Пристрастные рассказы

Дорогой и дорогая, дорогие оба. Дорогая дорогого довела до гроба. - Маяковский

Мы любили тогда только стихи. Пили их, как пьяницы, думали о том, кем, когда и как они делались и делаются.

Я выдала [В. Хлебникову] три рубля на шапку и пошла по своим делам, а Вите велела, как только купит, идти к нам на Жуковскую. Вместо шапки он купил, конечно, разноцветных бумажных салфеток в японском магазине, на все деньги, не удержался, уж очень понравились в окне на выставке.
Писал Хлебников непрерывно и написанное, говорят, запихивал в наволочку и терял.
Бурлюк ходил за ним и подбирал, но много рукописей все-таки пропало.

В Самарканде же мы поехали осматривать публичные дома. Существовали они недавно. Раньше в Туркестане проституток не было — были бачи, мальчики с длинными волосами, они танцевали на свадьбах, пели песни в чайханах и заменяли узбекам проституток, но русское правительство прекратило это безобразие, открыло публичные дома, и нам захотелось посмотреть на такое культурное достижение.

Стали собирать первый номер журнала. Имя ему дали сразу: "Взял". Володя давно уже жаждал назвать кого-нибудь этим именем: сына или собаку, назвали журнал.

Опять ехали на извозчике и Владимир Владимирович говорил:

• "Нельзя своих собаков отдавать в чужие нелюбящие руки. Никогда не отдавайте меня в чужие руки. Не отдадите?"

Она была влюблена в Казанову и мечтала попасть в ад для того, чтоб с ним там встретиться.

Он не хотел разговоров о боге, ангелах, Христе - всерьёз, и строчки из "Двенадцать":
В белом венчике из роз

• Впереди - Иисус Христос
• он читал либо "в белом венчике из роз Луначарский наркомпрос", либо - "в белом венчике из роз впереди Абрам Эфрос", а стихотворение Лермонтова "По небу полуночи ангел летел..." переделывал совсем непечатно.

Закаты бывали самые разные, ослепительно-красивые, но кончались они неизменно тем, что солнце медленно и верно закатывалось и остановить его было невозможно!

У Эренбурга в его "Книге для взрослых" есть краткие, но очень точные, выразительные воспоминания о Маяковском. В них он рассказывает, что в свою последнюю поездку в Париж Маяковский "сидел мрачный в маленьком баре и пил виски "Уайт хорс". Он повторял:
"Хорошая лошадь Уайт хорс,
Белая грива, белый хвост"