Граф Ноль

Mapли смотрела, как шевелятся идеально очерченные губы, и испытывала одновременно причиняемую ответом боль и острый укол удовлетворения, с которым она научилась принимать разочарование.

- Профессор говорил, что давление эволюционных процессов рано или поздно вынудит Вирека совершить какой-то «скачок». Так он и сказал. «Скачок».
— Эволюционные процессы?
— Да, – отозвалась Андреа, перенося иглы с креветками к хибачи, – он говорит о корпорациях так, как будто это какой-то новый вид животных.

— Знаешь, – Pea склонила голову на бок, – если тебя одеть, ты не так уж плохо выглядишь. Правда, глаза у тебя как два окурка в сугробе...

– Ладно, – сказал Бобби, решив, что уже несколько освоился, – тогда что такое матрица? Если Джекки дека, а Данбала программа, что тогда киберпространство?
– Весь мир, – услышал он в ответ.

Лица, рядом с которыми он просыпался в гостиницах мира, были как орнамент на капюшоне самого Господа. Спящие женские лица, одинаковые и одинокие, обнаженные, устремленные в пустоту.

Мой папаша родной
Красив как дьявол был.
В девять миль длиной
Цепь себе он раздобыл.
И на каждом звене,
Да, на каждом звене
Висело сердце той,
Кого он погубил.

Виг все повторяет, что Бог любит поговорить с Самим Собой.

Жутковато было потому, что любой ночной клуб, особенно днем, чем-то неуловимо ирреален. Есть в нем что-то ведьмовское.

Знаешь, мне понравился Руди. Но просто он кажется совсем....
– Конченым? – закончил он за нее, все еще держа бутерброд в руке. – Увязшим? А дело, думаю, в том, что некоторым людям нужно иногда сделать скачок, и если они этого не делают, то увязают по уши – навсегда... А Руди никогда и не пытался соскочить.

Я уехал потому, что здесь никогда ничего не случалось. Руди всегда мог найти, чем заняться. Он все еще это может, судя по тому, как все тут выглядит.