A Spy in the House of Love

Исповедь женщины, которая не смогла до конца сформировать свою личность. Она может стать столькими женщинами. Но какую выбрать? Героиня не может дать ответа на данный вопрос.

У нее есть прекрасный любящий муж. Которого она уважает, и который дарит ей чувство защищенности и покоя. Но, как оказалось, ей этого мало. Муж Алан в ее сознании скорее замещает роль отца, но не любимого человека. Ей не хватает страсти и чувств.

Поэтому Сабина иногда надевает на себя другую личину, которую продумала заранее. Она говорит Алану, что уезжает на гастроли. Муж думает, что она работает актрисой. Но все намного сложнее. Протагонистка собирает чемодан, заселяется в гостиницу в малонаселенном районе. Затем придумывает свой образ и идет в бар, где знакомится с мужчинами.

Как ей удается лгать? Ее ложь очень правдоподобна, так она сама на 100 процентов ей верит. Образы других женщин рождаются у нее в голове, женщин, которыми она могла бы быть, если бы выбирала другие пути на жизненной развилке.

Часто мысленно она задает себе вопрос: "Почему я должна быть только одной женщиной?" Ее одолевает скука, когда ей приходиться играть одну роль долгое время.

Странно, не правда ли, что ни один химикат не придаст человеческим существам радужности, которую им дарят иллюзии?

На первых страницах автор занкомит нас со странным мужчиной. Который следит за Сабиной. Что-то постоянно записывает в свою записную книжку и никогда с ней не заговаривает. Для самой героини, это совершенно нормально. Так как она привыкла к наблюдению "ока" за собой.

Вы еще не любиди, - сказал он. Вы только пытались любить, начинали любить. Одно лишь доверие не есть любовь, одно лишь желание не есть любовь, иллюзии - не любовь, грезы - не любовь.

После своих "гастролей" она возвращается к Алану. Он "материк" в ее странсвии по "океанам". С ним она забывает о страхах. С ним она отдыхает, после того, как примет длительную ванну, чтобы "смыть" воспоминания.

Мне понравилась книга. Да, местами она откровенна. Но меня это не смущало. Зато я смогла погрузиться в мир женского коллективного бессознательного, полного образов и символов.

Можно всё моё впечатление от этого произведения уложить в две цитаты:

В те мгновения, когда она достигала пика комичности над трясиной опасностей и скользких грибков вины, все бросали её в одиночестве, непрощенную; они словно ждали того часа, когда она будет наказана за то, что жила шпионом в доме многоликой любви, за увертки от разоблачения за уничтожение часовых, следивших за точностью границ, за переход без паспортов и разрешений от одной любви к другой

И

Впервые, идя этим мрачным ранним утром по нью-йоркским улицам, с которых еще не убрали окурки и пустые бутылки из-под ликеров, она поняла картину Дюшама «Нагая, спускающаяся по лестнице». Восемь или десять контуров одной и той же женщины, изображающих множественность женской личности, аккуратно разделенных на множество пластов, в унисон спускающихся по лестнице.
Если она пойдет сейчас к Алану, то будет похоже на отделение одного из этих абрисов женщины и понуждение его идти отдельно от остальных, однако выделение из унисона обнаружит, что это не более чем контур женщины, рисунок фигуры, каким ее видят глаза, лишенный содержания, которое испарилось через промежутки между слоями личности. Женщина действительно разъемная, состоящая из бессчетного количества силуэтов. Она видела, как эта видимая форма Сабины покидает ту, доведенную до отчаяния и одинокую, которая бредет по улицам в поисках горячего кофе, которую Алан встретит как прозрачно-невинную девочку, которую он взял в жены десять лет назад и поклялся нежно любить, что и делал, да только нежно любить он продолжал ту же девочку, на которой женился, первую ипостась Сабины, первый образ, попавший к нему в руки, первое измерение этого сложного комплекса и расчлененных серий Сабин, которые родились позже и дать которые ему она была не в состоянии. Каждый год, подобно дереву, выпускающему новую поросль, она могла сказать:
— Алан, вот новая версия Сабины, добавь ее к остальным, смешай хорошенько, прижимай к ним, когда будешь обнимать ее, держи их в руках всех сразу, а иначе, будучи самостоятельным, каждый образ заживет своей собственной жизнью, и уже не одна, а шесть, семь, восемь Сабин будут идти в унисон, благодаря огромным усилиям синтеза, иногда отдельно, одна последует за низким грохотом барабанов в леса черных волос и роскошных губ, другая отправится в Вену-какой-она-была-до-войны, третья будет лежать рядом с сумасшедшим юношей, а еще одна — открывать материнские объятия навстречу дрожащему от страха Доналду. Было ли преступлением пытаться выдать каждую из Сабин замуж за отдельного супруга, подбирать каждой по очереди отличную жизнь?

Мне кажется, тот случай, когда я не могу что-то интерпретировать не так, отлично от автора. Некоторые мысли так созвучны, что я была поражена, не ожидала найти это в книге, которая шла "прицепом" к тому, что я на самом деле хотела прочитать (имею в виду Дельта Венеры)

А эта фраза — "Плохих женщин одеялом не укрывают" — стала нашим семейным мемом :))

Анаис Нин - женщина удивительной судьбы. Француженка кубинского происхождения, переехавшая в Нью-Йорк в возрасте 13 лет. Светская львица, нимфа, муза множества художников и писателей, необыкновенная красавица, модель, актриса, а еще - писательница, причем необычайно смелая для своего времени, одна из первых женщин, начавших откровенно писать о сексе. Прочитав её историю жизни, я тут же захотела познакомиться с ней поближе. Но браться сразу за семь томов её дневников я не решилась, поэтому начала с небольшого романа с интригующим названием "Шпион в доме любви" 1954 года издания. (Вы только посчитайте, сколько песен с таким названием было написано после этого!)

Роман вертится вокруг переживаний и размышлений соблазнительницы и красотки Сабины. Сюжета в нем по сути нет, все действия персонажей очень схематично и скупо описаны. Зато читателя ждут мельчайшие психологические нюансы самоанализа героини, мимолетные ощущения, схваченные на лету и описанные длинными затейливыми фразами. Она вспоминает своих многочисленных любовников, томится по чему-то неизведанному, постоянно обвиняет изменчивость своей натуры, и тут же начинает восхвалять её и чуть ли ни петь себе дифирамбы, что не мешает ей кокетливо признаваться в собственной неуверенности и хрупкости. В какой-то момент это начинает немного раздражать. Но со словами она играет чертовски изобретательно!

Out of the red and silver and the long cry of alarm to the poet who survives in all human beings, as the child survives in him; to this poet she threw an unexpected ladder in the middle of the city and ordained, “Climb!”

Просто есть такие женщины, которым мало одного мужчины. Которым нужно два, три... нет, еще больше! и при этом все одновременно. Но героиня вынуждена обманывать их всех, в том числе любимого ею мужа, и она не устает уверять читателя, как ей это не нравится. Мне было любопытно примерить на себя настолько чуждую для меня роль, но мне она просто-напросто не подошла. Красно-серебристые пелерины самовлюбленной "Донны Жуаны" на мне неряшливо повисли нелепыми складками. Мне не были близки ни мысли, не даже привычки этой женщины: бродить ночами, чтобы потом засыпать со снотворным, старательно рисовать себе новое лицо поутру, стараться угадать желания каждого встреченного мужчины, чтобы он не устоял перед её женскими чарами.

Книга на самом деле получилась поэтичная, полная ярких сравнений, тонких намеков, постоянных упоминаний мира искусства, любимых музыкальных произведений героини с их подробным анализом. Многое понравилось и запомнилось. И всё-таки это совсем не моё. Я разве что получила небольшое удовольствие от формы, но не от содержания.