Собрание сочинений

Хармс как-то особенно дурно влияет на читателей. Вместо того, чтобы взять да и написать нормальную рецензию о фабулах и идеях, рассказать о структуре текста, и просто по-обыкновению выставлять себя знатоками-интеллектуалами, вышеупомянутые читатели вдруг обнаруживают невероятный прилив прямо-таки экстатического энтузиазма на поприще творческой деятельности. И если наиболее разумные, укрывая свою любовь к Даниилу Ивановичу, ставят его творениям 2 балла, предварительно подписан "не моё", то рецензии остальных, в том числе и мои, совершенно не читабельны, а виной всему никто иной, как сам Даниил Иванович. Ну почему, почему он лучше всех? Откуда, откуда, в конце концов, берёт своё начало та гипнотическая сила, из-за которой на, как кажется, прежде здравомыслящих людей находит такой стих - писать, как Хармс? А ведь об этом писал сам Хармс. Опять Хармс! А я всё никак не расскажу вам о повести. Ну и ладно.

Это было неплохо. Но что это было - я не знаю. 42 страницы абсурда, цинизма, садизма, пофигизма и чёрного юмора и прочей хармсовщины?
Хотя нужно сказать, что в плане "идеологии" Хармс ни на йоту не отступил от выбранного курса.

Сюжет под стать:

Но Хармс был бы не Хармс, если бы на этом всё закончилось:

О том, что произойдёт дальше, вам лучше не знать.

И пока вокруг кипят страсти, вызванные чтением Хармса и Введенского, я тоже решил что-нибудь перечитать. Наиболее логичным выбором мне показалась «Старуха»: небольшая по объему, бездонная по содержанию, безукоризненная по исполнению.
Писать о Хармсе мне всегда сложно: это один из наиболее важных для меня авторов, я изучил достаточно много работ, посвященных его творчеству, в том числе и «Старухе», и повторять чьи-то мысли не особенно хочется.
Со «взрослым» творчеством Хармса я познакомился классе в седьмом, и его проза и драматургия тут же меня очаровали (в первую очередь, «Голубая тетрадь №10»), с поэзией было немного сложнее. Это уже после часов раздумий, изучения работ Хармса и о Хармсе, написания диплома я хоть как-то приблизился к ней, как мне кажется. Но вернемся к «Старухе».
«Старуха» — все-таки вещь, допускающая множество трактовок, это повесть и о судьбе-случайности-случае, и о вере и безверии, и о важности чуда, причем чуда потенциального (чудотворец, не совершавший чудес, — писатель, не продвинувшийся дальше первой фразы), и… обо всем прочем. Наверное, все настоящие книги об этом. Но закончу я цитатой.

Великолепная, жутко-мистическая и сюрреалистическая повесть Даниила Хармса далеко опередила свое время. Ныне она по - прежнему читается с неослабевающим интересом, как любопытная попытка покопаться в человеке, вырвать наружу его страхи и сомнения, препарировать его чувства.

Главный герой встречается на улице с безобразной старухой, продающей часы без стрелок. Вскоре мистическая пожилая женщина, неизвестно, по какой причине, появляется в комнате у главного героя, чтобы тут же помереть в кресле.
Дальнейшие события - это, в сущности, попытка героя избавиться от мертвого тела. В конце концов, чемодан с мертвой ведьмой похищают в поезде неизвестные...
Повесть заставляет вспомнить мистические рассказы Эдгара По, "Окаянную Дженет" Роберта Стивенсона и Ф.Кафку (не уверен, что Хармс его знал). Исследователи также вспоминают "Пиковую даму" А.Пушкина, произведения Н.Гоголя и Ф.Достоевского, повлиявших на повесть Хармса.