Ребекка. Монте Верита. Рассказы

– Ты думала, что я люблю Ребекку? – сказал он. – Ты думаешь, я убил ее из ревности? Я ее ненавидел, говорю тебе, наш брак был фарсом с первого дня. Она была порочная, жестокая, развратная, испорченная до мозга костей женщина. Мы никогда не любили друг друга; никогда, ни одной минуты не были счастливы. Ребекка не знала, что такое любовь, нежность, порядочность. Она была даже не совсем нормальна.
Я сидела на полу, обхватив колени руками, не сводя с него глаз.
– О, конечно, она была умна, – продолжал Максим. – Чертовски умна. Все, кто с ней встречался, считали ее добрейшим, самым щедрым, самым одаренным существом на свете. Она знала, что кому сказать, умела подстроиться к самым различным людям. Если бы ты с ней встретилась, она бы пошла с тобой рука об руку в сад, болтала бы о цветах, музыке, живописи, обо всем, чем ты увлекаешься, играла бы с Джеспером; и провела бы тебя, как и всех остальных. Ты сидела бы у ее ног и боготворила ее.

– Ну же, – шептала миссис Дэнверс. – Ну же, не бойтесь…
Я закрыла глаза. У меня кружилась голова – я так долго смотрела вниз, – болели пальцы, стиснувшие подоконник. Туман забрался в нос, прилип к губам, кислый и зловонный. Он душил, как одеяло, как наркоз. Я впадала в забытье, мое горе, моя любовь к Максиму постепенно уходили от меня. Ушла и Ребекка. Скоро мне совсем не надо будет о ней думать…
Я отпустила подоконник, перевела дыхание, и в этот миг белое безмолвие вдруг разбилось, раскололось надвое взрывом, от которого затряслось окно. Задребезжало стекло в раме. Я открыла глаза. Уставилась на миссис Дэнверс. За первым взрывом последовал второй, за ним третий и четвертый. Грохот терзал воздух, из леса, окружавшего дом, поднялись невидимые нам птицы; их пронзительные крики вторили взрыву.
– Что это? – тупо спросила я. – Что случилось?

Она толкала меня к открытому окну. Я увидела внизу серые каменные плиты террасы, еле различимые за белой пеленой тумана.
– Поглядите вниз, – сказала она. – Почему бы вам не прыгнуть? Это совсем нетрудно. Вам не будет больно, если вы сразу сломаете шею. Это такой быстрый, такой легкий путь. Не то что утонуть. Почему бы вам не попробовать? Почему бы не уйти?
Туман застлал открытое окно; серый, липкий, он жег мне глаза, забирался в нос. Я уцепилась руками за подоконник.
– Не бойтесь, – сказала миссис Дэнверс. – Я вас не столкну. Я и рядом стоять не буду. Вы прыгнете по собственной воле. Какой вам смысл оставаться в Мэндерли? Вы несчастливы. Мистер де Уинтер вас не любит. Ради чего вам жить? Почему бы не прыгнуть и не покончить со всем этим? Все ваши несчастья останутся позади.

– Приедет все графство, – сказала она, крайне расстроенная и встревоженная. – Покажется таким странным, если вы не спуститесь вниз. Не могу же я сказать, что у вас вдруг разболелась голова!
– Почему бы и нет? – устало промолвила я. – Какое это имеет значение? Придумайте, что хотите. Им будет все равно, никто из них меня не знает.
– Ну, полно, милочка, – не отступалась Беатрис, похлопывая меня по руке. – Попытайтесь сделать над собой усилие. Наденьте это прелестное платье. Подумайте о Максиме. Вы должны спуститься хотя бы ради него.
– Я только о Максиме и думаю все это время, – сказала я.
– Но тогда, без сомнения…
– Нет, – перебила я, яростно кусая ногти и раскачиваясь на кровати взад-вперед. – Не могу. Не могу.

– Что вы наденете? – спросила Беатрис, подходя к платяному шкафу и распахивая дверцы. – Как насчет этого голубого платья? Выглядит очень мило. Наденьте его. Никто не обратит внимания. Быстро. Я вам помогу.
– Нет, – сказала я. – Нет, я не спущусь вниз.
Беатрис горестно глядела на меня, все еще держа в руках голубое платье.
– Но, милочка, вы должны пойти туда, – в смятении сказала она. – Не можете же вы не выйти к гостям.
– Нет, Беатрис. Я не в силах смотреть им в лицо после всего того, что случилось.
– Но никто ничего не узнает, – сказала она. – Фрэнк и Джайлс и словом не обмолвятся. Мы же состряпали целую историю. Вам прислали не то платье, и оно на вас не сидит, пришлось надеть обычное вечернее платье. Все сочтут это вполне естественным. В конце концов, какая кому разница?!
– Вы не понимаете, – сказала я. – Меня не волнует платье. Дело совсем не в этом. Дело в том, что произошло, в том, что я натворила. Я просто не могу сейчас спуститься, Беатрис.

– Конечно, я сразу поняла, что это какая-то ужасная ошибка, – сказала она. – Не могли же вы знать, откуда вам было знать это.
– Что знать? – спросила я.
– Да про это платье, бедняжка моя, про портрет на галерее, с которого вы его взяли. Такое же в точности, как то платье, в котором была Ребекка на прошлом костюмированном балу. Как две капли воды. Одна и та же картина, одни и те же платья. Вы вышли на площадку, и на какой-то кошмарный миг мне почудилось…
Она замолчала и похлопала меня по плечу.
– Бедная моя девочка, как это все неудачно. Откуда вам было знать…
– Мне следовало знать, – сказала я, тупо уставясь на нее, слишком потрясенная, чтобы понять все до конца. – Мне следовало знать.
– Глупости, откуда вы могли знать? Нам это и в голову не пришло. Просто мы были так поражены, и Максим…
– Да, что же Максим? – сказала я.
– Понимаете, он думает, что вы сделали это нарочно. Вы ведь поспорили, что удивите его, так? Какая-то глупая шутка. Он просто не понимает. Это был для него страшный удар. Я сразу сказала ему, что вы не могли сделать такую вещь, что это чистая случайность. И надо же вам было выбрать именно эту картину!

Я повернулась и, как слепая, побежала под арку в коридор. Мелькнуло удивленное лицо барабанщика, объявлявшего о моем выходе. Я пробежала мимо него, спотыкаясь, не видя, куда я бегу. Слезы слепили глаза. Я не понимала, что происходит. Клэрис уже ушла. Коридор был пуст. Я озиралась по сторонам, оглушенная, отупелая, словно за мной гналось привидение. И тут я увидела, что дверь в западное крыло распахнулась настежь и там кто-то стоит.
Это была миссис Дэнверс. Никогда я не забуду ее лица, отталкивающего, торжествующего. Лицо ликующего демона. Она стояла там и улыбалась, глядя на меня.
Я бежала от нее бегом по длинному узкому коридору до самой двери, спотыкаясь и путаясь в оборках платья.

– Не понимаю, – пробормотала я. – Что я сделала?
Ах, если бы они не глядели на меня вот так, с пустыми непроницаемыми лицами! Если бы хоть кто-нибудь из них что-нибудь сказал! Когда Максим опять заговорил, я не узнала его голоса. Ровный, бесстрастный, холодный как лед, совсем не похожий на его обычный голос.
– Пойди переоденься, – сказал он, – не важно во что. Найди обычное вечернее платье. Любое сойдет. Иди, да побыстрей, пока еще никто не появился.
Язык не повиновался мне. Я продолжала молча глядеть на него. На белой маске его лица жили только глаза.
– Почему ты стоишь? – сказал он непривычно резко. – Ты что, не слышала меня?

Я вышла на верхнюю площадку лестницы и остановилась там, улыбаясь, со шляпой в руке, в точности как девушка на картине. Я ждала хлопков и смеха, которые будут сопровождать мой путь вниз. Никто не смеялся, никто не хлопал.
Они молча смотрели на меня во все глаза, словно потеряли дар речи. Беатрис вскрикнула и тут же прикрыла рот ладонью. Я продолжала улыбаться. Одной рукой взялась за перила.
– Приветствую вас, мистер де Уинтер, – сказала я.
Максим не шевельнулся. Он глядел на меня, все еще держа бокал. В его лице не было ни кровинки. Оно стало мертвенно-бледным. Я увидела, что Фрэнк подошел к нему, словно хотел что-то сказать, но Максим отстранил его. Я приостановилась на верхней ступеньке. Что-то было не так, они чего-то не поняли. Почему у Максима такой вид? Почему они стоят как манекены, как люди, погруженные в транс?
И тут Максим двинулся к лестнице, по-прежнему не сводя глаз с моего лица.
– Что, черт подери, это значит? – сказал он. Его глаза сверкали от гнева. Лицо оставалось таким же смертельно-бледным.
Я не могла шевельнуться, мои ноги приросли к ступеньке.
– Это портрет, – сказала я, напуганная его взглядом, его голосом. – Портрет, тот, на галерее.

– Ты что наденешь? – спросила я Максима.
– Я никогда не ряжусь, – ответил он. – Это единственная привилегия хозяина дома, да, Фрэнк?
– Не могу я изображать пастушку, – сказала я. – Ума не приложу, что мне делать. Я совершенно бездарна в таких вещах.
– Завяжи волосы лентой и будь Алисой в Стране Чудес, – беспечно сказал Максим. – Ты очень похожа на нее, когда сидишь, как сейчас, сунув палец в рот.
– Фу, как грубо, – сказала я. – Я знаю, что у меня прямые волосы, но уж не до такой степени. Раз так, я вам устрою сюрприз, глазам своим не поверите. Да вы и не узнаете меня.
– Только не черни лицо и не изображай из себя мартышку, на все остальное я согласен, – сказал Максим.
– Ладно, по рукам! – сказала я. – Буду держать свой костюм в секрете, до последней минуты, попробуйте догадайтесь. Пошли, Джеспер, пусть себе говорят что хотят!