев обращает внимание на Машу, свою сиделку, тупое и ограниченное, по его мнению, существо, ничего не знающее о мире и ни о чем не думающее, впрочем, это существо выгодно отличается от главного героя тем, что в нём есть загадочное внутреннее спокойствие и совсем уж непонятная ему доброта. А ещё ему частенько вспоминается образ маленькой девочки, играющей с собачкой, которую он увидал когда-то давно, и эта трогательная картина что-то задела в его душе. Автор видит в этой простой, наивной, детской любви возможное спасение для нашего отчаявшегося "доктора Зло", но уже слишком поздно, Керженцев всё-таки летит в бездну безумия.

«Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева – экзистенциально-психологическая драма с легкими библейскими аллюзиями. Спасибо автору, что не стал делать явных отсылок к своему чуть более раннему «Иуде Искариоту» (а в исходной истории как раз фигурировало предательство) и вообще не отправил небезызвестного евангельского товарища в белом венчике из роз вести эту шайку-лейку, которым для ровного счета не хватало еще пятерых, к месту казни. Впрочем, двое разбойников среди них все же присутствовали.

Как я уже сказала, эта повесть основана на реальных событиях – суде и казни над семью террористами-эсерами, выданными властям «королем провокаторов» Евно Азефом. Совпадает практически все, вплоть до сходства персонажей с их прототипами и места повешения в дачном пригороде Петербурга (на берегу Финского залива в Лисьем Носу). Главное достоинство этого небольшого произведения – умело показанное различное отношение к смерти и связанные с этим переживания. Больше тут особо не за что зацепиться. Самих повешенных немного жаль по-человечески, как всякую божью тварь, и не жаль, как нераскаявшихся политических преступников и убийц.

Выполнить главную задачу – вызвать отвращение к этому радикальному способу правосудия – Леониду Андрееву не удалось. Многие критиковали повесть по разным причинам, зеркало русской революции Лев Толстой, которому она была посвящена, считал ее фальшивой и отвратительной в плане выбранной темы. Здесь уместно вспомнить крылатую фразу, которую он в таком виде не говорил, но это его собирательная характеристика творчества Андреева: «Он пугает, а мне не страшно». Можно только согласиться с мэтром.

Ну и в качестве исторического довеска. Министр юстиции Иван Щегловитов, которого не удалось убить этой омерзительной семерке, был после Февральской революции арестован. В ходе развязанного большевиками красного террора его перевезли в Москву и как заложника публично казнили без суда и следствия вместе с другими государственными и церковными деятелями Российской империи. Так что в этом случае террористы, увы, победили. Примечательно, что сам Андреев категорически не принял октябрьский переворот, но пережил он его совсем не надолго. В 1919 году 48-летний писатель, оказавшийся в невольной эмиграции после отделения Финляндии, умер от инфаркта.

"И я говорил своей компании, что рассказ этот — веселый, а они надо мною смеются."
Из письма Л. Андреева М.Н. Неведомскому

Рассказ про частную психиатрическую лечебницу. Про спрятанных в ней "ненужных людей". Но лечебница здесь отличается от той, что, например, у Чехова из "Палаты № 6" (там собственно, и не лечебница, а всего лишь флигель во дворе обычной больницы). Это же заведение больше похоже на санаторий - за содержание больных тут платят родственники, у каждого больного своя комната. А болезни пациентов, их внутренний мир в некотором роде даже причудливее. И раскрыты, как мне показалось, чуть больше.

Здесь свой мир, и почему-то мне иногда он казался свободнее и, главное, спокойнее, чем сложный мир снаружи. Наружу, кстати, регулярно выходит Главный доктор заведения Шевырев. В него влюблена медсестра, но она, возможно, никогда ему об этом не скажет.

В рассказе хорошо показано, как одна и та же ситуация может совершенно по-разному восприниматься в зависимости от личности смотрящего. Ох, как хотелось бы, чтобы люди не забывали про это, казалось бы, логичное явление. Тогда бы недопониманий и ссор в мире было бы гораздо меньше.

Сумасшедшие один лучше другого. Я приведу основных, самых понятных из них, которым хотя бы можно поставить определенный диагноз.

Егор Тимофеевич Померанцев. Самый жизнерадостный пациент с некоторой манией величия. Никогда не унывает и постоянно что-то делает - все равно что, лишь бы быть в центре внимания. Меня он слегка смешил все произведение, хоть и с оттенком лёгкой грусти. А его оптимизм иногда даже пугал.

Больной Петров с манией преследования, чем немного напоминает Чеховского Ивана Дмитрича, только мания его вышла уже на новый уровень. Он не создаёт ощущение человека, который хотел бы получить второй шанс и уж тем более выйти наружу. Андреев со знанием дела описывает подробности и оттенки его состояния.

Хотелось бы отдельно отметить ещё одного пациента - стучащий в двери больной. Как можно было такое просто придумать? Но, возможно, это какой-то метафорический образ от Андреева, который олицетворяет в себе некую группу людей. Люди эти чувствуют себя максимально несвободными.. А возможно, Андреев всё-таки списал его с реального человека. Кто знает..

Рассказ какой-то дурманяще-спокойный, душевный. (Скорее всего, потому, что Андреев и сам был короткое время пациентом подобных заведений). Но спокойствие это в некоторой степени ложное. Писатель лёгким, будничным языком описывает страшные и печальные вещи как что-то само собой разумеющееся и неизбежное. Ведь вещам этим порой нет объяснения, потому что вину за них несёт наш сложный, неразгаданный разум.

Концовка же вполне может некоторых довести до слез. Но все равно, как по мне, рассказ какой-то уютный. Наверное, все благодаря Егору Тимофеевичу..

Стиль повествования - точно кружево. В нем писатель очень тонко и четко подмечает нюансы и передаёт настроение. Благодаря Андрееву понять можно каждого.

Чтение Леонида Андреева — опыт совершенно особенный. 

Со школьных лет он был сопряжен для меня с упоением «чернухой», как любят клеймить творчество писателя. Однако же тогда я чуяла особую тонкость того, как он пишет, особую чувствительность, обреченность. Сейчас, когда вернулась к Андрееву, словно бы наконец разложило уши, или воздух принялся вновь свободно пролетать сквозь легкие. Ощущается эта литература так чисто, потому что автор умеет и понимает, профессионально и самоотверженно. Андреев глубоко восприимчив, и со словом умеет свободно, бережно управляться, вылепливая сюжеты о страшных экзистенциалах, которые так приятно переживать не в одиночку.

Пожалуй, рейтинг рассказов этого сборника я бы распределила следующим образом (от самого до наименее восхитившего):

Ну а теперь кратко и по порядку.

«Иуда Искариот» — одно из самых живописных произведений на моей памяти. Не помню, чтобы во время чтения в голове происходили настолько явственные сцены. Нет, вероятно, настолько же известного сюжета, описанного в таком количестве книг и изображенного на несметном числе полотен, но вот у Андреева он тонкий, описательно свежий, невообразимо живой. Чувственно очень коррелирует с полотном «Иуда» Коржева. В лунном узоре, ужасной тишине, призрачной легкости и мысленной тяжеловесности. Киногеничный рассказ, от которого не хочется и не получается отвлекаться. 

«Елеазар» это очень жуткая вещь. И крайне неожиданно обыгранный сюжет «чудесного» воскрешения из мертвых — какой бы радостью не воссияло восстание к миру живых, человек, познакомившийся с абсолютной тьмой, с ничто, с отсутствием бытия не может не нести в себе смрад того, что таится Там, не сумеет он жить, побывав по обратную сторону. Не человек он после такого, и нет место ему среди живых. Как бы не грезили люди о возвращении ближнего, от личной тоски и скорби, мертвые не должны возвращаться. 

«Из рассказа, который никогда не будет окончен». Более всего испугало и отдало теплом узнавания чувство, редко описываемое, но экзистенциально поражающее, стоит хотя бы раз с ним столкнуться — когда грядет что-то значительное, сознание словно бы ломается или меняет свою направленность; время, как понятие, ускользает. Все утрачивает свой прежний смысл и значение, становится далеким и непонятным на фоне сдавливающего грудь трепета и предвкушения, ночного абсурда новой жизни. Это очень сложное чувство, и прекрасно описал его Андреев на примере пары, для которых даже значимость их собственных детей ставится под сомнение из-за стука молотка революции.

«Тьма» — рассказ тактильный и ощущенческий. Запомнилось немногое, мысль не досформулировалась в моей голове, однако, опять же, легко давалась визуализация текста фантазией, будто очень просто было бы переложить написанное на фильм. 

Неканон. Автор изображает Иуду как трагическую противоречивую фигуру, предающую не из-за корысти. Но автор не называет одну конкретную причину, а оставляет читателю пространство для размышлений.

Для меня этот Иуда — токсичный нарцисс-газлайтер, думающий только о себе и пошедший на предательство/убийство из-за ревности, зависти и "френдзоны", а потом еще и объясняющий, что предательство — это не предательство. То есть однозначно отрицательный персонаж.

Егор Летов пел "Иуда будет в раю". Он считал, что Иуда предал Христа ради того, чтобы весь мир понял, что Христос — Спаситель; думал, что когда его будут распинать, то что-то произойдет и весь мир уверует. Ну, это радикальная версия. Но ведь в этом весь Летов.

Возможны и другие версии. Пожалуй, каждый сможет найти свою.