Не умирай прежде смерти. Ягодные места

Удивительно то, что Евтушенко так поздно обратился к прозе.
Вне всякого сомнения - официальный поэт Советского Союза. Не вкладываю никакой оценки в это определение - официальный. По принятым тогда правилам. Не был "замечен" в подлости или предательстве товарищей по цеху. Убежден, что на личностное развитие повлияли многочисленные поездки по миру: думающему человеку всегда есть о чем подумать в загранкомандировке, всегда есть предмет сравнения.
Насколько я помню у Евтушенко есть публицистика, мне кажется, даже в отдельной книге. Ему было, что сказать. Например, он встречался с Пиночетом. С Робертом Кеннеди была вообще детективная история, когда брат президента в ванной комнате с открытым краном холодной воды (чтобы затруднить прослушку спецслужбами США) рассказал, что Даниэля и Синявского КГБ сдало ЦРУ (там были свои отношения заклятых партнеров) Евгений Александрович издавался хорошо и много. Думаю, заслуженно. Итак, несколько соображений о книге.
Евтушенко попытался дать глобальную картину глобального мира. Действие романа - трудно сказать, где оно не происходит - от глухих сибирских медвежьих углов до рок-концертов где-то на Гавайях. Большое количество действующих лиц разного масштаба. Красная линия романа - гуманизм. Его Евтушенко "проводит" через простые человеческие чувства. Например, герой вспоминает как в юности он в лесу губами собирал с груди любимой девушки ягоды - самое чистое, светлое воспоминание о юношеской любви. Или, когда долго раскручивавшийся рекламой рок-концерт супер-группы состоялся, то шум толпы был таков, что слова песен, в которые лидер вложил столько сердца и смысла, потонули в этом шуме и оказались просто не нужные толпе, подобно тому, что кричать о спасении глухому.
Сказать, что книга задевает - нет, наверное, так сказать не могу. Сказать, что она по выходу имела шумный успех? Нет, тоже нет. Добротный роман, правильно выверенный. Четыре звезды - за воплощение своих путевых заметок в литературную форму.

Дай, думаю, почитаю хорошую книжку. Ну Евтушенко же вроде хороший поэт. Душевный.
А из книги на меня вываливается суповой набор из "таких разных биографий, но все они (подставить нужную мысль)", интеллигентов, деревенских колхозников, людей-непростой-судьбы-которые-сумели-сохранить-человечность, и даже космонавтов.
Я читаю эту книгу и не могу заставить себя сочувствовать героям. Как будто бы есть за что, и местами даже можно бы к ним присоединиться, и выписаны персонажи как будто подробно, но... не могу.
Основная причина - герои разговаривают программными текстами и редакторскими колонками. Здесь нет живой речи, одна авторская. Тронешь дедушку-грибника (хоть бы и с богатой разнообразной биографией и тонко чувствующей душой) - а из него выпадает гладкая красивая научно-популярная лекция о русской душе. Мой опыт застольных/костровых/дорожных философских бесед (а это в книге основной "жанр" диалогов) говорит, что они ведутся не так :) И я как читатель чувствую себя не в книге, а на лекции или даже круглом столе на тему "Население планеты Земля и вопросы человеческой психологии". Или там на авторских чтениях какой-нибудь публицистики. И всё. Подробно выписанные персонажи резко становятся картонными и плакатными, но никак не живыми, сколько бы страниц ни было посвящено их переживаниям, сколько бы фактов биографии ни оправдывали их эрудицию и образованность.
Ещё, конечно, бросается в глаза слишком резкий "ложный контраст" между "ними" и "нами". Несомненно, автор предлагает читателю присоединиться к воззрениям конкретных героев и как бы осуждает других, но из-за общей картонности всех образов как будто бы уже и не хочется в них верить. Очень понятная мысль "у них как у нас" и "везде есть люди" проста и незатейлива и бросается прямо в лоб. Не очень я такое люблю.
Вообще книга напоминает этакую попытку в скрытую автобиографию (тут тебе и станция Зима, и геология, и встречи с американцами), но такое ощущение, что автор не может выбрать, в виде какого персонажа помещать в книгу себя. И всё время везде сочится какая-то горечь, ностальгия, томление духа, атмосфера "мужик, у тебя всё было"... Очень в стиле шестидесятников, конечно. Но всё равно слишком "художественно".
В стихах подобные преувеличения и "художественность" смотрятся уместнее. Даже приятный и складный описательный язык авторской речи не спас меня от всезатмевающей "программности" речи персонажей. Не выходит у меня воспринимать это как художественное произведение. Это максимум сборник публицистики с художественными вставками.

До определенного момента моей жизни, Евтушенко был просто поэтом, которому принадлежит фраза "Людей неинтересных в мире нет". Не то, чтобы он сейчас перестал им быть, но теперь он стал скорее "просто человеком".Что же произошло?

А произошла повесть "Ягодные места". Своеобразная книга-место, книга-ощущение, книга-поток. Ты погружаешься в нее, оглядываешься по сторонам и пытаешься найти что-то похожее, родное или просто что-то, оставленное конкретно для тебя. Здесь нет привычных ритмов, бодрого течения сюжета и слога, здесь только меланхолия, ностальгия и какая-то тихая слегка надломленная грусть. Мне вот сегодня с утра сказали фразу "Запах смерти, запах увядания". И вот вроде бы прям смерти здесь нет (хотя еще в эпилоге, с которого начиналась повесть, у меня появилось дикое желание, начать ее ждать), но есть ощущение осени, унылой поры, которая вроде ещё очаровывает, но вроде всем понятно, что произойдет после ноября.

Здесь нет каких-то особых сюжетных поворотов и твистов,  прямолинейной простой истории тоже не будет. Скорее это похоже на обрывки мыслей, кусочки встреч, обломки воспоминаний, которые писатель старательно пытается выложить в красивую мозаику. Это большой разговор-исповедь, в котором основные темы заявлены еще в предисловии-эпилоге. Декорации меняются, а проблемы остаются. И отчасти это цепляет.

Цепляет, потому что Евтушенко способен подбирать слова для описания эмоций и состояний, которые ты осознать-то не можешь иногда. Причем они как-будто нанизаны в виде бусин на одну нитку или сплетены в клубок, а потому перетекают из одного в другое: здесь мы говорим о Родине, потом уходим в любовь, потом в первую любовь, а потом приходим к тому, что время бесконечно, а слово может лететь быстрее и весить больше, чем пуля, но не важно, где эта пуля, ведь даже в космосе может пахнуть ягодами... И это перетекает и перетекает дальше и дальше, причем с одним темпом, в одной плоскости и размерности. Как будто разговор на маленькой темной кухне в четыре утра, когда все остальные уже уснули, а вам не хватило места ни на диване, ни на подоконнике, ни в ванной.  И в это хочется верить. Это хочется местами чувствовать.

Однако отсюда вытекает и главный минус - причина, почему цепляет отчасти. Периодически эти "ягодные места" оказываются в таких топких болотах и непроходимых дебрях, что ты просто не можешь продраться через ветки и корни. Вот вроде бы Евтушенко начинает какую-то мысль и ты даже проникаешься ею, и тут она подло уходит из-под твоих ног. И ты начинаешь вязнуть в обили образов, смыслов и метафор, в спешке пытаясь найти глазами на странице следующую кочку. Это даже не столь замедляет чтение, сколько делает его неровным.  Не то, чтобы я сравнивала чтение с интервальным кардио, но это немного выматывает, особенно, когда привык к определенному темпу.

И вот с одной стороны, у нас здесь автобиография, а с другой, художественное произведение. Своеобразный компромисс, один из многих, бывших, как я понимаю, в жизни автора. Может, поэтому в книге нет "великих людей", а все вне зависимости от достижений и рангов оказываются "просто людьми, которые пытаются кем-то быть". Поэтом, космонавтом, героем или человеком. Тут уже определять им. Это немного подкупает. Но навевает депрессивно-меланхоличное настроение.

Наверное, правильно будет сказать, что это не совсем повесть. Меня все еще поражает идея начать с эпилога про космонавта, наверное, потому что самые яркие эмоциональные впечатления я пережила именно на первых страницах. Когда ты еще не устал от медитативности происходящего и бесконечной рефлексии, когда еще есть желание и силы остановится и подумать о том, как в сущности мал человек и как много находится внутри него. Поискать свои "ягодные места".

Главное только не споткнуться и не набить шишек на своих "корнях",  увязнув в глубоких, но не всегда приятных размышлениях.

Что же можно сказать в конце? Это явно не то, что нужно читать всем и каждому. Если вы готовы размышлять и копаться в себе, если вам хочется медитативного потока информации, смаковании каждого слова и перечитывания одного абзаца по пару раз - берите. Берите и принимайте Евтушенко и его лирических и не очень героев такими, какие они есть. Это будет интересный опыт-путешествие. Однако если вам хочется чего-то более светлого и согревающего душу, максимум с легкой кислинкой, то лучше поискать другие "ягодные места" где-то в другом месте.

Читал этот роман еще в журнале «Москва». Тогда еще литпроцесс в стране не разделился окончательно на «наших» и «либералов», удерживаемый вместе партийной цензурой и писательскими привилегиями. Потом уже «Москва» стала «опорой консерватизма», а Евтух стал типа «за демократию», пока не нашел своего патриотического места в «демократической» Америке.
Примечательно, что все эти невероятные муки вырвавшегося из клетки «совка» нашли яркое отражение в прозе ЕЕ. Космонавт, ягодный уолномоченный и колхозная девука в придачу – это так, для антуражу. Зеркало для героя, то есть для автора, поставлен молодц негодяй, мечтающий о «фирме» и всем западном. Евтушенко вроде его клеймитЮ ,но сам вполне разделяет его устремления. Правда поступает хитрее, чем глупый циник из «золотой молодежи». Надо было протез в самолет взять и периодически произносить что-то правильное, а не бравировать своим американизмом.
Ну, ничего, наследники «детей Арбата» научились.