Ненавижу семейную жизнь

Семейная жизнь дается Хетти с трудом, это я знаю. Во времена викторианской морали таких женщин, как она, было принято жалеть, — они, на свою беду, родились слишком умными, им мало жить в тени мужчины, быть чьей-то дочерью, матерью, сестрой, женой, они вечно стремятся к независимости, к самоутверждению, и это в обществе, которое запрещало женщинам даже думать о независимости. Из них получались плохие матери, а уж жены и вовсе никуда. Такова старинная мудрость.

А ведь мог начать бегать за маленькими девочками, перестать застёгивать ширинку, ронять изо рта еду, шамкать вставными челюстями, ссориться с соседями, проклинать врагов, грозить кулаком небу на манер короля Лира - словом, делать всё то, что свойственно мужчинам в старости.

...Родители - это всего лишь эпизодические персонажи в жизненной драме детей.

Тревога - это что-то вроде амулета, который должен отвести беду. Впрочем, матери, чьи сыновья выросли и женились, утверждают, что после свадьбы можно передать невестке свою потребность волноваться. Пусть теперь жена тревожится...

Какие страшные узоры выписывает эта самая жизнь, никогда в ней ничего не кончается.

Присутствие мужчины в доме парализует всякую деятельность, которая не связана с ним, о том, чтобы писать книгу, и не мечтай.

Сколько человеку написано на роду счастья, столько он и получит, не больше и не меньше, только одни предпочитают его получить целиком в конце жизни, а другие - в начале.

Мужчины непременно должны обвинить во всех своих бедах женщину.

Позирование опустошает. Всё самое важное художник взял, осталось лишь то, что не понадобилось, и чем талантливее художник, тем меньше тебя он тебе оставляет.

...и пусть тело приспосабливается к погоде, это мудрее, чем пытаться приспособить погоду к организму ребенка.