Возлюби ближнего своего. Триумфальная арка

Определённые слои общества верны себе более или менее во все эпохи, и во все эпохи им сопутствуют одни и те же симптомы болезни и распада. Вялая неразборчивость половых связей, потакание слабостям, выморочная состязательность в чем угодно, только не в силе, бесстыдство ума, остроумие лишь как самоцель, потехи ради, ленивая, усталая кровь, испорченная отравой иронии, холодным азартом мелких интрижек, судоргами жадности, пошлым напускным фатализмом, унылой бесцельностью существования. Ждать спасения отсюда мир может хоть до скончания века.

"Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить."

"Раскаяние - самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми. Жизнь не имела в виду сделать нас совершенными. Тому, кто совершенен, место в музее."

"Если хочешь что-либо сделать, никогда не спрашивай о последствиях. Иначе так ничего и не сделаешь."

"Так бывает всегда: только мелочи объясняют все, значительные поступки ничего не объясняют. В них слишком много от мелодрамы, от искушения солгать."

"- Счастье, - сказал Равик. - Где оно начинается и где кончается?
- Счастье начинается тобой и тобой же кончится, - сказала Жоан. - Это же так просто."

"Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я безмерно счастлива. Ты и только ты у меня в мыслях, когда я просыпаюсь и когда засыпаю. Другого я ничего не знаю. Я думаю о нас обоих, и в голове у меня словно серебряные колокольчики звенят...А иной раз — будто скрипка играет...Улицы полны нами, словно музыкой...Иногда в эту музыку врываются людские голоса, перед глазами проносятся картины, словно кадры из фильма...Но музыка звучит...Звучит постоянно..."

"Как она обращается с этим словом, подумал Равик. Совсем не думая, как с пустым сосудом. Наполняет его чем придется и затем называет любовью. Чем только не наполняли этот сосуд! Страхом одиночества, предвкушением другого «я», чрезмерным чувством собственного достоинства. Зыбкое отражение действительности в зеркале фантазии! Но кому удалось постичь самую суть? Разве то, что я сказал о старости вдвоем, не величайшая глупость? И разве при всей своей бездумности она не ближе к истине, чем я? Зачем я сижу здесь зимней ночью, в антракте между двумя войнами, и сыплю прописными истинами, точно школьный наставник? Зачем сопротивляюсь, вместо того чтобы очертя голову ринуться в омут, – пусть ни во что и не веря?"

"Ты должен быть со мной. Я - ничто, если я одна. Я ничто без тебя, Равик."

"Разве может быть любовь совершенной, если каждую ночь, едва уснув, я теряю тебя."

"Женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову."

"Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки."

– Почему так, Равич? – заговорила она. – Почему ночью все становится красочней? И кажется, будто все легко и нет ничего невозможного, а если что-то и недостижимо, можно восполнить это грезами… Почему?
Он улыбнулся:
– Мы тешим себя грезами, потому что без них нам не вынести правды.
Оркестрантыы уже настраивали инструменты. Запела, задавая тон, квинта, потом пару раз вскрикнула всеми струнами скрипка.
– Вы не похожи на человека, который станет обманываться пустыми грезами.
– Обманываться можно и правдой. Это куда опасней, чем грезами.