Ваша оценка

4,2

(1K)

Интим. Новеллы

Новеллы Жана Поля Сартра можно назвать в принципе по-разному - и каждое из определений хотя бы в чем-то будет верным. Однако - кто сумеет уложить в литературоведческие термины трагедию человека, не просто выломившегося из жизни, но готового, в свою очередь, проломить эту жизнь - не важно, волей ли героя, волей ли героизма - или волей преступления? "Я принимаю вину на себя", - сказал однажды Сартр. И груза этой вины он не снимает и со своих читателей.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,2

1K оценок

5
47%
4
37%
3
13%
2
2%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 1246Хотят прочитать 794

Рецензии

Аноним12 сентября 2020 г.
«Бессмысленная жизнь».
С большим уважением отношусь к Жану-Полю С. Люблю все эти экзистенциальные размышления о смерти, смысле и бессмысленности бытия, об одиночестве человечества во Вселенной и проч. Но, несмотря на это, «Стена» не оставила после себя ничего, не произвела никакого впечатления, словно я не рассказ художественный прочитала, а этикетку на банке консервированных томатов.

Выбранная тема в моем воображении никак не стыковалась с форматом повествования и его краткостью. Кем являются герои? За что их арестовали? За что им полагается расстрел? Понятно, что писал С. во времена, когда всех интересовали события во франкистской Испании. Но нынче мало кто может ответить на выше озвученные вопросы. Может, это не важно. Может, не стоит зацикливаться на времени, мотивации персонажей и их характерах. Но в этом случае рассказ совершенно лишается глубины.

«Стена» должна рассказать о смерти и ее ожидании. Тема интересная и заезженная, но… чтобы прочувствовать описываемое С. состояние, нужно как минимум проникнуться чем-то к приговоренным. А они, включая главного героя, – безлики, это картонки, которым присвоили испанские (и английские?) имена. За ними нет личной истории, собственных переживаний, ошибок, страхов и страстей. Они и живыми-то кажутся лишь смутно, что уж беспокоиться об их смерти. Конечно, если не знать человека лично, не знать его мыслей и его пути, его жизнь может показаться бессмысленной (чего писатель и добивался?) Финал же вышел на удивление предсказуемым. Как только главный герой решает пошутить со своими тюремщиками, становится ясно, чем сия шутка закончится. От выписанного С. глупейшего совпадения веет не жизнью с ее бесконечными случайностями, а литературой. На этом моменте ясно понимаешь, что все рассказанное – сплошная фантазия, к реальности почти не имеющая отношения. С. не волновали настоящие антифашисты, ему было глубоко все равно, казнят их или милуют испанские фашисты (а шо, разве есть разница?). Он был занят доказыванием собственной философии. В этом нет ничего плохого, но я-то готовилась читать об испанском Сопротивлении, а не очередной рассказ о самом С.
Читать далее
88
3,4K
Аноним17 сентября 2019 г.
Атеист в преддверии смерти. Если не видишь смысла жить минуту, то нет смысла и во всей жизни.
Автор исследует ощущения персонажей своего произведения перед смертью.
Действие происходит в Испании во время гражданской войны 30-х годов 20 века между республиканцами и анархистами.
Перед нами трое арестованных анархиста, приговоренных к смертной казни. Завтра утром приговор должен быть приведен в исполнение.
Автор отобразил три характера, ожидающих смерть. Но не один из них не был верующим со своей картиной посмертного существования, поэтому, считаю, область исследования ограниченной. Для всех троих посмертного существования нет. Они пытаются его представить, но не могут. Одновременно не могут представить себя вне существования. Далее тупик, стена, ничто.
Было интересно, как преобразуется смысл жизни у неверующего в преддверии смерти. Оказалось, что не только любовь главного героя, но и идеи были бессмысленны, а с моей позиции – ложны. Сартр показал так, что со смертью человека, его прошлая жизнь теряет смысл. А тогда зачем и к чему стремиться?
«Я хотел быть освободителем Испании, преклонялся перед Пи-и-Маргалем, я примкнул к анархистам, выступал на митингах; все это я принимал всерьез, как будто смерти не существовало. В эти минуты у меня было такое ощущение, как будто вся моя жизнь была передо мной как на ладони, и я подумал: какая гнусная ложь! Моя жизнь не стоила ни гроша, ибо она была заранее обречена. Я спрашивал себя: как я мог слоняться по улицам, волочиться за женщинами; если б я только мог предположить, что сгину подобным образом, я не шевельнул бы и мизинцем.»
Тут даже речь не о религиозной вере, а например вере в любовь, красоту мира, в гармонию природы, в идеи, которые мы реализуем в жизни, в значимость творческого труда.
Смерть представлена как судья нашей прожитой жизни, как что-то, относительно чего мы оцениваем смысл сегодняшнего дня.
Ещё мне было интересно то, как автор описал влияние будущего, на сегодняшний день. Влияние представляемого персонажами небытия, после утрешнего расстрела, на их сегодняшнее состояние, ночью, перед исполнением приговора. Изменялось физическое состояние и восприятие своего тела. Представляемое будущее начало активно внедряться в настоящее.
Концовка произведения, выбив остатки веры у героя в какой-то смысл и цель жизни, подтвердила бессмысленность и глупость подобного существования.
Наши классики после подобной ситуации:
«Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть.
…
Всё это он думал в эти две минуты решить! Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними…
…
Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И всё это было бы мое!»
Ф.М. Достоевский «Идиот»
Философия Сартра, мне показалась, вырванной из целостного бытия. Взята какая-то малая часть реальности и на этой части осуществлена попытка глобальных выводов о смысле жизни.
Читать далее
69
4K
Аноним14 августа 2012 г.
Настоящая свобода находится по ту сторону отчаяния.

Жан Поль Сартр
Чтение Сартра сравнимо с новым опытом, как например поедание живого существа. На язык кладут насекомое. Его тело поначалу парализовано инстинктом самосохранения до тех пор, пока зубы не начнут двигаться. Тогда ощущения живой плоти, бьющейся в агонии, сотрясаемой то ли предсмертными судорогами, то ли двигающейся под действием челюстей, вызывают экзистенциальный шок у того, на чье сознание наносят ритуальные зарубки новых впечатлений.
Когда вы читаете Сартра, вы — то самое насекомое в его метафизических челюстях, перемалывающих ваши иллюзии, как хрупкие крылья стрекозы. Вас посещает новый опыт — пережеванный мозг заново осознает свое тело, которое только что ощутило крепкую хватку смерти на своем горле.
Чтобы описать ощущения от состояния смерти, нужно умереть, иначе все, что не будет иметь под собой практического опыта, будет лишь домыслами. Сартр же не ведет допущений, он отталкивается от того факта, что человеческое тело управляется разумом, мозгом и именно его предсмертную агонию предстоит ощутить через рассказ "Стена".
Ведя рассказ от лица заключенного, ожидающего расстрела, Сартр вводит все чувства этого смертника вам в сознание через меткие бытовые детали и болезненно точные описания ощущений, и уже там разворачиваются все события последней ночи, словно это вы оказались в подвале в ожидании расстрела. Вы ощущаете окружающие предметы, как нечто иррациональное, уже отвергнувшее, отказавшееся воспринимать вас как живого. Находясь на границе миров живых и мертвых, вам лишь позволено чувствовать боль — как прерогативу для живых, но тело ваше — уже бесполезный труп, бессмысленный предмет, такой же как стул или лавка, или куча угля на полу — привычный корм для червей. Небо — это просто небо, в окне кусок пространства, ограниченный четырьмя сторонами квадрата, вырубленного в стене немыслимо зачем. Наверное, чтобы люди, проживающие свои последние часы здесь, смотрели на него и думали, что небо — это всего лишь кусок пространства...
Без ощущения времени, границы его расширяются, заставляя пространство замирать, как фотографию, но при это чувствовать четкие движения, свои и окружающих: чужое слишком громкое дыхание, всхлипы и храп, все эти звуки — последнее, что слышишь, последнее, что раздражает рецепторы слуха в ночи. И вот этот хрупкий мир небытия вдруг разрушают приговором точного времени. Теперь оно несется как вода сквозь сито, утекает с невероятной быстротой, измеряемое усталыми движениями глаз. Каждый следующий раз может быть последним, и веки упадут, как лезвие гильотины, отрезав сознание от остатков мира, украдя те оставшиеся минуты отчаянной борьбы с охватывающим ужасом, стальной лапой сжимающим сердце и желудок. Разве можно умереть достойно? Разве это естественно — ощущать боль разрывающейся плоти от горячих и острых пуль, которые будут выпущены в это тело через несколько коротких часов, в котором сейчас агонизирует твое сознание? Ожидание — это ад.
Смирение - самообман. Все, что будет сказано в таком состоянии - все будет правдой. Ведь лгут от желания жить, а это тело уже умерло, оно уже не подчиняется разуму. Мысль, разворачивающаяся тугой лентой, кольцами вращающаяся в голове, вдруг повисла безжизненной тряпкой. Чувствовать себя мертвым можно еще будучи физически живым. Предметы — предатели, изменили свой привычный облик, перестали быть знакомыми и стали бесполезными аллюзиями на реальность. Они отобрали ощущение себя живым, желание и чувства, способность мыслить, в потухшем сознании кроме пустоты и ледяного пространства неба, ограниченного четырьмя сторонами вырубленного в стене окна, ничего нет. Ты прижимаешься к этой стене и чувствуешь, как она тебя отталкивает с ощущением холодного каменного презрения. Пытаясь вжаться в нее, ты чувствуешь как эта стена — твое прошлое, попытки вернуться в которое разбиваются, словно куриные яйца о стену. Хрупкие скорлупы иллюзий безжизненно налипают на стершиеся кирпичи, размазывая надежды по бетону грязным пятном. Там уже ничего нет, в будущем еще ничего нет. А для тебя и не будет уже. Это ошибка. Ты — уже труп. Вот раны от пуль, с засохшей по краям дыр кровью. Вот твои мертвые глаза, безжизненные и бесполезные глазные яблоки. Тебя выключили, выдернули из розетки, обесточили. Ты как выбитый пиксель, подлежишь только замене. Почему же они передумали?...
Читать далее
64
1,2K

Все рецензии

Похожие книги

Дитте — дитя человеческое

Мартин Андерсен-Нексё

4,1

(347)

За закрытыми дверями

Жан-Поль Сартр

4,3

(2K)

Тяжелые люди, или J'adore ce qui me brule

Макс Фриш

3,7

(72)

Затворники Альтоны

Жан-Поль Сартр

4,4

(62)

Тошнота. Рассказы

Жан-Поль Сартр

4,1

(486)

Тошнота

Жан-Поль Сартр

4,3

(149)

Ион

Ливиу Ребряну

4,3

(25)

Двадцать четыре часа из жизни женщины

Стефан Цвейг

4,2

(1,5K)

Слова. Мухи. Почтительная потаскушка. За закрытыми дверями

Жан Поль Сартр

4,4

(202)

Синяя борода

Курт Воннегут

4,2

(913)

Клубок змей

Франсуа Мориак

4,2

(1,7K)

На помощь, друг!

О. Генри

4,1

(44)

Вся королевская рать

Роберт Пенн Уоррен

4,3

(2,5K)

Миссис Крэддок

Сомерсет Моэм

4,3

(1,6K)

Под сетью

Айрис Мёрдок

3,8

(1,6K)

Кролик, беги

Джон Апдайк

3,6

(2K)

Кролик вернулся

Джон Апдайк

3,9

(289)

Кошмарная ночь в Нью-Йорке

О. Генри

4,1

(9)

Передышка

Марио Бенедетти

4,1

(205)

Тошнота

Жан-Поль Сартр

3,8

(17,3K)

Цитаты

Аноним8 июня 2012 г.
Если бы в ту минуту мне даже объявили, что меня не убьют и я могу преспокойно отправиться восвояси, это не нарушило бы моего безразличия: ты утратил надежду на бессмертие, какая разница, сколько тебе осталось ждать -- несколько часов или несколько лет.
54
6,3K
Аноним1 декабря 2012 г.
– Я знаю, о каком герое вы говорите. Его звали Герострат. Он хотел стать знаменитым и не смог придумать ничего лучшего, чем сжечь храм в Эфесе, одно из семи чудес света.
– А как звали архитектора этого храма?
– Не помню, – признался он, – даже думаю, что имя его неизвестно.
– Правда? Но вы помните имя Герострата? Видите, он не так уж ошибся в расчетах.
33
5,1K
Аноним1 декабря 2012 г.
На людей надо смотреть с высоты. Я выключаю свет и становлюсь у окна; они даже не подозревают, что их можно разглядывать сверху; они заботятся об анфасе, иногда о спине, но все их уловки рассчитаны на наблюдателя в метр семьдесят ростом.
21
3,9K