Ничего кроме надежды

Действие романа «Ничего кроме надежды» происходит в конце 2-й мировой войны. Рассказывая о финальном периоде «самой засекреченной истории», автор под совершенно непривычным углом освещает, в частности, Берлинскую операцию, где сотни тысяч солдатских жизней были принесены в жертву коварным политическим расчетам. В романе показаны судьбы белой эмиграции, трагедия узников нацистских лагерей, для которых освобождение обернулось пересадкой на пути в другие лагеря. Затронуты темы власовской армии и от...

Жанры

Книга из цикла

Тетралогия о Второй Мировой войне

Перекресток

Юрий Слепухин

4,6

(859)

Тьма в полдень

Юрий Слепухин

4,7

(456)

Сладостно и почетно

Юрий Слепухин

4,5

(373)

Ничего кроме надежды

Юрий Слепухин

4,6

(329)

Рейтинг LiveLib

4,6

329 оценок

5
70%
4
25%
3
4%
2
1%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 367Хотят прочитать 296

Рецензии

JewelJul19 ноября 2017 г.
Прошло 6 лет и 1 день.
Ничего, кроме надежды у них не осталось. А у меня не осталось и ее, уж слишком трагично и грустно закончилась эта тетралогия. Казалось бы, вот он - конец Войны. Прошло 6 лет и 1 день. В книге, конечно, меньше, то есть, для СССР меньше, но все равно много, слишком много. Я должна была бы радоваться вместе с героями книги. Но дело в том, что почему-то нерадостно. Слишком много лет, слишком много всего. Города разрушены, семьи разбиты, мужчины - многие - погибли или пропали без вести, женщины - многие - остались без опор, дети - многие - оказались в детдомах, люди - многие - оказались без дома. А того и пуще иногда - без Родины.
Особенно повезло тем, кто во время войны был в плену или оккупации. Всем известно даже без книг, как отнеслись к военнопленным. Это хорошо, если несколько часов допросов и унижений. Это хорошо, если подержали три дня в кутузке и отпустили. Потому что - многим - было совсем не хорошо. Привет, лагеря и Сибирь, пополнения к тебе приехали! Героям книги тоже не очень. Что же эта война наделала? Подхватила, раскрутила, разбила все нахрен и только через 6 лет отпустила. Редко какая любовь такое выдержит. Сережина и Танина - нет. Но я думаю, она осталась в каком-то одном из параллельных нашему миров, в которой Гитлера не выбрали в лидеры Германии, или в которой одно из многочисленных покушений на него удалось. Мне так легче почему-то думать, что все, что могло бы случиться, случилось где-то когда-то в другой жизни или еще случится.
Четвертый том расставил все по своим местам, не так как хотелось бы, ой не так, но тем не менее. Мне хотелось чтобы Таня и Сережа жили вместе долго и счастливо и умерли в один день. Но так не было и так не будет. Кто из них первый друг друга предал - сказать сложно. Сергей ли во времена своих офицерских загулов, Татьяна ли - когда почувствовала симпатию к Болховитинову. Случилось так, как случилось, и пусть. Но как же жаль, жаль, жаль того самого, самого первого, самого острого чувства...
Людмила вернулась из оккупации...
Если рассказывать про то, что случилось с героями, это будет один сплошной спойлер, а этого хотелось бы избежать. Поэтому я не буду говорить о героях, я буду говорить об авторе и об эмоциях.
Я уже, правда, в предыдущих рецензиях пела дифирамбы Юрию Слепухину и его таланту, насколько он тонко и безоценочно рассказывает о происходящем, и несмотря на это насколько глубокие эмоции он вызывает в читателе. Придется здесь повториться. Автор удивителен. Он вкладывает глубочайшие мысли в уста героев и от их лиц представляет несколько теорий о войне, и как так могло получиться. Местами проскальзывает и его личное отношение к некоторым событиям, конечно. Например, к штурму Берлина советскими войсками по приказу Главнокомандующего. "Если бы не этот Штурм, сколько жертв можно было бы избежать?", - спрашивает автор. Но нет, СССР же не из-под кошачьего хвоста выпал, нужно показать "союзникам", кто тут главный, и ни в коем случае нельзя отдавать этот триумф более подготовленным американцам. А сколько русского мяса падет - это уже издержки. А ведь это самое страшное - умереть 8 мая 1945 года. А то и 10го, подорвавшись на мине. Но я совсем не против такого авторского мнения, мне оно подошло. А в остальном Слепухин вертит все события со всех сторон, вот буквально со всех, и позволяет читателю определиться со своей. Впрочем, можно и не определяться, мне совершенно теперь не хочется принимать чью-то сторону, у всех своя правда. Я не про стороны нацист - советский солдат. Я про стороны человек - человек.
А эмоции... чем дальше в книгу, тем острее и больнее эти эмоции. Обиднее, горче и пронзительнее. Очень было странно сидеть в очереди в поликлинике и уговаривать себя не реветь "они же все ненастоящие, их не было, это все неправда, узбагойся!" Только это все наиправдивейшая наиправда, и если не было Земцовой, Николаевой, Дежнева и Болховитинова, то были всякие Досеевы, Артемовы, Купершмидты и Удовицкие, каждые со своей реальной историей, иногда похлеще, чем книжной. А автор, который умеет вызывать такие эмоции, никуда при этом не надавливая и не манипулируя - талант. Талант.
Читать далее
82
1,5K
Tarakosha3 января 2018 г.
День Победы приближали как могли...
Дочитав последнюю книгу в тетралогии автора, с одной стороны хочется сказать : "Как жаль, что она закончилась..", а с другой, и хорошо, потому что все, что хотел сказать автор своим произведением , он уже сделал и бесконечное продление истории с полюбившимися и ставшими тебе где-то родными героями порой полностью портит впечатление...
Читая первые книги тетралогии, ты уже примерно начинаешь представлять, что ждать от последующих. А ждать хорошего определенно не стоит. Потому что автор здесь не лакирует действительность, не щадит героев, как не пощадила их война и собственная Родина, соответственно не щадит и читателя. И как бы ты не был мысленно готов к этому, все равно неотвратимая действительность становится горькой и радость Победы омрачается осознанием того, что ко многим она обернулась новыми бедами.
Своей четвертой книгой автор заканчивает тетралогию и судьбу каждого героя подводит к логическому продолжению и завершению, на их примерах живо демонстрируя как по разному, у каждого желавшего Победы и в меру своих сил приближавшего её, складывалась жизнь.
И снова убеждаешься насколько чудовищно страшно и жутко можно толковать одни и те же факты. Как из правды и искренности, любви, надежды и веры в лучшее, вылезает монстр, состоящий из предательства, лжи, обмана и подлога. И даже у высокопоставленного генерала нет возможностей против годами складывающейся и хорошо отлаженной системы, а уж у простого смертного обелить себя тем более...Поэтому неласковая Русь в лучшем случае сошлет неблагонадежных, побывавших в плену, за 101-й километр, подальше от столицы, а в худшем лагеря и Колыма, а может, и расстрел..
В своей тетралогии и в этом томе особенно автор постарался дать широкую панораму людских судеб на войне и тех, кто был в оккупации. И особенно импонирует его внимание и попытка проанализировать и представить отношение к оккупированным территориям со стороны воевавших солдат, со стороны высших военачальников ( дядьСаша) и собственно тех, кто волею судьбы оказался один на один с врагом и вынужден был выживать, не становясь предателем. Кому было легче и проще: кто воевал, постоянно подвергаясь смертельной опасности или тем, кто не был мобилизован, но тоже каждый день вынужден был ходить по лезвию ножа, еще не предполагая как потом все это обернется ?
Порой кажется, что Ю. Слепухин пишет суховато, но от этого только правдивее и искреннее звучат его слова, когда он, не прибегая к излишней эмоциональности, дает читающему его книги, возможность самому осмыслить происходящее на страницах и добавит в свою копилку мыслей, знаний и чувств о той войне новые беспощадные страницы.
Читать далее
75
4,2K
Grahtatan20 февраля 2025 г.
Послезнание — великая сила, но не в создании исторических сюжетов.
Уже четыре месяцев прошло, как я прочитала заключительную книгу тетралогии «Перекрёсток» Юрия Слепухина, — «Ничего кроме надежды», и эта книга не отпускает, настолько неоднозначные впечатления остались у меня после прочтения. Первые пару недель её тема гвоздём сидела в голове, сейчас многие впечатления сгладилось. С каким удовольствием, интересом и лёгкостью восприняла первые три книги, а вот последнюю, заключительную, осмыслить нелегко, и временами к её принципам возвращаюсь, особенно, когда читаю современных блогеров. Послезнание — великая сила.
Ю.Г. Слепухин очень точно работал с первоисточниками и ничего мифического не вложил при их переложении в художественную форму, освещал только факты, за что я очень благодарна ему. Некоторые мысли автора всё же показались мне противоречивым, но в целом могу смело назвать всю тетралогию романом-эпопеей. Это огромный и добросовестный труд писателя. Каждая часть тетралогии даёт яркое представление о том, как война откликается в людях. Здесь нет масштабных батальных сцен, зато изображён широкий спектр различных слоёв и представителей общества. На первый план выходят люди со своими обстоятельствами и раздумьями, а сражения становятся фоном, для более полной демонстрации того, какие устремления и душевные порывы влияли на военных и гражданских, свободных жителей и пленных, и как ежедневная вовлечённость в события войны ломала их всех.
В четвёртой книге "Ничего кроме надежды" автор подробно описывает, как война отразилась на сознании и психическом состоянии людей. Все ситуации раскрываются через бесконечные разговоры персонажей, порой они многословны и не чужды пафоса, что вызывало ощущение монотонности.
Примечательны разговоры Сергея с Павлом Игнатьевым, ровесником и однополчанином, о жертвенности, жестокости, страданиях. Эти темы в их беседах рассматриваются с разных сторон, подвергаются сомнениям и явно заметно, как автор пересмотрел свои убеждения, бывшие основой в трёх предыдущих книгах. Именно в уста Игнатьева он вложил обновленные взгляды, и я отметила, как изменилось настроение писателя. При чтении подобных диалогов возникало чувство неприятия, порой сама не понимала отчего. И вот, что подумалось… Агитационных, политизированных мыслей в романе нет, но все раздумья приправлены сомнениями, какие-то они скользкие отталкивающие, в них нет уважения к Советской Армии, к солдату, вынесшему тяготы войны. И сострадания нет.
В эту же копилку могу отнести тот факт, что наиболее цельным, как мне показалось, и с большой любовью выписан образ Кирилла Болховитинова. Он дворянин, ребенком вывезенный из России, в период первой мировой войны, стремится вернуться на Родину своих предков. Всё, чем бы он не занимался, он делает с надеждой на возможный переезд. Во всех поступках видно благородство и слово честь для него не пустой звук. На его фоне основные герои поблекли, да и убеждённость свою они подрастеряли.
На примере Сергея Дежнёва показано, как действовали наши военные на освобождённых территориях

«военное командование обеспечивало местное население продуктами, например, отдало захваченное у немцев зерно югославским властям, выделяло трофейных дойных коров для снабжения молоком детей Берлина, передало командиру Чехословатского корпуса 500т муки для раздачи населению, выделяло продукты для питания норвежцев, передавало жителям Вены продовольствие в обмен на промышленные товары. Также советские войска ремонтировали дороги, восстанавливали мосты, разминировали местность, восстанавливали аэропорты, мельницы, фабрики»
— день его был плотно расписан и решал он всевозможные вопросы населения, австрийцев, в его случае…
И, да... Этой цитаты достаточно для того, чтобы знать и понимать разницу между МЫ и ОНИ, и какая пропасть лежит между нами.
К чести автора, нужно отметить и зафиксировать внимание на том, что широко растиражированный миф о массовых изнасилованиях немецких женщин не имеет под собой реальной основы. Автор прямо говорит об этом и объясняет, какие меры применялись в случае установления подобных фактов: трибунал, вплоть до расстрела, невзирая на лица. В диалоге Сергея Дежнева с Александром Семёновичем Николаевым раскрываются все аспекты этой непростой для победителей темы.
Неприятным откровением стали штабные подковёрные интриги, подсиживание маршалом СССР Коневым Иваном Степановичем маршала СССР Жукова Георгия Константиновича. Я знала об их непростых отношениях, но, чтоб настолько, даже не предполагала. Фрондёрство Конева и стремление стать первым любой ценой при взятии Берлина, привело к многократному увеличению жертв среди наших воинов. Прочла несколько дополнительных статей об этом, убедилась, что это правда, и испытала чувство брезгливости, как к персоне, так и к автору. Не думаю, что подобная правда кому-то полезна, особенно сейчас, когда нашу Победу пытаются отобрать. Той стороне, — да.
Кроме того, неприятное впечатление на меня произвело то, что автор использовал в рассуждениях его персонажей, знания, которых не могло быть в 1943-45 годах. Он работал над книгой во времена горбачёвской перестройки, и в диалогах нашли отражение сведения, которые стали известны ему из рассекреченных документов этого периода. Взять разговор Болховитинова со случайным попутчиком. Откровения власовца, сдавшегося в плен под Харьковом, т.е. весной 1943 года, который через год после этого рассуждает о том, что половина личного состава Советской Армии перешла на службу фашистам. А что мог знать этот тип в 1944 году о КВЖД и судьбах "харбинцев"? А он вещает, что подобная судьба ждёт всех, вернувшихся на Родину их плена. И не единожды эти же мысли высказывают и другие персонажи — Татьяна и Сергей. Поэтому я и написала вначале «Послезнание — великая сила, но не в создании исторических сюжетов». Фраза «послезнание — великая сила» означает способность учитывать опыт прошлых событий и использовать его для принятия решений в настоящем. Однако люди, задействованные в сюжете должны рассуждать и действовать не зная, как будущее расценит их время.
Не хотелось бы так говорить, но эта книга не затронула меня глубоко, как предыдущие, развеяла флёр, созданный предыдущими частями, и повинно в этом изменение авторского отношения к роли СССР в общем масштабе войны.
Читать далее
72
361

Все рецензии

Цитаты

Grahtatan24 января 2025 г.
«...вернулась мысль, неясно скользнувшая в уме, когда проезжал по разрушенному центру города: мысль о какой-то ненормальной, патологической свирепости этой войны, на первый взгляд совершенно наивная, дикая для немолодого уже человека, давно избравшего войну своей профессией; и все же – возможно, именно поэтому, потому что он-то знал о своем страшном ремесле все, что можно о нем знать, – мысль не уходила.
Сама по себе война свирепее не стала. Она стала масштабнее, шире, обрела гигантский – «тотальный», как выражаются немцы, – размах, но это категория чисто количественная. Качественно же, если рассматривать любой отдельно взятый момент боя, война не стала более ожесточенной, это уже невозможно. В бою – в любом бою, о какой бы войне ни шла речь, – ожесточенность достигает максимальных значений, поэтому нельзя сказать: под Сталинградом или под Курском солдат дрался ожесточеннее, чем его предок на Багратионовых флешах, или на Куликовом поле, или на Калке. Лицом к лицу с врагом, когда вопрос стоит – кто кого, всякий человек дерется с предельным ожесточением, в полную меру своих сил. В этом смысле все войны одинаково свирепы»
Читать далее
18
211
Grahtatan24 января 2025 г.
«Николаев смотрел на развалины и думал о том, что – как это ни странно – вид разрушений действует иной раз сильнее, чем вид трупов. Уж он-то достаточно видел и того, и другого. Может быть, это потому, что в конечном счете даже смерть человека менее противоестественна, чем такое вот неистовое, слепое уничтожение плодов человеческого труда.
И еще он думал о том, что не на полях сражений, а в таких вот растерзанных городах «мирного» тыла можно увидеть истинное лицо этой войны. Что же, солдаты на передовой умирали всегда, но вот только здесь, в так называемом тылу начинаешь понимать весь ужас случившегося»
Читать далее
18
72
Grahtatan24 января 2025 г.
«...был такой аббат именем Сийес, современник Дантона, Робеспьера и прочих умников. Любил побаловаться политикой, был депутатом Национального собрания, даже одно время его президентом, но при терроре вел себя тихо и от гильотины ускользнул... как ни странно, да. Потом снова ожил, побывал послом у нас, в Берлине, консулом при Бонапарте, ну и так далее. Так я это к чему? Сийеса однажды спросили – что он делал во время террора? Он пожал плечами и ответил: «Я жил». Запомни эти гениальные слова, переводчица. Ибо бывают в истории эпохи, когда от мудрого человека требуется одно – выжить.»
(Фишер, комендант концлагеря)
Читать далее
11
44