The Remains of the Day

Очень многие считают первейшей заслугой Исигуро то, что, будучи чистокровным японцем, он умудрился очень верно уловить настроение подлинно английской прозы. Как-то так сложилось, что роман полагается неким подвигом билингва, попыткой навести хрупкий мост взаимопонимания между двумя так непохожими культурами. Я, конечно, искренне восхищён этой книгой Кадзуо, но мне всё же кажется, что за выставленной напоказ лощёной британской антуражностью скрывается стопроцентно японский прозаик. И, разумеется, гениальный.

Взять хотя бы тематику романа. Практически любая пара культур обладает некими точками соприкосновения, и тем более примечательно, что Исигуро обратил внимание как раз на одну из таких общих и для Англии, и для Японии тем. Речь, конечно, о проблеме служения. С одной стороны, беззаветная преданность Стивенса своему делу, посвящение всей жизни единожды избранному призванию в контексте японской культуры выглядят более чем уместно и органично. Но ближе к концу романа Кадзуо мастерски вскрывает все те скрытые противоречия, которые в конечном счёте и приводят героя к поражению. Искренне веря в величие своего хозяина, Стивенс одновременно отваживается оценивать людей, деля их на вращающих колесо истории небожителей и простых смертных. С другой стороны, он так и не решается открыть глаза на ошибки хозяина. Качества типично внутренние - величие, благородство, наконец, пресловутое достоинство - Стивенс пытается искать вовне, в отражении чужих глаз. Для Стивенса болезненно важна причастность его лорда к сильным мира сего, мнение общественности, последствия однажды принятых хозяином решений. Один раз решив расценивать себя как вещь, невозмутимый и безэмоциональный автомат, герой всю жизнь мучается типично человеческими сомнениями, которые, казалось бы, раз и навсегда вычеркнул из своей жизни. Отдав всего себя служению, Стивенс утратил внутреннее зрение и душевную гибкость. Именно поэтому он просто-напросто не знает, имело ли прошедшее смысл, когда вся громада внешних условностей рухнула. Сравните это с каноничной для Японии ситуацией самурая на службе у недостойного сюзерена. На первый взгляд, воин и слуга не имеют ничего общего, но сама идея увязать воедино служение и достоинство сходна для обоих культур. Как быть, когда принятые обязательства служения вступают в противоречие с внутренним идеалом достоинства? Самураи в таких случаях прибегали к крайней мере - ритуальному самоубийству. Стивенс же, не сумев мгновенно распознать в своём поведении фальшь, неосознанно превращает в самоубийство всю свою жизнь.

История искалеченного системой героя действительно очень трагична. Мы мало знаем о прошлом Стивенса, но ясно, что, будучи сыном профессионального дворецкого, мальчик сызмальства попал в среду, губительную для всех проявлений душевной живости, эмоций и чувств. И любовь к родным, и любовь чувственную, и даже искреннюю неподдельную преданность Стивенс заменяет профессионализмом, который сам же так презирает в лице сенатора Льюиса. У героя нет увлечений, хобби, привязанностей, воззрений, надежд, мечтаний, словом, ничего, что делает человека человеком. Он даже с людьми общаться не умеет. Принятый им обет выходить из облика лишь в одиночестве привёл только к тому, что маска постепенно сроднилась с лицом и в конечном счёте заменила его. Внутренний монолог героя беспросветно мрачен, мы видим не живой, полный красок мир, но бесконечный реплей, вечный постфактум, зацикленный и искажённый сознанием героя. Кадзуо здесь слегка сдвигает набок уже собственную маску британского автора, позволяя себе штуки совершенно японские - болезненную фиксацию на, казалось бы, незначительных деталях, глубокий инсайт во внутренние переживания героя. В реальном мире Исигуро тщательно прорисовывает только отдельные детали вроде происшествия с его отцом или случая в лакейской, и то сквозь призму искажённого тысячей условностей восприятия Стивенса. Нам самим предоставляется прочувствовать всю глубину незамеченной героем трагедии. Бедный-бедный Стивенс, он так и не понял до конца, что же сотворил с обственной жизнью.

Резюмируя, "Остаток дня" - весьма незаурядный роман, который является скорее не образчиком типично британской аристократической прозы или характерной для японских авторов прозы психологической, но неким синтезом, амальгамой этих двух направлений. Низводя Кадзуо всего лишь до положения талантливого стилиста, мы незаслуженно обижаем одного из самых талантливых современных англоязычных авторов.

На некоторые книги просто стыдно писать рецензии. Пробежалась наискосок по тому, что уже сказано до меня, и поняла, что для понимания некоторых художественных произведений нужно иметь порой не только голову на плечах, но и способность понимать и осмысливать на каком-то совершенно другом уровне. И тут так не хочется показаться глупым.

Многие при описании этого романа не забывают упомянуть, какие же интернациональные штуки пишет Исигуро, хотя сам вроде бы японец. Но в "Остатке дня", как мне кажется, он делает ставку вовсе не на культуру англичан или японцев, а на фактически новую национальность - человека в услужении. Ведь русских от американцев отличает не только язык, нас отличает образ мышления, то, как мы видим окружающий мир. И тут то же самое. Ты понимаешь, что залезаешь в голову не просто к человеку другой национальности, а к человеку, для которого шар земной крутится в другую сторону.

Было несколько сцен, когда я понимала: так, как поступал главный герой, не поступил бы настоящий француз, англичанин или китаец, - так поступил бы только настоящий дворецкий. Это как отдельная раса, как новый вид человека, если хотите. И в случае с отцом, и в случае с экономкой, Стивенс проявил не просто выдержку или терпение, он проявил профессионализм.

Если честно, мне хочется быть чуточку похожей на него. Чтобы не задумываться о жизни, не задумываться о каких-то вещах, которые нам кажутся концом света, а в глазах главного героя - всего лишь небольшая неприятность, которые случаются сплошь и рядом. Их нельзя предотвратить, но с ними можно смириться.

Я еще я хочу так же сильно любить то, что я делаю. Не той юношеской слепой любовью, а зрелой, осмысленной, почти что рационализированной. Но в том-то и дело, что почти.

Эта книга, может, и не изменит ваше представление об окружающем мире, но хотя бы на несколько сотен страниц вы сможете побывать, как говорят англичане, в чужих ботинках. В такие моменты лично у меня что-то щелкает в голове, и я вспоминаю, что не обязательно жить так, как от вас ждут окружающие. Не обязательно делать так, как велит общество. И точно не обязательно следовать чужим правилам.

Придумайте свои, но не забывайте следовать им с достоинством.

Вместо предисловия:

Нескончаемая история «образцового человека», которого не хватило на то, чтобы поставить на несколько лошадей сразу.

Нескончаемая история, повествующая прекрасным языком об утерянных и обретённых вновь иллюзиях.

Нескончаемая история о том, что мебелью может быть не только мебель.

Нескончаемая история, в которой нет эмоций и порывов, а правильность отдаёт затхлой пресностью.

Вместо краткой сути происходящего:

Нескончаемая история, знакомиться с которой, наверное, приятно с верхней полки купейного вагона, не будучи основным слушателем.
Под не менее размеренный, чем голос рассказчика, стук колёс.
Не осуждая и не спрашивая.
Наслаждаясь оборотами речи и периодически засыпая…

P.s.
«…Но иногда едешь в поезде,
Пьешь Шато Лафит из горла,
И вдруг понимаешь — то, что ждет тебя завтра,
Это то, от чего ты бежал вчера...» (БГ)

P.s.s. в оформлении использована картина Анжелы Джерих «Попутчики», с особым почтением к маршруту, написанному на шторках…

#017

“Нет, - думала я, - он все-таки ужасный зануда!” Уже три дня Исигуро не давал мне покоя своей книгой. Но обзывалась я не на него, не подумайте, а на его главного героя. Я признаю, в нем есть выправка, своеобразный лоск, он интересный собеседник. Так почему же я снова и снова прихожу к чувству неприятия. Ведь, казалось бы, должна восхищаться человеком столько преданным своему делу. Так почему же не получается? Но давайте по порядку.

Американец покупает старинное английское поместье. Его корни и история - вот за что он выложил кучу американских баксов. Он покупал Историю. Вместе с обстановкой ему достался дворецкий Стивенс. Настоящий потомственный английский дворецкий, чья жизнь принадлежит этому дому, он всю её отдал ему. Остальной персонал (27 человек) уволился. Теперь перед Стивенсом стоит непростая задача - составить такой график работы, при котором порядок в доме мог бы поддерживаться силами четырех человек. Через год становится очевидным, что как воздух необходим пятый. Возможно им согласится стать мисс Кентон, которая двадцать лет назад работала здесь экономкой, и с которой все эти годы мистер Стивенс состоял в дружеской переписке?
А тут как раз новый хозяин предлагает отпуск и деньги на бензин для путешествия по родной стране. Впервые за многие годы Стивенс покинул стены Дарлингтон-холла.

В пути он предается воспоминаниям и размышлениям. И читатель будет единственным свидетелем его монолога, не считая коротких дорожных встреч. Чем больше я его слушала, тем чаще цитировала милого и нелепого Новосельцева из “Служебного романа”. Я не раз в сердцах ворчала себе под нос: “Сухарь - вот вы кто!” И вот едет мистер Стивенс по живописным дорогам Англии и пытается оправдать собственную жизнь, доказать, что прожил её со смыслом, убедить себя, что всё было сделано правильно. Он служил в Великом доме, служил хорошо. Ему есть, что вспомнить. Бернард Шоу с восхищением рассматривал начищенную им вилку. Чистить вилки - тоже надо уметь.

Много времени он потратил для определения, что есть достоинство, но к чему-то определенному так и не пришел. (Хотя на мой взгляд ничего в этом сложного нет. Достоинство - это определенные манеры плюс кодекс чести). А знаете почему? Потому что нельзя сохранить достоинство человеку без своего мнения. А у Стивенса его нет. Нельзя всю жизнь достойно поддакивать. Вместо мнения у Стивенса слепое следование распоряжениям. Он напичкан ими, как плюшевый заяц, и такой же бесхребетный. Безупречный профессионал, бесцветная личность. Достоинство дворецкого выражается в умении невозмутимо обтекать, когда над тобой потешаются гости хозяина. Меня коробит от самого слова - хозяин. Оно собачье. И цель жизни Стивенса - при любых обстоятельствах, не смотря ни на что, вежливо помахивать хвостом.

Может ли он и себя причислить к Великим дворецким? Вот отец его, по его мнению, был Великим. Случай с его отцом, как образцом величия, которым он восхищался, привел меня в ужас. В поместье, где служил отец Стивенса, приехал с визитом генерал, по глупому приказу которого, была поведена позорная военная операция, в ходе которой погиб родной брат Стивенса. Отец тяжело переживал потерю. Хозяин, понимая щекотливость ситуации, предложил ему на это время отойти от дел. Но нет! Как же без него? Прием провалится! А тут еще у генерала заболел камердинер, так Стивенс-старший лично прислуживал ему 4 дня, выслушивая бесконечные хвастливые бравады. Он был таким Великим дворецким, что генерал даже не догадывался, как сильно он на самом деле его ненавидит. Для меня нет в этом никакого величия и достоинства. Нет его! Есть слепой фанатизм. Я все понимаю, но уважать не могу.

Книга прочитана уже довольно давно, не думала писать отзыв, но всё-таки решилась. Наверное, останавливала аллюзия на всю нашу жизнь, ведь она здесь не просто читается, она здесь заложена как фундамент.

Не буду много говорить о сюжете, здесь он не особенно есть, здесь больше психологизм бытия, приверженность привычкам, свобода в клетке, оторванность от реальности и игнорирование главной проблемы нашего сознания: проще игнорировать проблему, улыбаясь другим вещам, чем столкнуться с ней лицом к лицу.

Самообман как некая эфимерная форма сублимации имеет место быть, особенно когда с годами опыт и проделанный путь не просто давит цифрами, но становится тяжким грузом. Редко когда человек останавливается и задумывается над тем, как он прожил жизнь и что предстоит ему ещё прожить. Плыть по течению становится как будто неизбежным, а пункт назначения уже не кажется таким уж плохим и страшным.

Книга про человека, который нашел свою идентичность в том, кто он есть. Не потому что это его призвание и великое предназначение, а потому что он видел предназначение быть лучшим в том, что делал, как жил, чем дышал, дорожил. Другого не существовало, следовательно рассматривать это как вариант не представлялось возможным.

Что помогает понять эта книга? Что мы все заперты в клетке наших жизней. Чем старше, тем сложнее расправлять крылья, тем труднее менять вид деятельности, ломать старые стереотипы, строить новые представления об этом мире, идти неизведанными дорогами. Но признаться себе, что всё было бессмысленно страшно. Потому рутина и приобретает сакральный смысл, ибо только в повседневном повторении и ожидании завтрашних хлопот можно схорониться на время и не позволить страхам завладеть тобой.

История хорошо написана японцем об английском дворецком. Погружение действительно полное и неудивительно, что эта книга - классика. Читать стоит, если всё-таки такая тема интересна и возможно хочется взглянуть на свою жизнь со стороны, сделать какие-то выводы. Каждый здесь найдет что-то своё.

Это одна из самых удивительных и необычных книг, прочитанных мною за последний год. Не ожидала, что роман о старой доброй Англии может быть настолько трагичным и душераздирающим. В некоторых строках Кадзуо Исигуро удалось вместить столько боли и сожалений, что их вполне бы хватило на один из романов моего любимого Достоевского.

Главный герой романа - дворецкий Стивенс, большую часть своей жизни прослуживший в доме лорда Дарлингтона и относящийся к почти исчезнувшему типу английских дворецких - с достоинством возлагающих на алтарь службы всю свою жизнь.

Таково жизненное кредо главного героя, которому он следует смолоду, подражая примеру своего отца, тоже дворецкого. И Стивенсу удается воплотить это кредо в жизнь, став именно тем безупречным и незаменимым дворецким, который доводит свои профессиональные навыки до совершенства.

Но, сам того не замечая, он превращается в бесчувственную машину, которая ведет себя и даже мыслит в соответствии с установленными правилами. Такая машина не может оплакивать кончину отца и горевать во время званого приема. Не может влюбляться и чувствовать симпатию. Не может даже в мыслях осудить своего хозяина за его покровительство фашистской идеологии.

А что же, если окажется, что хозяин был не прав или несправедлив? Что ж, по мнению нашего героя: “И чем, собственно, виноват дворецкий, если, допустим, с ходом времени выясняется, что поступками лорда Дарлингтона двигали заблуждения, а то и недомыслие?”.

Если речь идет не о свободном и мыслящем человеке, а о машине, бездумно и без чувств исполняющей приказы, то тогда и правда, о какой вине может идти речь. Машина не понимает, не чувствует, не размышляет. И особенно устрашающим это выглядит на фоне надвигающейся Второй мировой войны, когда отголоски фашизма проникают в Дарлингтон-холл. Разве не такие вот бездушные машины исполняли приказы в концентрационных лагерях?

Впрочем, к нашему дворецкому это не имеет никакого отношения, к счастью, так что возвращаемся непосредственно к главному герою.

Исигуро на деле сумел подтвердить правдивость утверждения Антона Павловича Чехова - “Краткость - сестра таланта”. Ему удалось передать всю трагедию и драматизм момента смерти отца Стивенса всего лишь через пару слов. Главный герой, занятый на важном для его хозяина приеме, в то время, как умирает его отец, целиком и полностью погружен в свою работу. Он контролирует работу персонала, отдает распоряжения, беседует с гостями, его мысли в этот момент - только о работе, и мы не видим ни единого упоминания об отце за этот период, но одно-единственное слово разбивает всю идеальную картинку: слезы. “Вы плачете Стивенс?” Нет, он не имеет права плакать.

И только эти слезы показывают нам истину: Стивенс вовсе не бездушная и бесчувственная машина, а живой человек, прячущий любые проявления своих чувств во имя долга.

Тут бы впору сказать пару слов о так называемой профессиональной деформации, да только тема, поднятая писателем в романе гораздо глубже и сложнее. В моем понимании, всё произошедшее со Стивенсом (или, вернее будет сказать, не произошедшее) - целиком и полностью ответственность общества. Есть спрос - есть и предложение. Если бы обществу не нужны были люди, подобные Стивенсу, то таких дворецких не существовало бы в природе. Так что, по моему мнению, искалеченные души и жизни таких людей - коллективная вина общества.

Конечно, можно сказать, что у главного героя всегда был выбор, и он в любой момент мог уйти от своего хозяина или вообще из своей профессии. Да только, всегда ли есть выбор на самом деле или это просто пустая иллюзия?

Мой самый худший кошмар - на закате жизни вдруг понять, что ты потратил отведенное время впустую и пропустил мимо себя множество счастливых возможностей. Поэтому я так прониклась прочитанным. Было горько, печально и больно, а некоторые моменты просто разбили мне сердце.

Что же остается в конце жизненного пути, в котором не было ничего, кроме слепого служения долгу? Остается то же самое, что ожидает каждого человека.

Остаток дня. И только мы решаем, как и на что его потратить. На бесплодные сожаления или на то, чтобы жить здесь и сейчас, довольствуясь малым.

Вечер - лучшее время суток. Кончился долгий рабочий день, можно отдыхать и радоваться жизни.

Так, может, стоит прислушаться к его совету - перестать всё время оглядываться на прошлое, научиться смотреть в будущее с надеждой и постараться как можно лучше использовать дарованный мне остаток дня? В конце концов, много ли проку от постоянных оглядок на прошлое и сожалений, что жизнь сложилась не совсем так, как нам бы хотелось?

Книга грустная. Вот просто грустная, и даже добавить тут нечего.

Главный герой - потомственный дворецкий в старой-доброй Великобритании. Человек, который не мыслит своей жизни без службы "высоким господам", для которого служба - и есть вся его жизнь, и самим собой, по собственному признанию, он бывает лишь в одиночестве, и то не всегда. У него есть амбиции, но это амбиции в служении более достойному господину, и в этом он видит собственное достоинство. Для него нет ничего, кроме его работы, он не приспособлен к жизни в социуме, не знаком даже с концепцией дружеской беседы и на протяжении всей книги изучает "искусство подтрунивания", и это кажется ему действительно трудным навыком, который надо тренировать и развивать.
Вся жизнь так и проходит мимо, происходят "поворотные моменты судьбы", но он слишком занят, подавая своему хозяину портвейн или накрывая на стол, чтобы хоть что-то заметить, и считает такое беззаветное услужение высшей добродетелью человека своего положения.
Весьма печальная картина. Когда он рассказывает о каких-то вехах своей жизни, становится понятно, как мало он придаёт им значения, отводя лишь незначительную часть внимания потере близкого человека или другому немаловажному событию, ведь столовое серебро было хорошо начищено в тот день.

Что касается "британского романа от японского автора", тут придётся не согласиться местами. Прочитав большое количество английской литературы, запоминаешь её отличительные черты, детектив ли это будет, роман или юмористическое произведение. Автор очень старался передать характерные особенности как стиля письма, так и быта старой Англии, но всё же, на мой взгляд, совершил несколько "ошибок" в этой передаче, например, в общении хозяина и гостей с дворецким. Может, новый господин-американец и мог бы так себя вести, но не лорд "старого образца".

Но в целом книга оказалась хороша. Пожалуй, к автору стоит присмотреться повнимательнее.

Это стоит читать!

О мой Бог, эта самая совершенная книга, которую я читала. Я буду петь ей дифирамбы и восхвалять её, хотя мне не стоит этого делать, потому что она такая тихая и спокойная, она про достоинство, про долг и честь, про феномен, который никто ещё в литературе так подробно и так интересно не раскрывал, эта книга про феномен "слуги", про то, что значит "служить", и что такое по-настоящему быть слугой и по-настоящему служить.

Кадзуо Исигуро создал совершенный английский роман про целую эпоху, про начало и середину 20 века, про старую добрую Англию с её лордами и замками, с её политикой и политическими деятелями, с её культурой слуг, с культурой настоящих английских дворецких.

Поместив главного героя Стивенса в непривычные для него обстоятельства - он отправляется в путешествие - автор только выиграл. На фоне английских пейзажей Стивенс вспоминает прошлое: жизнь слуг в замке лорда Дарлингтона, своего отца, важные светские обеды и ужины, кодекс настоящих дворецких, миссис Клементс... Собственно с целью вернуть миссис Клементс назад он и отправляется в свой заслуженный отпуск, которого у него никогда не было - это непозволительно для истинного дворецкого.

Исигуро делает совершенно потрясающую вещь - через повествование главного героя он приходит к анализу главного героя им самим. Это удивительно и невероятно. Это поражает. Размеренное повествование приходит к финалу с удивительным открытием Стивенса одной из важных мыслей для всего человечества:

Да, стоит. Но только, что значит это "лучше использовать"? На месте героя я бы сделала по-другому, но он верен своему кодексу чести, и он продолжает свою достойную жизнь дворецкого до конца. Не в его праве испытывать сильные чувства и признаваться в любви. Не в его праве делать опрометчивые поступки и завоёвывать ту, которую любишь. Он - настоящий образцовый дворецкий. И он будет играть эту роль, данную ему, до конца.

Каждый из нас живет в собственном мире, и у каждого в его мире есть представление о идеальном, идеальной жизни, идеальном призвании, идеальных людях. И именно эти идеалы часто мешают развиваться и жить! Вот так и в книге "Остаток дня" читатель знакомиться с дворецким который всю жизнь прослужил хозяевам и считал это своим призванием и единственной целью в жизни, он хотел стать идеальным, но в конце жизненного пути вынужден посмотреть совсем другими глазами на прожитые годы и задуматься не только о прошлом, но и о будущем...

Воспоминания Стивенса разнообразны, но все абсолютно профессионально сухи, то есть лишены эмоций, он вроде рассказывает истории из своей жизни, но делает это так, что невозможно прочувствовать их, так как сам герой не испытывает эмоций по этому поводу. Его односторонность ужасает, хотя это нормальное явление для многих, но мне было страшно представлять то, что твориться в голове человека который за своими профессиональными обязанностями не видит ничего в жизни.

Грусть и безнадежность на этот раз меня не зацепили, то ли настроение не то, то ли отсутствие глубины (в моем виденье и ощущениях) повлияли на общее впечатление.
Книга Кадзуо Исигуро - Не отпускай меня понравилась больше, но еще больше ее экранизация. То есть в обоих книгах автора мне нравится задумка, но не хватает глубины и проникновенности. Думаю на этом знакомство с творчеством автора можно закончить.

Мы с тобой – путники у самого берега глумливого океана. Мы с тобой - пара обтесанных стеклышек на гребне податливой волны. Лишь только коснемся воды и вот уже несемся вперед, кружимся в немыслимых виражах. И кажется, что все-то мы об этом мире знаем! Кто мы и где окажемся. Мы так самоуверенны! Пока длится безумный танец в Океане жизни, внушаем себе, что музыка никогда не затихнет… Но судьба неумолима: все возвращается к истокам. И когда однажды, на исходе дня, вода вернет нас берегу, кем мы будем? На что употребим недолгие минуты перед вечным покоем?

Совершенно невероятный, неспешный, красивый роман. Роман-погружение, роман-ностальгия… Страница за страницей ты перемещаешься в старый дивный мир, но и при этом остаешься наедине с самим собой. Ты думаешь, ты грустишь. Грустишь вместе со Стивенсом, достойным человеком, дворецким. Меняются по пути пейзажи и лица, ведутся беседы, но ты глубоко погружен в себя. Ты вспоминаешь лучшие минувшие годы и воскрешаешь в памяти великий дом и великого хозяина, споры у камина и отца, потерявшего драгоценный камень, щекотливые поручения и важные события, в центре которых, как тебе казалось, ты был. И, конечно, вспоминаешь человека, которого потерял, которым пожертвовал.
Можно ограничиться тем, что «Остаток дня» - роман о служении, о закате жизни дворецкого, но кажется мне, что судить так – все равно что оценивать картину по одному мазку. Можно долго и долго, с пеной у рта утверждать, что Стивенс прожил бездумную, кем-то предрешенную придуманную жизнь, но мне достаточно только взглянуть на него в финале, чтобы понять неверность такого суждения. Наблюдая со стороны за главным героем, ты все больше задумываешься о жизни собственной, о своем кружении в юркой волне Океана. Мы выбираем направление и принимаем решения, мы падаем и поднимаемся выше. Где-то жертвуем собой, где-то теми, кто нам дорог… Стоит ли печалиться о потерях? Мудрый автор учит, что даже на исходе дня, когда солнце гаснет в воде, не стоит судить себя слишком строго… Стоит жить!

Еще только книгу назад мне казалось, что Кадзуо Исигуро – истинный европеец, но ныне же я углядела в нем и прекрасные восточные черты. Каким неумолимым и жестким он был в романе «Не отпускай меня»! Каким загадочным и безмолвным в «Там где в дымке холмы»! Каким печальным философом увиделся он мне сейчас… Многоликий автор явил очередное прекрасное лицо. Загадаю, чтобы все лица были прекрасными! А вдруг?..