Избранные произведения. В 2 томах. Том I: Рассказы. Повести. Роман

Очень тяжело шла книга. И стиль, и речь, и события. Фильм я не смотрела, так что это было первое знакомство, хотя я ждала худшего (не в плане качества книги, а более мрачные и жестокие события я ожидала).
На мое счастье, хоть семье Турбиных и выпало много испытаний, те, кому я больше всего сочувствовала, вышли почти что в целости из них.
Да и любое можно простить книге за ее последнюю строку.

Наши глубокоуважаемые чиновники частенько рассуждают об опасностях бюрократии и о необходимости как-то бороться с этим явлением. Но ничего не делается. Несчастные люди все так же продолжают собирать бесчисленные справки, ходить по замкнутому кругу инстанций в надежде когда-нибудь достучаться до нужного должностного лица. Разумеется, ситуация, описанная Булгаковым, полна преувеличений и крайностей, но она как нельзя лучше отражает то, во что может превратить «маленького человека» безжалостная махина государственной власти. Сначала она вторглась в привычную жизнь товарища Короткова, а потом и вовсе свела его с ума. Не могу не сказать о колоритных и необычных эпитетах, которыми автор награждает своего героя. Его товарищ Коротков – нежный, тихий блондин, наивный комик, излишне высокий, нервный и недальновидный, сконфуженный и даже зеленоватый. А еще на его несчастную голову в один момент свалились все беды мира.

Все на этом сайте, конечно, люди образованные и знают, о чём книга и в чём смысл её названия. Поэтому сразу о впечатлении. Читая высказывания центрального персонажа и наблюдая за его поведением, мне в голову пришла следующая мысль: большая часть нас, людей разумных, часто ведёт себя "по-шариковски" и "по-пролетарски".

Ясное дело, мы не гоняемся за котами, да и выглядим в среднем попрезентабельнее. Однако многие любят спорить, не имея достойных аргументов, скандалить без повода, просто из принципа "Баба-яга против". Обильное употребление ненормативной лексики, выходящее за рамки приличий поведение, разговоры на повышенных тонах... Не хочется казаться ханжой, но вот это всё и есть самая настоящая "шариковщина", склонность к которой я замечаю и в себе.

Что такое "пролетариат"? В "Собачьем сердце" это слово носит негативный оттенок, и применяется не в значении "класса наёмных рабочих", "двигателя социализма". Булгаковские пролетарии - это люди вроде Швондера и Шарикова. Они, во-первых, беспрепятственно принимают на веру все идеологическое заявления правительства, и, во-вторых, навязывают свои убеждения окружающим.

Почти в каждом из людей живёт Шариков(в ком-то маленький, в ком-то - побольше), во многих - ещё и "пролетарий". Подводя итог комментарию, хочется сказать, что книга обязательна к прочтению хотя бы потому, что может для кого-то послужить своеобразным взглядом со стороны и разбудить благородный порыв стать сдержаннее и скромнее.

Данная повесть почему-то традиционно воспринимается как плач Ярославны по бедным-несчастным добрым профессорам преображенским, зажимаемым злобными шариковыми. Но давайте вспомним, кто конкретно профессора зажимает?
Государство?
Нет. Наоборот, оно, вкупе с партийной верхушкой, активно поддерживает его привилегированное положение, благодаря которому в условиях всеобщей разрухи он может жить в семи комнатах и вкушать икру под водочку, а заодно быть полностью защищённым от всевозможных доносов всевозможных шариковых. Революция лично ему была нужна как зайцу стоп-сигнал. Но что до революции, что после революции – он жил и зарабатывал деньги и продолжает это делать, кухонно обругивая шариковых и швондеров и ведя себя с вышестоящими лицами предельно вежливо и корректно.
Обстановка в стране как таковая?
Да. Она не может не напрягать, особенно если учитывать её бесцеремонное вторжение в зону комфорта. Если человек привык входить через парадную дверь по мраморной лестнице, устланной персидским ковром – подавайте ему ковёр и мраморную лестницу. И уберите эту вульгарную женщину, переодетую мужчиной, с журнальчиками в пользу детей Германии. Уберите советские газеты перед обедом. И пойдите в задницу с советами типа «всё взять и поделить». А лучше дайте такую бумагу, чтобы ни одна сволочь не села подойти к квартире и ограничить жизненное пространство. В противном случае профессор будет защищать свою территорию. Как видим, весьма успешно.
Представители власти, находящиеся где-то внизу социальной пирамиды, типа Швондера?
Ещё ближе. Но не будем забывать, что со швондерами Преображенский справляется одним щелчком благодаря всё той же высшей партийной верхушке. А с шариковыми – силовыми приёмами, хотя, в благодушном настроении и за обеденным столом профессор любит порассуждать о гуманизме и ласке как единственном приёме обращения с живыми существами.
Преображенский не мученик.
Не наивный кабинетный учёный, выбитый из привычной колеи.
Он прекрасно ориентируется в новой жизни и прекрасно сохраняет свой социальный статус.
Всю дорогу он говорит много правильных, вроде бы вещей.
Например, что разруха – в головах, так что лучше заняться чисткой сараев.
Что «взять всё и поделить» - плохая идея.
Что собственную территорию надо отстаивать.
И с этой универсальной мудростью, пожалуй, готов согласиться любой, что и делает Преображенского таким привлекательным в читательских глазах. Вот только реализуется эта мудрость по-разному.
«Чистит сараи» Швондер, пытающийся уплотнить квартиру профессора и прописать Шарикова.
«Чистит сараи» Шариков – уже в буквальном смысле.
«Отстаивает территорию» и свои права Швондер, когда пытается натравить Шарикова на профессора.
«Отстаивает территорию» Шариков, когда пишет донос.
Но симпатии вызывает именно Переображенский. И причина проста: он собственник, на собственность которого посягают.
Если имеешь комфортабельную квартиру и можешь её содержать, незачем ограничивать себя в жилплощади, да ещё и прописывать сами знаете кого.
Если имеешь образование и определённый кругозор, незачем растрачивать себя на социализацию разнообразных шариковых, гораздо лучше общаться в своём кругу.
Если хватает средств на то, чтобы обеспечить себе приличный стол, плевать на голодающих детей Германии, Африки или там Поволжья.
Если ты привык к определённому уровню, незачем от него отказываться.
По крайней мере, против своей воли.
Ситуация усугубляется тем, что никакой борьбы идей здесь нет. Положительных героев – тоже: недалёкая власть в лице швондеров распустила звероподобного гегемона в лице шариковых и, пожрав преображенских, неминуемо будет пожрана. По крайней мере, так казалось Булгакову, желающему в 20-е годы, чтобы в Россию наконец-то пришёл городовой и навёл бы порядок. Правда, как выяснилось, если кто и погубил страну, то не швондеры и не шариковы, а проклятые либералы... Но это уже совсем другая история.

Я долго росла до этой книги. Начинала несколько раз, но все откладывала. И вот, наконец, поняла, что просто обязана была ее прочитать. И все равно книга произвела мощнейшее впечатление, словно обухом по голове. Я всем сердцем болела за Турбиных, которые были вынуждены бороться за самих себя в водовороте событий, которые потрясли страну в то время. И язык книги потрясающий. Благодаря коротким рваным предложениям и многоголосию, созданному автором, не покидало ощущение, что тогда у людей не было ни одной спокойной минуты. Самое ужасное то, что война нескончаема. То там, то тут вспыхивают очаги отчаяния, в которых даже в это самое мгновение люди сидят, как на пороховой бочке, и не знают, что им готовит день завтрашний. Это страшно.

Не то чтобы полный восторг, но по первым ощущениям рассказ понравился. Жутко, конечно, читать подробности операции и вообще о физическом состоянии той девушки. Но у Булгакова есть какой-то дар: он даже простому читателю помогает взглянуть на ситуацию глазами хирурга и избавиться от излишней трепетности, когда речь идет о спасении жизни. Наверное, по той причине, что сначала вместе с главным героем испытываешь чувство надвигающегося ужаса и страха перед необходимостью на практике использовать скальпель, а потом отбрасываешь сантименты и становишься кем-то вроде ассистента, которому нельзя отвлекаться на собственные мысли и надо думать о работе с холодным рассудком.

Мне финал как раз-таки понравился. Полотенце не стало сувениром. Оно было должным образом использовано по назначению. Только самая любимая вещь может износиться. Это значит, что она нравится и ею хочется пользоваться. Самые любимые детские игрушки, например, не могут оставаться новенькими и красивенькими. Потому что либо сувенир, либо любимое. В этом случае с полотенцем оно послужило как раз не сувениром, а любимым предметом. Врач отдал дань подарку сполна.

Эту книгу я хотела прочитать лет 10, с 6 класса. Даже папа тогда мне купил книгу Булгакова. Но сначала я думала, что сильно маленькая для его творчества, а потом как-то руки не доходили. И вот пришло наконец-то ее время.

Роман в большей части о том, что сложно изменить заложенную в человека природу, как не старайся. Даже пересадив мозг Клима в тело пса Шарика, все равно климовская натура проявляется, и он становится человеком грубым, неблагодарным, одним словом негодяеем, и абсолютно не ценит то, что для него делает Преображенский. Пес же, напротив, очень ценит и уважает профессора за предоставленный уют и тепло и готов на все, даже на различные операции, лишь бы не оказаться на улице.

Был в книге и неприятный для меня момент, когда из пса делали Шарикова, уж очень все в подробностях Булгаков описал, я такое читать не могу.
А так книга очень и очень хорошая. Я рада, что прочла ее именно сейчас, для 6 класса эта книга рановата.

Морфий это своего рода короткий пересказ состояний наркомана морфиниста. От лёгких головных болей до полного разрушения. Одного понимания что ему будет хорошо уже достаточно для зависимости и отрицание этого ещё больше затягивает на дно. Состояние когда зависимый человек пытается обмануть себя, убеждая что может остановится в любой момент, не замечает того что переходит от пристрастия к физическому бессилию перед морфием. Обманывая близких, морфий подчиняет рассудок зависимого и подчиняет его своей воле. Наркоман готов преодолеть любые трудности, оправдать любую ложь, создавая благоприятные условия для развития своей тяги к морфию.