Ренэ. Адольф

Эта небольшая повесть считается родоначальницей жанра психологической прозы, через Льва Толстого - к Прусту, Музилю, Джойсу и дальше… По дороге ещё интересно заглянуть к Борису Поплавскому с его «Аполлоном Безобразовым». Кстати, почитателям жанра и любителям всяких «Улиссов» крайне рекомендую малоизвестный роман русского прозаика и поэта, эмигранта Бориса Поплавского, крайне неровного, но абсолютно гениального в своём творчестве… Да, ноги этих книг растут именно из «Адольфа», которым восторгались Пушкин, Боратынский, Вяземский. Вяземский повозмущался что нет переводов этого шедевра на русский язык, взял да и перевёл, да как перевёл!

Перевод «Адольфа» - это изумительная инкрустация книги, а чего стоит предисловие князя Вяземского… Надо сказать, что князь долго запрягает: нравоучения, нравоучения, нравоучения… Сетования по поводу светского общества, его двойных стандартов, разлада в душе отдельно взятого современного человека – всё это настолько контрастно динамичному тексту повести, что диву даёшься. О красоте перевода, ну вот, для примера:

Эвон как завернул! В этой строке столько поэзии, такая атмосферность, что я, читающий, соприсутствую при угасании Элеоноры, я как и Адольф, тоже здесь и тоже бессилен.

Надо сказать что «психологическую прозу», именно как жанр, я как раз не люблю, но я крайний поклонник психологической литературы… Какое-то масло немасляное получилось…, попытаюсь объяснить. Я не люблю современную психологию (и психологов), начиная с Фрейда, я поклонник психологии в понимании древних греков, как раздела философии, как науки о душе, а не о рефлексах. И в литературе мне чужды психологизм Льва Толстого или Флобера, например, мне Достоевского подавай! Все эти писатели-«психологи» ковыряются в механике мозга, это может быть эффектно, но не эффективно и отвлекает. А вот Фёдор Михайлович, например, он в этической проблематике весь, только на этом сосредоточен…

Ну, надо и о книге пару слов сказать… Повесть меня очень сильно впечатлила, хотя, повторюсь – такое мне не нравится. В книге нет событий, фактически это исповедь молодого повесы, погубившего женщину. И всё. А ещё если учесть дату написания повести (1806, опубликована в 1816), то понятно, что без сентиментальностей там просто не могло обойтись. Да, всё это было: слёзы-сопли, терзания, состязание в благородстве, саможаление Адольфа и Элеоноры, да. И по большому счёту: как-то глуповато умирать от любви к двадцатипятилетнему мужчине, в буквальном смысле, тридцатипятилетней взрослой женщине, содержанке графа, имеющей от графа детей. Это всё от безделья: и Адольф и Элеонора прожили вместе три года, вообще ничего не делая, ни работы, ни службы, ни занятий каких, ничего! Тут от скуки на стену полезешь… Но. Слишком уж много у автора попаданий в правду, и не буду спорить с Вяземским, само изложение повествования безупречно по исполнению. Местами, конечно, все эти сентиментальные благоглупости подбешивали, но Бенжамен вывез, он молодец. Понравилась мне и авторская легенда о книге, приём избитый, но вполне уместный и оправданный и необязательный издатель тоже хорош.

Мощная книга, малюхонькая по размеру, но плотно нашпигованная смыслами, содержанием, эмоциями. Надеюсь, повесть не автобиографична…

Честно пыталась, но так и не смогла вспомнить при каких обстоятельствах и почему я обратила внимание на это произведение. Оно давно было в моих читательских планах, но, как это обычно бывает, вечно откладывалось на «потом». Так что, я не долго сомневалась читать его или нет, когда оно выпало в задании текущего тура Литературного турнира.
Оно небольшое и читается быстро. Главное – иметь стимул и не бросить на середине, когда герой начнет по настоящему раздражать. А это неизбежно, как мне кажется, несмотря на то, что Адольф, по своей сути, персонаж скорее положительный. Он не лишен благородства и чувства ответственности. Именно эти качества и явились причиной душевных терзаний героя, когда его влюбленность прошла, а поставить точку в ставших тягостных для него отношениях он не решался.
За что и когда Элленора полюбила Адольфа я не поняла. Возможно, молодой человек был сильно настойчив и даме льстило такое внимание, а может, по причине того, что она была ограничена в общении из-за своего двусмысленного положения любовницы и содержанки, герой стал для нее «лучом света». Как бы то ни было, мне не понятно было ее упорство в желании удержать возле себя Адольфа, поскольку героиню нельзя назвать недалекой или лишенной здравого смысла.
Итак, я быстро устала от чтения нескончаемых многословных и подробных переживаний Адольфа, пусть и красочно изложенных. Интерес поддерживался только желанием увидеть в герое черты Онегина и Печорина, ведь, как известно, и Пушкин, и Лермонтов создали образы этих своих героев впечатлившись «Адольфом» Бенжамена Констана. Но не уверена, что мне это удалось бы без посторонней помощи:)

На мой взгляд, это произведение приторно-высокопарно-слезливо-сопливо. Уж, простите. Возможно, для французского пера того времени – это актуально, но сегодня человек более прагматичен и трезв. Я прочитала только ради ознакомления, так сказать, для «галочки». Прикоснулась к возвышенному и прекрасному. Спасибо автору. Французская литература всегда была чрезмерно изысканной и утончённой.
Но, нужно отдать должное, что пейзажные описания словом живописны, как акварельные рисунки. Писатель обладает неподдельным талантом. Красиво, но на один раз, так как устаёшь от плотного потока чувствительности, меланхолии и страдальческих настроений. Это как сходить в Третьяковскую галерею или Эрмитаж.
С первых страниц я даже ошибочно решила, что Рене предпочитает в любви мужчин, но впоследствии выяснилась другая подробность.

Первое, что узнает любознательный читатель, открыв любой комментарий или статью, посвященную данному произведению (или не узнает, но найдёт подтверждение своим впечатлениям), что Ренэ – это французский Вертер. Как и в романе Гёте, у Шатобриана речь идёт о чувствительном и страстном молодом человеке, испытывающим аристократическое презрение к пошлости мира и пребывающим в противоречии с современным ему обществом.

Название повести «подсказывает», что история Ренэ автобиографична, действительно, основана она в значительной степени на воспоминаниях Шатобриана о своем детстве в Бретани и путешествии в Северную Америку в 1791 году, но одновременно Ренэ – это портрет «героя своего времени», у которого «болезнь века» - меланхолия - выражается в тоске по уничтоженному революцией прошлому и мечте о возвращении «вчерашней» великой эпохи.

Осуждая революцию и её последствия, Шатобриан одновременно критикует и просвещение как её философию. Поэтому помимо образа «нового героя» и призрака инцеста, что так смутил первых читателей книги (будто и не существовало много раньше Фамари и Амнона или легенды о добром грешнике Григориусе), основным мотивом романа является тема христианства. Как известно, повесть «Ренэ» вместе с романом «Атала» по задумке автора должны были служить иллюстрацией трактата «Гений христианства», в котором Шатобриан предпринимает попытку эстетизации веры - понимания религии как первопричины поэзии, источника откровений и озарений.

Одним из умозаключений, изложенных в трактате, была идея о том, что люди могут и должны укрощать свои страсти посредством религии. Художественным изображением этого положения и стал эпизод повести, когда Амели одерживает при помощи религии победу над своей преступной страстью к родному брату.

Надо полагать, сейчас, спустя 200 лет, нам сложно в достаточной мере понять и оценить «Ренэ», поэтому предоставим слово уважаемому современнику: как говорил Пушкин (к слову, «крылатая фраза» «Привычка свыше нам дана / Замена счастию она» - изменённая цитата из «Ренэ») способность по заслугам оценить Шатобриана - эталон художественного вкуса...

Ни разу до Литературного турнира не слышала о Бенжамене Констане и в целом слабо представляла себе, что же мне предстоит прочитать, поэтому после первых глав впала в ужас от бесконечного описания любовных блеяний, которые в обычной жизни можно легко окрестить универсальным словом «пи***страдания» (благодаря Адольфу можно продуктивно поразмышлять по поводу гендерной нейтральности этого термина и, следовательно, его применимости к главным героям как женского, так и мужского пола).

В общем, поведение Адольфа сперва не вызывало ничего, кроме желания закатывать глаза, но! События начали развиваться неожиданно и становиться интереснее. Сначала меня удивило, что Элленора все-таки влюбилась в Адольфа. Тут следует отметить, что автор оставляет за рамками повествования так много, что объяснить происходящее у читателя примерно 0 шансов, остается только наблюдать за тем, как герои погрязают в болоте недоотношений. Следующее удивление вызвано раскрытием действительного отношения Адольфа к несчастной барышне. Настолько это глупо, не по-взрослому, но в то же время так реалистично! Ну кто не слышал истории, где человек поступает против собственных же принципов, если эти принципы ему транслирует кто-то со стороны (если что, абсолютно не поддерживаю, но не могу не признать распространенность явления). И вот конкретно в этом романе отлично эта тема раскрыта, ну и по ходу дела прочие слабости человека, не могущего принять ответственность за собственные поступки. Тема ответственности в любовных отношениях тоже красной нитью проходит в этой истории.

Итого: чтение вышло слегка в стиле американских горок, за одно это нельзя не поставить положительную оценку. Но поскольку, особого впечатления прочитанное не произвело, остановлюсь на 7/10.

Лишь тридцать страниц, но изрядно вспотел
Осиливши Шатобриана...
Так вот, где шагрени урвал Валантен
И тему Бальзак для романа!

Так вот, где почерпнута фраза была,
Что каждый конечно же слышал:
Мол, счастия место собой заняла
Привычка, что дадена свыше!

(Но это уже не Бальзак, а другой,
Который роднее, и ближе...
Хотя говорят, будто стал он Дюмой
И обосновался в Париже)

По кайфу надуманным горем страдать,
Пока не реальна причина —
Так вот, где зарыт и хандры волкодав,
И такса английского сплина!

А ведь сформулировал миссионер:
Презренье — ещё не величье;
Смотреть надо дальше — и всё один хер
Пардон мон франсэ — безразлично...

Но стоил, однако, месье ле виконт
Прочтенья и стойки на цирлах!
А вдаль поглядишь, так, опять же, на кой
Он ввёл романтизма бациллу?

Один из набросков, наряду с «Оберманом» Сенанкура и «Коринной» мадам де Сталь, к портреру «сына века», исповедь меланхолической и пресыщенной души. «Адольф» был написан в 1807 году, всего за две недели, но опубликован только через 8 лет. Успех романа был стремительным, но, к счастью, долговременным – сейчас это мировая классика, идеальный образец французского романтизма. Но русскому читателю герой Констана больше известен, как один из прототипов Евгения Онегина (подробнее об этом - в статье Анны Ахматовой «"Адольф" Бенжамена Констана в творчестве Пушкина»).

Констан принадлежит к тому типу писателей, которые не «выдумывают» сюжеты и персонажей для своих произведений, а как говорится, черпают материал из жизни. И хотя роман нельзя назвать полностью автобиографичным – в жизни Констана не было подобной любовной истории – современники «узнавали автора на каждой странице», а в описании любви Адольфа и Элленоры видели «отпечаток связи» Констана с мадам де Сталь. Правда, реальная история взаимоотношений в романе сильно сглажена – нет ни других женщин (Констан был весьма страстным и влюбчивым мужчиной), ни общих детей, ни женитьбы на другой, ни творческого соперничества, - упрощён и образ Элленоры. Осталась лишь самая суть, как она, видимо, представлялась Констану в 1807 году: что делать, когда любовь прошла, но расстаться невозможно. Неужели только смерть разлучит нас?!

Предпринятая в романе попытка глубокого и подробного анализа психологических механизмов, движущих поступками людей, осуществленное здесь исследование жизни человеческой души позволяют обоснованно называть «Адольфа» «отцом психологического романа». Заглавный герой живёт как бы в двух мирах: в одном он - деятель, страстный и порывистый, в другом – наблюдатель, постоянно анализирующий свои поступки и во всём сомневающийся. Эта раздвоенность нашла отражение и в сложной структуре романа: с фиктивным «издателем», предисловием, ответом (любопытен и подзаголовок романа: «Рукопись, найденная в бумагах неизвестного»).

Оценивая рассказанную Адольфом историю угасания любви, «издатель» в финале романа гневно осуждает героя, подчёркивая, что «самая изощренная философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило» и даже предрекает будущее героя:

Но рыцарская бескорыстная любовь – добродетель возвышенной и благородной души, которой, к сожалению, не обладают ни Адольф, ни Элленора: он – потому что не способен оценить подлинную любовь, она – потому что не находит в себе сил отпустить разлюбившего её мужчину.

Возможно, сейчас роман и воспринимается читателями как «сентиментальная, не блещущая неожиданными поворотами сюжета» история, но как бы там ни было, в истории литературы «Адольф» навсегда останется одним из тех двух-трёх романов:

10.10.2012
Очень совпало с моей жизненной ситуацией, очень. Может оттого и оказалось так близко, так больно и так точно. Вообще, по-моему, это надо читать всем романтикам, чтобы немного "протрезветь". Несмотря на то, что с момента написания повести прошло без малого двести лет, люди мало изменились и попадают всё в те же ситуации и всё так же в них барахтаются. Ничуть не жаль Адольфа, который своей слабостью разрушил не только свою, но и как минимум ещё одну жизнь, грустно смотреть на Элеонору, очень по-женски не могущую отказаться от своей любви. А ведь всё могло быть иначе, не так ли?

Можно, я не буду его оценивать? Потому что, с одной стороны, классика, Шатобриан, с другой - боже мой, как это можно читать? Хотя не так. Читать, в принципе, можно (читать вообще почти всё можно), но воспринимать это серьезно, на мой взгляд, совершенно невозможно. Проблема, в целом, наверное, не нова (древние греки точно прошлись )) ), но вот такой уровень пафоса, патетики - это еще поискать надо. Что-то такое в духе возвышенных натур, обо всем говорящих с придыханием, далеких от простой повседневной жизни. Не, это абсолютно не в моем вкусе, так что если вдруг кто приглядывался к рассказу - лучше еще раз подумайте :)

История любви сестры и брата очень трогательна. Даже сложно до конца заставить себя понять, какой была эта любовь. Я назову её платонической. Не могу по-другому смотреть на такие светлые чувства, на такие сильные жертвы. Сестра решилась на отречение от самой себя, от всего мира ради брата. А последний давно отрёкся от мира. Но мораль в том, что отречение - это не то, что делает человека счастливым. И лишь помещённый в общество, он обретает счастье.
Удивительной кажется мне эта мысль, потому что пару дней назад я читала Гофмана, который писал, что мир иллюзорный, творческий намного лучше простой и скучной реальности. И тут новая мысль Шатобриана. Я буду думать над этим вопросом. Но суть в том, что стоит мне только что-то твёрдо для себя решить, как книга меняет моё мышление, шатает устоявшиеся мысли и принципы.
Ещё пару слов о языке написания- однозначно великолепен. Описания- это просто сказка. Я впринципе не знаю людей, которые бы очень любили читать описания, но у Шатобриана они получились лёгкими и завораживающими. Немало мыслей писателя полны мудрости. Чего стоит только:

Время сделало только один шаг, и вид земли совсем изменился

Многие сравнения меня просто в предвосхищённый тупик ставили:

Сердце наше- инструмент неполный, лира, в которой недостаёт струн и на которой нам приходится выражать радость тоном, обычно выражающим скорбь.

Думаю, читателя с чутким сердцем и пылким умом эта книга тронет.