Денискины рассказы

Вы играете в шахматы? Я - да. И на любительском уровне вполне неплохо, могу, конечно, зевнуть фигуру, но и комбинацию организовать иногда тоже получается. В целом, если у вас нет разряда, то обыграть меня не так-то просто :)

Это я к тому, что литературные произведения на шахматную тему мне всегда интересны, будь то "Алиса в Зазеркалье", "Двенадцать стульев" или "Защита Лужина". А самым первым в этом ряду из тех, что я прочитал, был рассказ Драгунского, с шахматным словом "гроссмейстер" в названии.

Хотя, рассказ этот не столько о шахматах, сколько о слишком большом рвении в желании оказать услугу, в результате чего эта услуга оказывается медвежьей. Но и о шахматах тоже, ведь вероятный Ботвинник так увлекся разыгрываемой на доске комбинацией, что не заметил, как ветер унес его шляпу. А это о чем говорит? О том, насколько может поглотить понимающего игру шахматная мысль. Ладно, я, конечно, слегка иронизирую, но доля истины есть даже в этой иронии.

Раз для обладателя шляпы игра оказалась важнее, оставим его, и обратим внимание на Дениску и его сподвижников, которые бросились "спасать" шляпу, унесенную в пруд. Не мытьем, так катаньем, они эту шляпу добыли, правда, при этом в процессе "спасения" пробив её гвоздём, оторвав подкладку, и совершенно лишив её формы, превратив в блин.

Пусть в таком непотребном виде, но шляпа была вручена её владельцу. О, гневу его не было предела, он рвал и метал, пока... пока Дениска не предложил ему сыграть в шахматы. Это был смелый ход, можно сказать - шах! "А ты умеешь?" - с радостью спросил одинокий "гроссмейстер", и о шляпе было забыто. Так второй раз по ходу рассказа шахматы - духовная или интеллектуальная пища - оказались важнее шляпы - предмета материального мира.

Так что не только о медвежьей услуге этот рассказ, но и о том, что не хлебом единым жив человек.

Продолжаю с удовольствием перечитывать Драгунского. Этот рассказ был одним из самых любимых мною в детстве, наверное, потому, что я очень понимал Дениску.

Напомню в чем там дело, друзья - Дениска с Мишкой - оказываются на детском празднике в клубе "Металлист", куда их "по блату" проводит соседка - тётя Дуся. Среди аттракционов, там имеющихся, есть и такой - взвешивание. И тот, чей вес составит ровно 25 килограммов, выиграет годовую подписку на журнал "Мурзилка". Если честно, то невесть что, "Мурзилка" дефицитом не была, это на "Науку и жизнь" и "Огонёк" было проблемно подписаться, на толстые литературные журналы, а линия "Весёлые картинки", "Мурзилка", "Пионер", "Юность" - была, что называется, общедоступной, на воспитание подрастающего поколения страна бумаги не жалела.

Ну, хорошо, возразит читатель, не знающий реалий тех времен, а экономия? Да, экономия была, это верно. Поскольку один номер журнала стоил 10 копеек (цена была стабильной и не менялась десятилетиями), то можно было сэкономить целых 1 рубль 20 копеек, что составляло ровно 1% от среднемесячной зарплаты советского труженика 70-х годов.

Но тут дело было не в дефиците, и не в экономии, а исключительно в везении и эйфории торжества, ведь это так здорово - выиграть главный приз, и не суть важно, что это за приз, главное - победа!

И так получилось, что Денис не добрал ровно полкило, а Мишка перебрал столько же, но... Мишка перед взвешиванием выпил пол-литровую бутылку ситро. Тут наши октябрята "включают голову", они, конечно, таких смелых речевых оборотов не знали, но смекалку проявили, Мишка тащит Дениса в буфет - пить ситро.

Это взрослому мужику выпить пол-литра пива, как нечего делать, а восьмилетнему пацану одолеть за раз бутылку даже самого вкусного лимонада не так-то просто. Знаю это по себе, я же писал в начале рецензии, что понимал Дениску, а всё потому, что в моей детской биографии был похожий эпизод. Я в детстве жил в деревне, и вот однажды приехал к нам в гости любимый дядя из областного центра, и среди прочего привёз... три бутылки лимонада "Буратино". Почему три, если нас - детей - было двое: я и моя сестра, это вопрос на который я тогда так и не нашел ответа. По бутылке мы выпили в процессе игры - стаканчик за стаканчиком, не заметив этого, а потом поссорились, и вечером я решил "отомстить" капризной сестре, выпив третью бутылку "Буратино" не делясь с ней. Помню с какой мукой я допивал последний стакан тёплого в одночасье ставшего противным лимонада. Не знаю, кому я тогда "отомстил" больше - ей или себе.

Так что Дениску я понимаю, как ему - бедному - было тяжело допивать последние глотки злосчастного ситро. Но муки он претерпел не напрасно - вес был взят! Победа!

Рассказ вроде бы лёгкий и юморной, но неожиданно затрагивает довольно глубокую тему - о цене победы, о правильном распределении усилий для достижения поставленных целей, о важности этих самых целей. Тут есть над чем и взрослому задуматься, не то, что ребенку.

Вот уже сколько рецензий я написал на рассказы Драгунского, и уже несколько раз пытался утверждать, что очередной из рассказов самый смешной. Но доходит очередь до следующего, и вот уже кажется, что самый смешной - именно этот.

"Главные реки Америки" - очередной номинант на звание "самого-самого смешного". Кроме того, он еще и очень сценичный, можно сказать, что это готовая интермедия, тщательнейшим образом прописанная, остается только исполнить её. Короткометражка по этому рассказу уже тогда, в семидесятые годы, воспринималась не хуже, чем выступления тогдашних "королей эстрады" - опытного Райкина и молодого Хазанова.

Многие из нас в золотые школьные годы не были отличниками, рискну сказать, что кое-кому знакома и роль лентяя, лоботряса и двоечника. Как, например, мне, так как мне довелось побывать во всех ролях: В целом я был отличником, которого до 5-го класса награждали грамотами, да и дальше я учился на "4" и "5", но это - итоговые оценки. А вот по ходу процесса бывал я в ситуациях, подобных описанной в рассказе. Другое дело, что в реальной жизни это было не так смешно, а часто воспринималось просто-таки трагично, но на то и искусство, чтобы "приукрашивать" жизнь.

Со стихотворением "Мужичок с ноготком" (Денискина редакция заглавия), у меня, слава богу, все обошлось, я, как сейчас помню, приплыл похожим образом на лермонтовских "Тучках". Помните: "Тучки небесные, вечные странники"? К моему позору, как не выучил в 6 или 7 классе, так до сих пор и не знаю наизусть. С другой стороны как много я забыл из того, что когда-то учил наизусть...

Но самый смешной момент рассказа - его кульминация - это, конечно же, переиначенное Дениской и автором название великой американской реки Миси-писи, ой, я слишком начитался Драгунского, Миссисипи, естественно. Но вот что мне приходит на ум, как хорошо, что учительница задала ребятам выучить главные реки Америки, а не Азии. Вы представляете, что мог бы Дениска сотворить с Хуанхэ?

Снова я возвращаюсь к Драгунскому, у которого сегодня, между прочим, день рождения, наверное, я не успокоюсь, пока не прокомментирую все его рассказы из знаменитого цикла про Дениску Кораблёва и друга его - Мишку Слонова. Люблю я эти рассказы, наверное, потому что это часть моего собственного детства. То, что они безумно смешные, это так, но еще они до боли правдивые, и чтобы понять это и почувствовать, нужно было жить, да что там жить, нужно было быть советским ребенком в те же годы, когда в этом же детском состоянии пребывали Денис с Мишкой. Сейчас они бы уже превратились в 50-70 летних дядек, таких, например, как сын Виктора Юзефовича - Денис Викторович.

Да, сына писателя звали Денисом, так что можно предположить, что именно он был прототипом большинства рассказов папы. Да и по времени начала написания цикла - конец 1950-х, всё совпадает, реальный Денис Драгунский родился в 1950-м, а первый рассказ про выдуманного Дениску был опубликован в 1959-м году, так что таким оригинальным образом, скорее всего, выразился накопленный родительский опыт.

Родителем Виктор Юзефович, видимо, был неплохим, во-первых, по самим рассказам чувствуется, что он очень тонко понимал воспитательные моменты, а во-вторых, если сын пытается повторить путь отца, значит отец сумел передать свой талант и любовь к делу. Денис Драгунский тоже стал писателем, пусть не таким знаменитым, как отец, но тоже вполне признанным. По крайней мере, насколько я знаю, Дмитрий Быков его ценит очень высоко, а Дмитрий Быков, как к нему не относиться, все же - голова! Между прочим, это Денис Драгунский писал сценарии к фильмам 1970-х годов, которые снимали по рассказам отца.

Тургеневская тема взаимоотношения отцов и детей под очень своеобразным углом рассматривается и в этом рассказе. Суть такова, если ты обманываешь ребенка, даже если ты это делаешь из самых лучших побуждений, чтобы развлечь и развеселить его, будь готов к тому, что он воспримет всё, что ты делаешь всерьёз, а это значит, что за последствия отвечать всё равно тебе самому.

Денискин папа феерил, изображая в пригородной электричке всемирно известного фокусника-иллюзиониста, любимца Австралии и Малаховки, пожирателя шпаг, консервных банок и перегоревших электроламп, профессора Эдуарда Кондратьевича Кио-Сио. Получали удовольствие все: сам фокусник, вся электричка, Дениска и Мишка, ради которых всё это делалось. В дело шло отрывание пальца, втирание гривенника, и, наконец, материализация унесенной ветром шляпы.

И наивный Мишка поверил в великую силу искусства, его вера стоила Денискиной маме новой шляпки - чики-брык! Но это один аспект произошедшего, а другой можно выразить бессмертным изречением: "Хорошо смеется тот, кто смеется последним". До сих пор электричка вместе с папой смеялась над Мишкиной наивностью и доверчивостью, а вот после финального "чики-брик", она взорвалась диким хохотом уже над растерянной обескураженностью самодеятельного фокусника.

Милые девушки и женщины сайта ЛЛ, разрешите поздравить Вас с Вашим нежным и прекрасным, как и все вы, праздником Весны, Любви и Красоты. Извините, что припозднился, и пишу не рано утром, а практически уже на исходе праздничного дня, но так сложились обстоятельства. Зато правило: лучше поздно, чем никогда - никто не отменял. Вот я им и воспользуюсь в надежде, что вы не будет ко мне слишком строги.

А вспомнить сегодня я хочу один из самых пронзительных рассказов о первой любви, которые мне попадались. Да, это рассказ из "Денискиного" цикла, который я в детстве очень любил, любил, в первую очередь, за безудержную веселость этих коротких историй, которые часто выглядят как самые настоящие, но умело рассказанные анекдоты. Но иногда среди этих бриллиантов смеха и юмора проскальзывали изумительные жемчужины непревзойденной лирики, касающейся сложнейших уголков детской души. Таковы, например, рассказы "Друг детства" и вот этот - "Девочка на шаре".

Я помню свои детские впечатление от этих рассказов, какова должна быть сила восприятия, чтобы не забыться во всю жизнь. Я ожидал очередной потешки, а наскакивал на что-то очень серьезное и не смешное, но тем не менее, не скучное, не занудное, а какое-то до боли затаенное, но узнаваемое. Это было что-то, что ты уже знал, но еще "не умел" об этом думать, и рассказы Драгунского открывали шлюзы для этого думания, для осознания сложности и прекрасности проявлений жизни, которая тебя еще ждет, но уже и началась, уже всё здесь - рядом - с тобой.

"Девочка на шаре" - рассказ о прикосновении чуткой детской души тонко чувствующего мальчика к таинству любви, к осознанию очарования нежности и женственности. Дениска, как пораженный молнией, в настоящая любовь так и приходит, был покорен красотой и грациозностью маленькой и хрупкой девочки, исполнявшей в цирке номер на серебристом шаре. Она показалась ему Дюймовочкой - "милой, маленькой и необыкновенной" - с "синими-синими" глазами и длинными ресницами. Сердце Дениски было покорено. Покорено и разбито!

Правда, разбито оно было не сразу, а только через две недели, когда 8-летний поклонник настоял, чтобы папа сходил с ним цирк, первый визит был с классом. Эти две недели были, наверное, самыми прекрасными в жизни юного влюбленного, жившего предстоящей встречей с предметом своего поклонения. Он представлял себе как познакомится со своей Дюймовочкой, что ей подарит, какое впечатление произведет девочка на папу, и папа его поймет...

Надо сказать, что папа понял сына. Но совсем не при тех обстоятельствах, на которые рассчитывал Денис. Таня Воронцова, так, оказывается, звали серебристую девочку-дюймовочку, закончила свои выступления в Москве и уехала с родителями во Владивосток. Куда уж дальше, ведь это "в самом конце карты, от Москвы направо".

В этом рассказе всё: и волнение первого чувства, и радость обретения любви и боль от её безвозвратной потери. Дениска-то этого еще не понимает, но мы - взрослые читатели - знаем, что такое не повторяется, такое дорого только здесь и сейчас, даже если бы они встретились через год, это был бы уже другой Дениска и другая Танечка, всё было бы другим...

И, конечно, ведя разговор о "Девочке на шаре" Драгунского, нельзя не вспомнить "Девочку на шаре" Пабло Пикассо. Автор ни разу в тексте не упоминает о картине с таким же названием, возможно, с хитрым дальним умыслом: сейчас мои юные читатели еще не знают эту картину и им надо объяснять вторичность названия рассказа, зато, потом, когда подрастут и узнают о шедевре Пикассо, то уже название картины будет восприниматься вторично, опираясь на опыт рассказа. Правда, в моем случае этот прием не сработал, поскольку в доме было много книг по искусству, я к моменту чтения рассказа уже был знаком с репродукцией шедевра Пикассо.

Ох, уж это освоение техники! Как дорого в детстве оно иногда нам обходилось, начиная иногда прямо с самокатов, и очень богато проявляясь в процессе укрощения велосипедов. Помню, у самого была история, когда я впервые сел на взрослый двухколесный велосипед, еле доставая ногами педали, и разогнался с горки, а в конце "трассы" был высокий забор сельского магазина, и тут сработал фактор растерянности, переросшей в панику, я совершенно "забыл" как тормозить, короче, я с этого велосипеда умудрился вполне благополучно соскочить в кусты, поцарапался, но отделался только испугом, я в детстве вообще был гибкий и прыгучий, как кошка.

Но, вернемся к тормозам. Та же проблема - незнание как остановить разогнавшуюся машину, стала основой сюжета этого искрометного рассказа. Сегодняшних детей трудно чем-нибудь удивить, а вот лет этак 50-60 назад, это сделать было гораздо проще. По крайней мере, Дениска, дожив лет до 7-8, ни разу в глаза не видел такой примитивной по сегодняшним временам вещи, как мотороллер. Он повосхищался впечатляющей машиной, да на этом бы всё и кончилось.

Но тут настоящим Мефистофелем выступил Мишка, который подначил Дениса попробовать прокатиться на хитрой машине, которая, как выяснилось, принадлежала его родственнику по имени Федя. И Денис повелся, если бы он мог представить всю глупость Мишкиного предложения, который рассказал, как завести мотороллер, но "забыл", а, скорее всего, и не знал, как его остановить. Он просто не ведал: где же у него тормоза.

В рассказе всё закончилось хорошо, как и во всех рассказах Драгунского всё заканчивает хорошо - специфика жанра, в котором он создавал свои миниатюры. Но все же, по сравнению с большинством других рассказов цикла, в этом не только юмору нашлось место, но и самому настоящему ужасу тоже. Только тот, кому приходилось бывать в подобной ситуации, переживать на собственной шкуре те эмоции и ощущения, что достались на Денискину долю, может всё это понять и прочувствовать.

Я помню своё детское восприятие этого рассказа, сопереживания Денису в нем было намного больше, чем потехи над его невезучестью. Драгунский так всё верно и правдоподобно описал, что у меня было полное ощущение, что это я полчаса гонял по кругу на мотороллере, так что автора с полным правом можно записывать не только в юмористы, но и в очень опытные детские психологи. Как великолепно знал внутренний мир московских мальчишек середины века этот рыхлый дядечка, родившийся в начале века в Нью-Йорке...

Помню, когда я читал этот рассказ в детстве, как же я понимал Дениску, и сочувствовал ему. Потому что, если есть в этой жизни истинная мерзость, то одна из её личин, это – густая, с комками, манная каша. Когда меня заставляли «это» есть, я согласен был на что угодно, только не на эту пытку.

Поэтому, наверное, тогда от меня ускользнул главный смысл рассказа, который обозначен в заголовке. Я полностью был сосредоточен на глобальном вопросе, который мучил Дениску: как избавиться от этой ненавистной каши. Надо было, - думал я, - не в окно выбрасывать, а прокрасться мимо мамы и вывалить её в туалет. Я сочинял какие-то другие способы, пусть временные, пусть бы я потом попался, пусть «тайное станет явным», когда каша уже будет совсем негодной, главное – не есть её здесь и сейчас.

Так что в моем случае ненависть к манной каше перевесила даже положительный аспект авторской морали, за страстями по каше, я его не услышал.

Но в этом рассказе, если и есть виноватая сторона, то это – Денискина мама.

Во-первых, она не фига не умеет готовить, нет бы приготовить сыночку жиденькую манную кашу, которую, действительно не так противно есть, как густую. Дениска, кстати, об этом сам говорит, такую бы он съел. А то, ей, видимо, некогда было, она её даже не размешала как следует, давись, сына, комками.

Во-вторых, мама выступает самым настоящим манипулятором. Оно понятно, детей надо воспитывать, искать к ним подходы, сам через это проходил, как родитель, но только не вот так тупо: съешь гадость, которую терпеть не можешь, - будет тебе счастье.

А когда ребенок проявил, как это сейчас говорится, креативность – и мучений постарался избежать, и бонус сохранить, обещанный мамой, то он же оказался и виноват.

Так что я думаю, что Дениска в этой истории – жертва обстоятельств, а вот кого следует поучить уму-разуму, так это маму.

В общем, мне кажется, что Драгунский выбрал не самый удачный пример, для иллюстрирования той педагогической проблемы, которая здесь рассматривается.

Ну, а сам рассказ, если абстрагироваться от морально-этической составляющей, очень даже весёлый и симпатичный.

Есть у рассказов Драгунского один интересный парадокс: большинство из них весёлые, озорные, до колик в животе смешные, но запоминаются на всю жизнь те, которые вызывают не смех, а слёзы. Таких рассказов у автора не много, но они есть, а "Друг детства", на мой взгляд, лучший из этой категории.

Можно, конечно, считать, что рассказ о мальчике, ищущем себя, увлекающемся разными профессиями. Все в детстве проходили через это. Вот и Дениске, желавшему стать путешественником, машинистом тепловоза, капитаном дальнего плавания - нормальный романтический набор для пацана - захотелось стать чемпионом Европы по боксу. Дело за малым - за инвентарем, но спортинвентарь во все времена был штукенцией недешевой, в том числе и в 60-е годы прошлого века, когда писался рассказ.

Вот мама и подсовывает старую забытую игрушку - плюшевого медведя, лупцуй его,Дениска, вместо груши! И вот тут начинается главное, становится ясно что рассказ о любви, верности, предательстве. И, конечно же, куску плюша, набитому опилками или ватой, совершенно всё-равно, что с ним будут делать, у него же нет души. Но душа есть у мальчика, и ему - мальчику Денису - не всё-равно, что он будет делать с этим куском плюша, набитом опилками или ватой.

Душа Дениски щедро отплеснула душевности плюшевому мишке, наделив его индивидуальностью в глазах хозяина и друга. Всё сразу стало очень сложно, всколыхнулись старые детские эмоции, нахлынули воспоминания. И проснулась любовь - не к старой игрушке, а к своему, уходящему навсегда детству, к своей памяти, к своему самому сокровенному.

Бить плюшевого медведя, с которым не расставался когда-то - обозначилось жуткой подлостью по отношению к самому себе, откровенным предательством самого себя. Не медведя бил бы Денис, окажись он толстокожим и душевно нечутким, а самого себя, разбивал бы хрупкую пока основу человеческого и благородного, что заложено в каждом человеке, но не в каждом сердце вырастает в настоящее дерево добра и любви. Немножко высокопарно получается, но слёзы, выступившие у Дениса, когда он осознал, что его останавливает, дорогого стоят. Возможно, этот плюшевый медвежонок принял у юного человека самый главный экзамен в его жизни.

Продолжаю перечитывать любимые с детства "Денискины рассказы". Я уже как-то пытался поднять вопрос, какой же из них самый смешной, помню, что среди предложенных мною тогда номинаций точно отсутствовал "Пожар во флигеле", я просто забыл о нем тогда. А вот сегодня перечитал и подумал, а может это он и был, тот самый - самый смешной?

Для тех, кто не помнит - рассказ о счастливых шестидесятых-семидесятых, когда детей в стране было много, а школ пока еще не хватало. Это я к тому, что закадычные друзья - Дениска с Мишкой - учились во вторую смену. Это вытекает из текста рассказа, с утра они играют во дворе в хоккей, а на уроки им к двум часам, классическая вторая смена. Я, кстати, успел поучиться во второй смене, в 9 классе, хорошее дело надо сказать, особенно для старшеклассника, можно погулять подольше, потому что утром есть возможность выспаться. Конечно, при условии, что задания умудрился сделать с вечера или просто решил на них забить.

Но это я увлекся, вернемся к героям рассказа, они-то учатся классе в 5-6-ом, как-то так. Короче, заигрались ребята и опоздали. Но, надо признать, серого вещества у них уже хватало, они верно расценили, что можно придумать историю, за которую не будут ругать, а можно и такую, что еще и похвалят. Ты опаздываешь, а тебя хвалят - ловко придумано.

И всё бы у ребят получилось, если бы не бурная фантазия в двойном размере и ограниченность во времени. Они придумали две потрясающие, душераздирающие истории, но не успели как следует сговориться. В результате потерпели полное фиаско и были вынуждены принять позор, который кроме высмеивания товарищами, еще предполагал вызов в школу родителей и разбор на совете отряда.

Страницы, где сначала Дениска, а потом Мишка, рассказывают свои версии героических свершений - спасения девочки из огня и мальчика из проруби, невероятны смешные, очень впечатляюще переданы не только образы врунов, но и тех, кто их слушает.

Обычно у детских рассказов той эпохи было четко выделено моральное резюме описанного, а вот в рассказах Драгунского оно присутствует далеко не всегда, а в этом концовка еще необычнее:

В детстве, когда мне было лет 5-6, когда взрослые спрашивали то, что всегда спрашивают у детей: "А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?" - я честно отвечал: "Клоуном!" Я им не врал, я на самом деле мечтал стать клоуном, а они почему-то мне не верили. А одна тётенька даже обиделась и спросила у моей мамы: "Это он что, издевается?" Я бы, конечно, над ней поиздевался, если бы знал, как это делается, но беда в том, что я в самом деле безумно хотел стать клоуном.

Но не просто клоуном, а Юрием Никулиным, потому что из всех клоунов мне нравился только он. Ну, еще Шуйдин, который выступал с ним в паре. А вот все остальные клоуны, размалеванные, да разрисованные, меня совсем не смешили, я их просто презирал, потому что они из всех сил кривлялись, чтобы меня рассмешить, а Никулин просто выходил, говорил что-то и... тушите свет! Кстати, Олега Попова я тоже терпеть не мог за его наигранность и, как сейчас бы сказали, мимишность.

А позже я узнал, что учился своему мастерству "реалистичной клоунады" Никулин у Михаила Румянцева, известного как клоун Карандаш. Я увидел записи номеров Карандаша и признал в нём еще одного клоуна, на которого не стыдно быть похожим.

Кстати, в рассказе Драгунского описан реальный номер, входивший в программу Карандаша. Конечно, история с шуткой подсадного мальчика Толи над Дениской Корблевым выдуманная, и получилась она очень даже смешной. "Не хуже, чем у вас, цирковых!" - перефразировал бы я автора. Особенно впечатлили разлетающиеся по рядам зрителей помидоры и сметана, упавшая на лысину администратора. Правда, не хотелось бы оказаться среди зрителей в такой вечер, чтобы не получить помидором по парадному костюму, или, не дай бог, по физиономии.

Это один из самых смешных рассказов про Дениску, они все весёлые, но некоторые более лиричные, некоторые с элементом светлой грусти, а некоторые просто эксцентричные. Так вот "Не хуже вас, цирковых" принадлежит к последней категории.

А моё желание стать клоуном как-то само собой рассосалось годам к 10, тогда я прочитал "Книгу будущих командиров" Митяева и захотел стать офицером. Вот так - из клоунов в офицеры. И только позже я понял, что не клоуном я хотел стать в детстве, а артистом. Ведь Никулин был настолько органичен, так потрясающе достоверен в любой роли, что подкупил меня своим талантом и вызвал желание подражать. А то, что Никулин был а первую очередь Великий Артист, как впрочем, и Румянцев, это бесспорно, просто эти Великие Артисты по совместительству были еще и клоунами.