Передышка. Спасибо за огонек. Весна с отколотым углом. Рассказы

Подобная работа меня не утомляет, потому что тут есть возможность думать о другом и даже (почему не признаться себе самому?) еще и мечтать. Я словно бы распадаюсь на две части, существую как два человека, разных, ничуть не похожих, совершенно не зависящих один от другого: один — настоящий специалист, изучил досконально, до тонкости все трудности и закавыки своей профессии и, всегда твердо знает, что к чему; другой же — буйный мечтатель, страстный и беспомощный, неудачник, который, однако, стремился, стремится и вечно будет стремиться к счастью; думает он о своем, не замечает, как бежит по бумаге его перо, и ему все равно, что выводить синими чернилами, которые месяцев через восемь почернеют.

Мне страшно, я чувствую - время идёт, а я не делаю ничего, и ничего не происходит, ничто меня не волнует по-настоящему. ... Иногда, ты только не сердись, папа, я смотрю на тебя и думаю: не хотела бы я дожить до пятидесяти лет и быть такой, как ты - спокойной, уравновешенной, понимаешь, мне кажется, ты просто жалкий, бессильный, а у меня, я чувствую, много сил, но я не знаю, куда их деть, что с ними делать. Я вижу: ты смирился, ты стал бесцветным, и прихожу в ужас, потому что знаю - ты не бесцветный. Во всяком случае, не был бесцветный.

Жизнь— это работа, деньги, везение, дружба, здоровье, всякие сложности, однако (и тут всякий со мной согласится) когда мы думаем о Жизни, когда говорим, например, что «цепляемся за жизнь», то под словом «жизнь» мы понимаем нечто другое, гораздо более конкретное, манящее, самое для нас важное,— Счастье. Я думаю о счастье (в любой его форме) и уверен, что счастье и есть жизнь. И я спешу жить, мучительно спешу, потому что все мои пятьдесят лет шагают за мной по пятам. Впереди, я надеюсь, еще не так мало, будет и дружба, и сносное здоровье, привычные заботы, надежды на удачу. Но сколько времени остается для счастья?