"Разбилось лишь сердце мое..."

Л.Гинзбург (1921-1980) широко известен читателям как поэт, переводчик автор публицистических книг "Цена пепла", "Бездна", "Потусторонние встречи", "Разбилось лишь сердце …" - это последняя работа писателя, законченная перед самой смертью.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,2

25 оценок

5
44%
4
44%
3
8%
2
4%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 25Хотят прочитать 63

Рецензии

Аноним15 августа 2025 г.
Обмен жизнями
Перевод - это обмен жизнями. Ты целиком отдаешь свою жизнь автору, но взамен берешь его жизнь. В этом и состоит, наверное, тайна перевода.
1977, впереди долгое лето перед первым классом. С другой дворовой шпаной ношусь по улице,. Из выставленных на подоконник колонок несется: "На французской стороне, на чужой планете..." Про этот диск говорят, что у спекулянтов он сто рублей стоит, врут наверно, не может так дорого, но песня классная. Прям видишь длинноволосого джинсового парня из золотой молодежи, а кому еще светит учиться во Франции? Через много лет, в институте, я узнаю, что стихам этим семь веков, что ваганты из названия - странствующие студенты, которые ватагами ходили по Европе слушать лекции знаменитых профессоров от одного университета к другому, по большей части буквально ногами, кормились выступлениями (и воровством, чего уж там), пили, дрались, слыли людьми опасными. Жизнь их никак нельзя было назвать мажористой, и вояж в Сорбонну по уровню опасности вполне был сопоставим с военной экспедицией.
А еще через много-много лет прочту книгу человека, который перевел вирши, что с тех пор иногда напеваю. Отнести "Разбилось лишь сердце мое..." к определенному жанру не получится. Мемуаристика и биография, история и литературоведение, путешествия и ЖЗЛ, социально-политическая проза и лирика, перевод и переводоведение - такой кроссовер все в одном, тем более невероятный, что написан в семидесятых. Остановлюсь на определении нового издания от Редакции Елены Шубиной снабдившей книгу дополнительным заголовком "Роман-эссе".
Писатели - это лишь вершина пирамиды, главная, самая яркая, самая заметная ее часть. Но без критиков, издателей, редакторов, популяризаторов, одержимых читателей и просто читателей, никакая литература существовать не может. И конечно, не может без переводчиков, отменяющих проклятие Вавилонской башни. Лев Гинзбург был переводчиком с немецкого. Сказать, что в стране, только что победившей фашизм, этот язык популярностью не пользовался, значило бы сильно преуменьшить. Он переводил с немецкого, любовь к языку с детства привила ему Анни, немецкая бонна, у которой маленький Лёвушка с равным удовольствием распевал по-немецки "Марсельезу" на Первомай и "Светлую ночь, тихую ночь" в Рождество.
Московский мальчик, сын известного адвоката и фронтовик, прошедший войну (шесть лет, включая срочную службу) - эта двойственность станет частью его натуры. Глубочайшее погружение в материал, серьезные историко-культурные исследования, сопровождавшие всякую работу над переводом и простота, отсутствие нарочитого академизма, где надо передать разговорный язык, вроде: "Солдат свой ранец скидаёт, на стол хозяйка подаёт". Рассказ о каждом из авторов, становившихся предметом перевода - это всякий раз глубокое погружение в исторический контекст, будь то Вольфрам вон Эшенбах с "Парцифалем" из 1170 года, песни ландскнехтов времен Тридцатилетней войны из шестнадцатого века или Гете, Гейне, Шиллер, Брехт, Фейхтвангер.
Судьба замечательно успешного человека ("выездной", цвет советской творческой интеллигенции, обширные связи и дружба со знаменитостями, финансовая состоятельность), и потери, утраты, смерть любимой жены, горечь принадлежности к нации, намеренно истреблявшейся носителями великой культуры, проводником которой выбрал быть. Везде в своих поездках он сталкивается еще и с этим эхом недавней войны - с Холокостом, с болью рассказывая об этом.
Лев Гинзбург ушел молодым, не дожив до шестидесяти. Много еще мог бы успеть, но и сделал, сколько иному за десять таких сроков не суметь. И еще, успел рассказать о себе и о своих героях в этой умной забавной грустной книге.
Читать далее
26
224
Аноним17 сентября 2012 г.
В годы учебы в вузе, а если быть совсем точной – со 2 по 5 курс – мой круг чтения формировался под сильнейшим воздействием двух влияний. С одной стороны, близкая подруга получала филологическое образование, и периодически делилась со мной прекрасными программными произведениями мировой литературы, а другой стороне я обязана своей неизменной любовью к немецкой романтической литературе, а также интересом к проблемам перевода поэзии. И на этой волне я когда-то отыскала в библиотеке эту книжку Гинзбурга, схватила ее и не успокоилась, пока не купила себе такую же.
Книга не художественная, Лев Гинзбург известен как переводчик немецкой поэзии со времен вагантов до современных ему авторов второй половины ХХ века. Но читается необычайно увлекательно. Впрочем, возможно, это мои собственные заморочки, я и «Поэзию и перевод» Эткинда листала с наслаждением (правда, эту книгу ни в собственность, ни в пользование заполучить так и не удалось), и «Слово о словах» Успенского очень люблю, а в детстве зачитывалась «Занимательной орфографией» Панова. У меня вообще периодически возникает мысль, что я неправильно выбрала себе профессию, надо было бы мне подаваться в лингвисты, ибо от проблем словообразования я тащусь как удав по стеклу. Но сейчас о другом.
Роман-эссе состоит из разрозненных на первый взгляд глав, содержащих историю перевода «Парцифаля» и стихов Шиллера, фрагменты биографии автора и самых разных людей – поэта времен Тридцатилетней войны Андреаса Гриффиуса, цыганской певицы-эмигрантки Ольги Янчевецкой, Элоизы и Абеляра, создателя сценической кантаты «Carmina Burana» Карла Орфа, звезды немецкого кино 30-х годов Франчески Гааль, писателя Юрия Трифонова, Генриха Гейне и многих, многих других, – воспоминания о встречах с Маршаком, Пастернаком, очерки о семинаре в Геттингене, посвященном проблемам художественного перевода, об Освенциме и неонацизме, о смерти любимой жены и новой большой любви. И постепенно за этим вырисовывается главное – личность человека с неравнодушным сердцем, чутко отзывающимся на малейшую несправедливость. Отсюда и название – строчка из стихотворения Гейне «Enfant Perdu».

Забытый часовой в Войне Свободы,

Я тридцать лет свой пост не покидал.

Победы я не ждал, сражаясь годы;

Что не вернусь, не уцелею, знал…

И еще, конечно, это книга о тонкостях перевода и о миссии переводчика.

С чего начинается переводчик? Что значит способность воспринимать чужую жизнь, как свою, обмениваться не только языками — жизнями?.. Нации, народы, «языцы» тянутся друг к другу, как двое королевских детей из немецкой народной баллады. Те стояли на противоположных берегах глубокой реки, изнывая от невозможности преодолеть разделяющее их пространство. Королевич бросился вплавь, тогда королевна зажгла свечу, чтобы ему был виден берег. Однако злая старуха черница загасила свечу, и «ночь поглотила пловца»... Кто они, эти злые силы, которые гасят зажженный любящей рукой огонек?.. Но, может быть, переводчики — лодочники?..
Чуть позже я нашла в библиотеке книгу переводов Гинзбурга и с удовольствием читала народные баллады, лирику вагантов и с «чувством жгучего стыда» подбирала на гитаре:

Человеку нужен дом,
словно камень, прочный,
а меня судьба несла,
что ручей проточный,
влек меня бродяжий дух,
вольный дух порочный,
гнал, как гонит ураган
листик одиночный
и песенку о любви к филологии. Теперь у меня целая подборка – избранное из поэзии 10 веков, «Слово скорби и утешения», сборник лирики вагантов. А потом я купила диск «Carmina Burana» и всячески доставала близких своих этой странной музыкой. Теперь мечтаю еще на «Drolls» с этой программой сходить.
Читать далее
16
840
Аноним18 ноября 2015 г.
Лев Гинзбург. "Разбилось лишь сердце мое..."
Рассказы известного переводчика с немецкого языка Льва Гинзбурга о своей работе, о том, как он пришел в эту профессию, почему выбрал именно немецкий язык. Вернее, получилось как-то так, что немецкий язык выбрал его, а именно - переводы средневековой поэтической литературы. Титанический труд - поэтический перевод "Парсифаля" Вольфрама фон Эшенбаха. Много переводчиков обломали об него зубы. Даже в Германии не смоглиперевести его на современный немецкий язык в стихотворном виде, как в оригинале. Гинзбург тоже не сразу смог найти ключик к поэту 12-го века, бился долгими месяцами, так и сяк пытась уложить непокорные строки в нужный размер. Обо всем этом он очень интересно рассказывает, читаешь прямо как детектив.
Остальные очерки-рассказы написаны так же интересно, на различные немецко-литературные темы, мне просто больше всего про Эшенбаха понравилось.
Из последних рассказов вырисовывается картина его лично-трагедийной жизни - как я поняла, вторая жена, Наташа, которую он просто обожал, буквально надышаться на нее не мог, очень серьезно заболела, не помогло никакое лечение... И как я поняла, Гинзбург ненамного ее пережил, сам тоже тяжело болел и "Разбилось лишь сердце мое..." - это его последняя книга.
Читать далее
13
910

Все рецензии

Цитаты

Аноним4 июля 2015 г.
За несколько часов до смерти Гейне австрийский поэт Альфред Мейснер спросил у него, каковы его отношения с богом. Гейне, улыбаясь, ответил:
Будьте спокойны. Бог простит меня. Это его профессия.
2
286
Аноним3 июля 2015 г.
Классиков можно убить чинопочитанием, парадными чествованиями, тупой школьной зубрежкой, но бывает и так, что усталое общество уже не в состоянии хранить классику, духовные ценности выпадают из его обессилевших рук.
2
247
Аноним4 июля 2015 г.
Ужас фашизма состоит в том, что он убивает общепринятую мораль, извечные нравственные нормы, стирает заповеди. Что значит для лагерного врача клятва Гиппократа по сравнению с приказом, полученным от какого-нибудь штурмбаннфюрера?
1
252