Повести. Ревизор. Женитьба

Одно из самых ярких моих книжных впечатлений из детства -это, без сомнения, гоголевская "Ночь перед Рождеством". Перечитывая сейчас, спустя энное количество лет, с удивлением обнаружила, что она до сих пор не потеряла для меня ни в живости, ни в прелести, ни в увлекательности, ни в атмосферности (хотя, навенрное, таким понятием я в детстве не оперировала:). Причем и впечатления-то те же самые, даже как тогда мне до сих пор не нравится эпизод, когда кузнец Вакула просит черевички у царицы для своей ненаглядной Оксаны (при всем моем восхищении смекалкой и хитростью кузнеца, вот эта встреча с сильной мира сего как-то уж очень выбивается из сказочного ряда, а для меня "Ночь..." всегда и была, и остается милой и доброй сказкой - для детей, и взрослых.

Ночь, когда возможны чудеса и не смолкают людские голоса, самая светлая и чистая ночь в году - для Гоголя еще и самая таинственная: куда же без ведьмы и черта)

И если в детстве мне больше нравился Вакула, то теперь образ Солохи его окончательно и бесповоротно затмил: умение нравиться всем вокруг - это ли не самая настоящая магия, по мысли автора? Причем нравиться не абы кому, а самым уважаемым мужчинам, среди которых дьяк, голова, богач Чуб...

Зимняя-презимняя, добрая и поучительная история (истинная любовь побеждает все), уютная Диканька, в которой колядки всегда заканчиваются самым неожиданным образом...

Еще одна шикарная сказка от Гоголя, в основу которой положен богатый малороссийский фольклорный материал. Обращает на себя внимание нарочитая обыденность сверхъестественного и волшебного, создается впечатление, что мистически насыщенный колорит является привычным фоном для историй, разыгрывающихся на украинских просторах.

Самое интересное, что данная история звучит из уст церковного служителя - дьяка Фомы Григорьевича, рассказывающего о приключениях его родного деда. Но даже в его речи много больше народных верований и представлений, чем ссылок на священные тексты. Да можно сказать, что таких ссылок в повести и вовсе нет.

Зато есть захватывающая история о контакте с нечистой силой, насыщенная юмором и иронией. Что удивительно, дед рассказчика совсем не боится нечистой силы, упоминание о ней его совершенно не шокирует. Когда новый знакомец - запорожец - признается в том, что продал душу нечистому, дед Фомы без запинки предлагает новому другу свою помощь. Правда, помочь несчастному не удалось, зато черти унесли его шапку, которой он поменялся накануне с запорожцем.

А в шапке-то была зашита грамота от гетмана самой царице, которую дед должен был свезти в Санкт-Петербург. А он уже в Конотопе остался и без шапки, и без грамоты - домой можно уже и не возвращаться - кара будет суровой. Так что терять будущему дедушке было нечего, поэтому он прямиком отправился в преисподнюю. Между прочим, шинкарь даже на этом смог сделать свой маленький бизнес, слупив с казака пять золотых за указание пути к чертям.

Сочно и колоритно описано пекло, да и его обитатели не злобные и ужасные монстры, какими они предстают обычно в европейской литературе, а милые и забавные существа, которые, скорее не ужасают, а смешат и развлекают. Демоны - средоточия зла - оказываются наивными простаками, которых можно легко и играючи перехитрить, в свое время в этом деле преуспевал пушкинский Балда.

Хотя сначала герою пришлось туго - бесы лихо обыгрывали его в карты, а ведь на кону была его христианская душа. И, когда казалось, что всё уже кончено, казак догадался перекрестить тайком карты... и тут ему поперло! Казак, угрожающий чертям святым крестом, уподобился рейнджеру с автоматом среди дикарей племени юмба-юмба.

Казак вырвался из пекла и свёз грамоту царице - смекалка и хитрость победили, только вот, почему-то жинка его "ровно через каждый год, и именно в то самое время", против воли пускалась в пляс и в доме творилась всякая чертовщина. Что этим хотел сказать Гоголь - что женщина сосуд дьявола? Казак вышел из пекла и все с него, как с гуся вода, а вот его женщине, в пекле даже и не бывавшей, приходится за него отдуваться, получается что-то вроде "мистических годовых", слава богу, что хоть в этот раз, не месячных...

Знакомые со школьных времен строки, про которые мы наверняка знаем, что это из Гоголя, но вот спроси: из какого произведения? И мало кто вспомнит, что это как раз из "Страшной мести".

А "Страшная месть" и в самом деле - страшная, в ней столько сказочной заповедной жути, столько потаенного, притаившегося за тёмным поворотом ужаса, и всё это сбодрено средневековой восточноевропейской готикой. Непередаваемые ощущения, к ним только стакана горилки не хватает, чтобы поборов страх, предаться жутковатому, щекочущему душу интересу.

Страшилки, звучавшие в спальнях пионерских лагерей после отбоя, равнялись на такие шедевры жанра, как "Страшная месть", не будучи в состоянии достичь её в художественном отношении, они пытались повторить достигаемый ею психологический эффект. Кстати, герой Савелия Крамарова из фильма про неуловимых мстителей, тот, который повторяет: "А вдоль дороги - мёртвые с косами стоят. И тишина...", тоже апеллирует к гоголевской повести, нащупывая в памяти сцену, когда Данила с семьей плывет по Днепру мимо кладбища:

Однако, за внешним мистическим антуражем стоит четко выраженная патриотическая линия. Главный злодей повести - старый колдун, последний наследник злополучного брата Петра, кроме своего колдовского злодейства, выступает еще и врагом честных православных, служа то ляхам, то татарам. В готической сцене в старом замке он предстает перед очами пораженного Данилы в турецком облачении.

Так, самым низким проявлением злодейства становится предательство. С него в этой истории всё и началось, когда корыстолюбивый Пётр столкнул в пропасть брата вместе с его маленьким сыном, им же и закончилось, когда Колдун предает собственную семью и свой народ. Правда, семья - и дочь Катерина, и зять Данило Бурульбаш, и их маленький сын, тоже обречены по заклинанию страшной мести брата Ивана, приговорившего к смерти всех без исключения потомков Петра.

Месть, придуманная Иваном, настолько страшна, что сам Бог ужасается ею, но решает, что быть по сему. Но за своё неумение прощать и излишнюю кровожадность Иван тоже наказан - ему назначено вечно стоять на самой высокой карпатской горе и взирать на ужасающую кару, которой он обрек своего нечестивого брата. Не дело человека - судить другого человека, ибо "не судите, де не судимы будете".

Тема братского предательства не единственный раз обозначается в произведениях Гоголя, касающихся малороссийской истории, вспомните того же "Тараса Бульбу", все время ищет один из братьев, кому бы продаться, то ляхам, то туркам, то еще какому-нибудь бЕСу, и рвут чубы братья друг другу до сих пор, неужто и правда проклятие всевышнего лежит на братьях, повторяющих "никогда мы не будем братьями"?

1 апреля - идеальный день для того, чтобы изложить свои мысли по поводу "Ревизора". В самом деле, сегодня целых два повода для этого: во-первых, сегодня - день смеха и юмора, как раз того, чего очень много в сатирической пьесе, во-вторых, сегодня еще и день рождения... Владимира Познера, но это не имеет никакого значения, будем считать это моей неудачной шуткой, на самом деле сегодня еще и день рождения автора "Ревизора" - Николая Васильевича Гоголя.

Гоголь привнес в русскую литературу, да и в мировую тоже, новое качество - произведения, в которых не было места положительному герою. В этом отношении "Ревизор" стал в каком-то смысле предтечей "Мёртвых душ". В обоих произведениях мы видим главного героя, не отличающегося положительными качествами, но такое в литературе бывало и до Гоголя, но, как правило, это компенсировалось второстепенными положительными героями. А у Гоголя и тут сплошные городничие, Земляники, Ляпкины-Тяпкины, Добчинские-Бобчинские, Держиморды... или Маниловы, Ноздревы, Собакевичи, Коробочки, Плюшкины...

Известно, что когда Гоголю задали вопрос об этой особенности "Ревизора". он ответил, что положительный герой в пьесе все же есть, и этот герой - смех! И надо признать, что это абсолютно жизненная схема, с которой мы сталкиваемся практически ежедневно. В реальной жизни очень трудно найти положительных персонажей, чаще всего на это претендуют лучшие друзья, кумиры и мы сами. Но, если положить руку на сердце, то и у друзей, и у кумиров, всегда можно найти слабые места, а уж у себя любимого или любимой (в зависимости от гендерной принадлежности :) таких мест полным-полно, но это, как правило, великий секрет от всех, а часто и от самих себя.

И в реальной жизни, наполненной неидеальными персонажами, на каждом шагу встречаются ситуации, над которыми можно посмеяться, правда, смех не всегда бывает веселым, а чаще горьким, но, если вдуматься в то, что происходит на сцене во время представления "Ревизора", то тоже придется признать, что основа у этого смеха - горькая. Такая основа у любого сатирического произведения, потому как предназначение сатиры высмеивать не самые лучшие явления нашей жизни.

Завязка у пьесы довольно абсурдная, но и это вписывается в реалии жизни, потому что абсурда в ней на самом деле намного больше, чем мы привыкли думать. Абсурд сопровождает нас практически везде, просто мы научились его не замечать, часто принимая абсурд за норму, и для того у нас имеется масса причин. Как и у героев "Ревизора", которые толковали абсурдность случившегося с ними каждый в свою пользу, надеясь извлечь из неё каждый свою выгоду.

Со школьных лет нам внушали, что в пьесе Гоголь высмеивает порядки царской России. Если бы... Конечно, малость чиновная система царизма попадает под секиру сатирика, но в большей степени под неё попадают человеческие качества окружающих людей. Именно человеческие типы высмеивает Гоголь, и эти типы никуда не делись после крушения царизма. Самодержавие кануло в лету, а Хлестаковы остались, и Ляпкинв-Тяпкины остались, и Земляники, и Сквозник-Дмухановские, и Хлоповы, и все прочие тоже тут, рядом с нами, сидят в партере и смеются над гоголевской пьесой, прямо по тексту оной: "Над кем смеётесь? Над собой смеетесь!"

Ну что же, только и остается - посмеяться над собой, тем более повод подходящий - 1 апреля, всё-таки :)

Ай, знатная какая повесть у Гоголя.
Вот так люблю его малороссийские повести из обоих сборников, что даже не знаю, какую из них люблю больше. Иногда кажется, что это "Ночь перед Рождеством", а как перечитаешь "Страшную месть", так уже вроде и она, а возьмешь в руки "Вечер накануне Ивана Купалы" или "Заколдованное место", понимаешь - одна из них, да только "Тараса Бульбу" откроешь и переменишь мнение, а перечитав снова "Вия" отдашь без сомнений первенство ему.

Помню, с каким замиранием сердца я читал "Вия" первый раз. Было это в 1982 году, на абитуре, мне нужно было готовиться сдавать вступительный экзамен по истории СССР, а я не мог оторваться от "Миргорода". Как сейчас помню, в комнате нас трое, двое мучают талмуды "История СССР", а я наслаждаюсь Гоголем. Кстати, из нас троих на пять этот экзамен сдал один я, так что до сих пор считаю, что чтение классики накануне важного экзамена идет только на пользу.

Вот слышал я мнение, что в этой повести нет положительного героя. Если смотреть с колокольни бесстрастного подхода, то, может, оно и так, но я проникся сочувствием и пониманием к главному герою - Хоме Бруту. Да, он представлен не в самых лучших красках, он и лентяй, и пьяница, и сквернослов, но кто в нашем мире не без греха? Однако мне понравился этот семинарист, поставленный судьбой в очень сложное положение и я до последнего переживал за него в отчаянном противостоянии с нечистой силой, набившейся в маленькую церквушку со всей Малороссии. Несмотря на всю его леность, была в нем какая-то сила, которая давала ему шанс.

Недаром, ведь, там на хуторе, ведьма из троих бурсаков выбрала именно его. Значит, он казался ей самым достойным среди них, и укротить его, покататься именно на нем, было для ведьмы особенно желанно. Да и то, что ему удалось взять над колдуньей верх, оседлать в конце концов её самую, покататься на ней, а потом еще и забить до смерти, хоть и от страху, но все же, только доказывает его неординарность.

А потом три ночи в церкви рядом с гробом мертвой красавицы, которая не собиралась просто так спускать философу свою смерть в человеческом обличии. И снова Хома демонстрирует большую силу, выстаивая две страшные ночи против ужасов потустороннего мира. Он использует все доступные средства: религиозные - молитвы, но главные - магические - освященный круг, за который не могут пробиться силы тьмы.

Две ночи Хому спасает вера, и не столько вера в Бога, надо признать, что особой религиозной фанатичности в нем нет, а скорее, вера в себя, в свою силу и в свое везение. Но дается ему это не легко, весь меланин ушел на поддержание истощенных нервных сил. Хома продемонстрировал очень мощную внутреннюю силу, и, как часто бывает в этом мире, живущем по правилам джиу-джитсу, именно она его и погубила - сила Хомы стала его слабостью.

На третью ночь нечисть явила свой главный козырь - предводителя гномов Вия, чей взгляд мог пробить невидимую защитную стену, которую каждый вечер ставил вокруг себя Хома. И Вий явился. Хома знал, что ему нельзя смотреть в глаза Вия, если бы он был трус, он бы скукожился в центре своего круга, зажал бы руками глаза и уши, и кое-как дождался бы спасительных третьих петухов.

Но Хома рискнул посмотреть в глаза монстра. Зачем он это сделал, ведь, он знал, чем это чревато, и все же он взглянул. Да, это было жуткое любопытство, влекущее на край пропасти, но такое любопытство свойственно только сильным натурам - Хома Брут рискнул себя проверить, он верил в себя, он надеялся, что силы Вия не хватит на то, чтобы одолеть его. Он хотел познать силу взгляда Вия, чтобы познать себя.

Он проиграл свою жизнь, черти одолели его, разбудив в нем смертельный страх познания запредельного, перенести который он уже не смог, но он выиграл схватку с нечистью, которую своим невероятным упорством продержал до последних петухов. Завязшие в стенах церкви черти стали доказательством его силы духа.

Кстати, если внимательно перечитать первые страницы повести, можно обратить внимание, что Хома Брут постоянно чертыхается, он, как бы, предчувствуя свою судьбу, провоцирует черта, привлекает к себе его внимание.

У талантливого актера Леонида Куравлева много замечательных ролей, тут и Афоня, и Жорж Милославский, и Пашка Колокольников, и Робинзон Крузо, но мне больше других нравится его работа в фильме 1967 года по этой повести Гоголя. Так получилось, что фильм я смотрел первый раз уже после армии, где-то в конце 80-х, и как же я был поражен, когда понял, что мое внутреннее видение Хомы почти идеально совпало с образом, созданным Куравлевым.

Да и про панночку из фильма нельзя не сказать пару слов. Наталья Варлей великолепна, я нигде больше, ни в одном американском ужастике не видел такой изящной, и в то же время злой и холодной красоты, которую смогла создать на экране эта, вполне добрая по жизни, актриса.

Уж на что я человек неверующий, а и то усмотрел в "Ревизоре" религиозную основу. Один умный человек с Youtube-а подсказал, что в пьесе много двойственности. И правда, смотрите.

⇒В начале читают письмо (от Чмыхова) и в конце читают (от Хлестакова - Тряпичкину).
⇒Действие начинается с известия о приезде чиновника и заканчивается этим.
⇒В начале в ответ на известие городничего чиновники вопрошают: "Как ревизор?" "Как ревизор?". В конце, когда выясняется ошибка, все недоумевают: "Как не ревизор?" "Как не ревизор?"
⇒2 ревизора: мнимый и настоящий.
⇒2 женщины, конкурирующие друг с другом: Анна Андреевна и Марья Антоновна.
⇒Добчинский и Бобчинский.
⇒Слесарша и унтер-офицерша.
⇒Хлестаков и Осип ездят вдвоём.
⇒Городничему накануне снятся 2 страшные крысы (которые, заметьте, нюхают и не трогают - Хлестаков тоже пугает, "обнюхивает" горожан, но никому не вредит).
⇒В тексте фигурируют, противопоставляются 2 города: фактический уездный город и внесценический Петербург.

А Ваш покорный слуга додумал: что может такая двойственность означать? Где вообще встречается какого-либо рода противопоставление? 15 секунд назад в первой строчке Вы прочитали, что в религии. Ну, догадались? Рай и ад, Бог и дьявол.

Подробнее. Где собраны все грешники, в которых днём с огнём не сыскать ничего человеческого-человечного? В аду - в городе N. Куда хотят попасть грешники, да и вообще все люди? В рай - в Петербург. Об этом месте говорят с придыханием, в посланце оттуда видят ангела. Городничий с женой упоительно представляют, как они переродятся там, как они блаженно заживут в облаках этого дивного места. Бобчинский просит городничего: будете у государя (читай, в раю у Бога), скажите что живёт в таком-то городе Пётр Иванович Бобчинский, чтобы тот ниспослал на него свою милость.

Как у Христа есть Антихрист (уж, право, не знаю с большой ли буквы надо писать), так есть ревизор настоящий и анти-ревизор. Анти-, мнимый ревизор никто иной, как дьявол (между прочим, его как минимум дважды в тексте называют "дьяволом"). Сатана-Хлестаков каждого заставляет трепетать от ужаса, а женщин соблазняет безо всяких усилий. Он несёт с собой колоссальную энергию, переворачивающую город вверх дном и обнажающую все пороки жителей. Не припомню ничего доброго или хорошего, что бы принёс с собой визит Хлестакова. Вначале чтение было очень весёлым, но чем дальше в лес, тем чаще улыбка становилась грустной. Где-то на середине пьесы меня захлестнула горечь: какая жалкая Россия! Какая безнадёга! Нестираемые, глубокие трещины на зеркале, в которое смотрится Россия, и от них её рожа всегда крива.
Истинный ревизор, который там, наверху проводит ревизию душ, не станет юлить и сразу по прибытию потребует к себе. От него уже не откупишься шестьюдесятью пятью рублями, он за грехи накажет да того и гляди отошлёт куда следует.

Едва ли Гоголь так состроил, и это всего лишь праздная теория "от нечего делать", отстаивать которую с кулаками не возьмусь, но каковую считаю прелюбопытнейшей. Гоголь также вряд ли ставил целью, зато "Ревизором" смог подарить русскому языку множество крылатых слов и выражений: взятки борзыми щенками, "сама себя высекла", "подать сюда Ляпкина-Тяпкина!", "Македонский герой, но зачем же стулья ломать?", свинья в ермолке, "не по чину берёшь", "над кем смеетесь - над собой смеетесь!", срывать цветы удовольствия, "человек простой: если умрет, так и умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет" и бессмертное «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор»...

Это последняя из повестей, составляющих первый "малороссийский" сборник автора. Она в некотором смысле связана в расположившейся в конце первой части "Вечеров" - "Пропавшей грамоте", обе эти истории рассказаны дьячком Фомой Григорьевичем, и в обоих случаях героем приключений выступает дед рассказчика, в "Пропавшей грамоте" он еще молодой казак, а в "Заколдованном месте" уже старый дед, обретающий имя - Максим.

Здесь, как и в остальных мистических повестях сборника, мы встречаемся с народной мистикой, с нечистой силой, с искрометным юмором, сдобренным колоритными выражениями. Есть здесь и традиционная для романтического мистицизма тема поиска клада, и вывод, что любое богатство, добытое хитростью или удалью у нечистой силы, неминуемо обернется битыми черепками, или любым другим ни на что не годном мусором. Так случилось и с дедом Максимом.

Но он был человеком, скажем так, - стрессоустойчивым, вспомните, как ухаживал он за своей бахчой, как присматривал за внуками, как радовался гостям-чумакам. Да и перед нечмстью он не струсил, а то, что она его обманула, так и это старик сумел пережить и даже по своему ей отомстить - огородил "заколдованное место" плетнем и стал выбрасывать за него мусор - раз ты мусором меня облагодетельствовал, то вот и тебе того же. С чувством юмора у большинства героев Гоголя всё в порядке, и дед Максим не исключение.

Но особый интерес старая повесть вызывает тем фактом, что в ней Гоголь поднимает тему аномальной зоны. Ведь "заколдованное место" демонстрирует признаки, которые можно найти в знаменитой зоне, описанной Стругацкими в "Пикнике на обочине", здесь наблюдаются пространственные и временные феномены. Конечно, они выглядят не научно, как у братьев-фантастов, а, скорее, сказочно, но все же резкое изменение погоды, пропажа с неба месяца, исчезающие гумно и голубятня, явление разных чудищ и звериных морд - всё это модно назвать чертовщиной, а можно, при желании, и аномалиями.

Правда, причина существования зоны у Стругацких - инопланетный след, а у Гоголя - озорство нечистой силы. Но тут необходимо делать скидку на эпоху, во времена Гоголя научной фантастики еще в принципе не существовало, Эдгар По в далекой Америке еще только сеял первые семена, а вот мистика цвела пышным цветом.

Без чего невозможно представить произведения Гоголя – так это без налёта этнографической мистики и без яркого, колоритного языка, служащего прекрасным дополнением к общей атмосфере.

В этой повести Гоголь погружает читателя в бойкую и красочную атмосферу Сорочинской ярмарки. Визуальный ряд сразу же услужливо предлагает нам картинку жаркого, томного лета, где среди разноцветных шатров и повозок закрутилась вихрем сельская ярмарка. Яркая, пёстрая, наполненная шумом, бранью, смехом, мычанием, рёвом – это единый организм, движущийся в едином порыве. Коровы, лошади, возы, бублики, горшки, пряники, цыгане, ленты, галушки, вареники – всё перемешано, как в безумном калейдоскопе, и в то же время становится единым в своей разрозненности.

Солопий Черевик, отправившийся на ярмарку, чтобы продать кобылу и пшеницу, не смог не поддаться общей суматохе. Сколько вареников-галушек съедено, да сивухи с кумовьями выпито. Вот только кобыла и пшеница не проданы, да жена сердита. Зато дочке какого жениха нашёл! Всем парубкам парубок. Только вот не по нраву пришёлся солопьевской Хвире новоявленный жених падчерицы. Так и заставила Черевика данное жениху слово назад взять. Однако Грицько не дурак, да и Параська уж больно приглянулась ему, так что решил он пойти на хитрость и помощи в организации матримониальных дел у цыган испросить...

Дальше, как всегда у Гоголя, всё завертелось-закрутилось. И чёрта припомнили, и красную свитку его, несчастья приносящую. Кого надо – поженили, кого надо – в дурацкое положение поставили. Отличная повесть для знакомства с циклом, да и вообще с творчеством писателя.

Великолепная повесть Гоголя давно разошлась на цитаты, и радует своей меткой иронией уже не одно поколение. В своём произведении Гоголь не сказать чтоб так уж безобидно высмеял всевозможные общественные пороки, начиная от лицемерия и глупости и заканчивая подобострастностью и взяточничеством.

Сатиру на зашоренное, полное предрассудков необразованное общество автор удачно раскрыл, используя колоритнейших персонажей. Своевластный городничий, пользующийся абсолютной вседозволенностью; его туповатые жена и дочка, занятые исключительно туалетами и мужским вниманием; плутоватый Земляника, всегда готовый подставить подножку ближнему своему; образованный судья Ляпкин-Тяпкин, достигший своего высокого положения, потому что прочитал пять-шесть книг, и многие другие достойные этого общества представители создали гармоничный хор, поющий оду людской глупости. Фамилии Гоголь подобрал говорящие, тем самым наделив героев личностными характеристиками и усилив их восприятие.

Положительных героев в пьесе решительно нет. А единственный, кто обладает хотя бы изворотливостью и смекалкой – сам Хлестаков. Ведь если подумать, он не только умело обвёл всех вокруг пальца, успешно войдя в роль петербургского чиновника; но и сумел воспользоваться создавшимся положением. С удовольствием отведовав местных яств и позаигрывав с дамами, он также набрал взаймы денег, навешал на уши лапши о предстоящей женитьбе и благосклонно разрешив проводить себя с почестями и с лучшими лошадьми, ловко скрылся с места преступления.

А жители N-ска так и остались в немом изумлении вопрошать сами себя, как же так они оплошали, приняв за важного чиновника совершенно посредственную личность.

Славная повесть у Николая Васильевича! Отличнейшая! А какой язык! Фу ты, пропасть, какой язык! Изысканный с завитушками! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдется такой! Прочтите, ради бога эти дивные строки, – особенно если до этого читали что-нибудь из современных авторов, – взгляните сызнова, что это за объядение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! Господи боже мой! Николай Чудотворец, угодник божий! отчего же у меня нет такого литературного дара!

А и верно, дивная повесть. Она замыкает вторую книгу "Миргорода", и стоит неким особняком между ранними украинскими повестями Гоголя, романтичными, насыщенными колоритом этнографической изысканности, завораживающим мистицизмом, и более поздними произведениями, в которых на первую позицию выходят реализм и сатирические мотивы. В повести про ссору миргородских тёзок уже очень явственно звучат ноты, в которых узнаются будущие петербургские повести, "Мёртвые души" и "Ревизор".

Это вступительная увертюра к богатейшей опере русской провинциальной жизни, явленной автором отечественному читателю. Как раз в этой повести прославляется великая миргородская лужа, образ которой стал визитной карточкой большинства уездных городов великой и дремлющей страны.

Удивительная и прекрасная миргородская лужа, в которой валяется бурая супоросная свинья Ивана Ивановича. А принюхайтесь, какой смрад идет от этого уездного артефакта! Вонь тины, дерьма, помоев...
Стойкая и пронзительная вонь провинциального существования, поглощающего все тонкие и возвышенные проявления человеческой натуры, низводящая человека до уровня инфантильного обывателя.

Инфантилизм - главная отличительная черта героев повести. Иван Иванович с Иваном Никифоровичем в принципе, по своему, неплохие люди, но, если присмотреться к ним попристальнее, это же дети! Я уж не говорю об отсутствии целей и идеалов, полноте! Но у них даже завтрашнего дня нет, они не ведают, что такое жизнь, они знают только существование.

И вот это инфантильное прозябание не становится препоной на пути к тому, без чего мало какой человек может обойтись, к выплеску чувств и эмоций. Не показных, типа: "Не ступайте сюда, Иван Никифорович, ибо здесь нехорошо!", а настоящих, не позволяющих закиснуть окончательно.

Но, поскольку мы имеем дело с сугубо инфантильными личностями, то и выплеск этот у них приобретает форму инфантильную, по сути же трагически-смешную, как это чаще всего и бывает у детей. "Не играй в мои игрушки!"

Вот, два взрослых с виду человека, являющихся по сути своей детьми старшей группы детсада, затевают ссору, не поделив игрушку. Далее в ход идут обзывательства, обиды, акты мщения. Наконец, они идут жаловаться друг на друга "воспитателям" - в присутствие, - меряясь, кто первым начал.

И все это длится до глубокой старости, считай до могилы люди так и не состоялись, так и не выросли, оставшись навсегда инфантильными созданиями. Вот это гнетущее и развращающее качество "благородных" и "полублагородных" жителей провинции, которым не надо было заботиться о хлебе насущном и заствляет Гоголя на последней странице чуть ли не волком завыть: "Скучно на этом свете, господа!"

К вопросу о миргородской луже. Такие лужи оказались на диво живучими. Через 150 лет (в середине 90-х) по центральной улице районного городка на Брянщине (моя родина), вроде как заасфальтированной, на легковушке в межсезонье можно было проехать только с местным лоцманом, который знал истинные глубины всех ожидающих путника выбоин. Справедливости ради, стоит отметить, что вот уже лет 15-20 как эта проблема вроде бы решена, да вот всё не верится как-то, что это надолго....