Избранные сочинения. В 3 т. Том 2. Рудин. Дворянское гнездо. Дым

Помнится в детстве: летнее чтение и наводящий смертную скуку сборник романов Тургенева, раздражающий слог, унылый сюжет, а я в яблоневом саду на покрывале чувствую невыносимую потребность отправить всех этих барышень вместе с книгой обратно на полку. Манят летний день, грядка с клубникой, куст со смородиной и скорая перспектива похода с дедушкой в лес за грибами, потому что дождь недавно был...
Прошло много лет, давно уже ничего нет... ни смородины, ни книги, ни бабушки с дедушкой...
Тихая грусть и очередное признание в любви к Ивану Сергеевичу. Как так произошло, что он из вызывающего зевки зануды превратился в рассказчика, завораживающего читателя своим слогом и обыденным сюжетом?
И почему я задаюсь нервирующим меня вопросом: "Тургенев? Не Достоевский?" Особенно забавно это выглядит на фоне напряженных отношений писателей в реальной жизни. В общем-то, читатели в большинстве своем полигамны, потому не задаются столь странными вопросами. Да, звон Благовеста торжественен, тревожит душу, но перезвон малых колоколов эту душу радует и умиротворяет.
По сути, роман "Дым" мало чем отличается от других произведений автора - все та же femme fatale, как воспоминание о вечной Полине Виардо в жизни писателя, и бесконечные попытки Ивана Сергеевича хотя бы в своем воображении вырваться из ее власти, преодолеть себя и сжирающую его страсть...
В романе много рассуждений на тему "западничества" и "славянофильства", полные усталости от всех этих бесконечных дискуссий, за которыми нет ничего. Дым, дым... все пустое.
Что оказалось приятной неожиданностью для меня, так это деликатная саркастичность автора, используемая для характеристик некоторых персонажей. Видимо Тургенева так утомило местное Баден-Баденское сообщество земляков, что сдержать себя у него не было сил. Как он там в конце писал об Ирине Павловне, об ее "озлобленном уме"? Конечно, Ивана Сергеевича в этом нельзя обвинить, но меткие замечания его, полагаю, достигли своей цели, и некоторых соотечественников, вероятно, от них покоробило.

История любви, предательства и страсти, вечная и очень русская.

Разочарование в самом себе. «Испортил я свою жизнь и не служил мысли, как следует…».
Разочарование в жизни. «Нет, брат, я теперь устал, – проговорил Рудин. – С меня довольно».
Разочарование в своей стране. Который ты вроде бы нужен и одновременно не нужен вовсе. Разочарование в попытках заняться философией и предпринимательством, устроить личную жизнь и найти подлинного друга. Стать преподавателем или ученым. Определить свое место и понять свои желания. Узнать Россию и показать себя в ней. Неприкаянность души. А другие пытаются понять его и не могут, и только выдвигают свои версии. «Несчастье Рудина состоит в том, что он России не знает, и это точно большое несчастье. Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись». Да он и сам понять не может, что с ним не так. Почему у него не получается? Почему все так?

Тургенев показывает своего героя то в лучшем свете, то в худшем. То вызывает к нему уважение, то подозрение, то нетерпимость и осуждение, то жалость… Рудин пламенный оратор и человек с холодной душой. Человек пробуждающий любовь и отказывающийся от нее. Критика поступков, идей Рудина преследует его до последней страницы.

Это так странно. Вся эта история лишнего человека… Я читала роман, делала закладки на описаниях характеров и метких замечаниях писателя о человеческой природе, раздумывала над тем, нравится ли мне Рудин (не нравится), и пыталась понять какое место этот человек занимает в жизни. Кто и что он? И никак не могла его понять. Не смотря на подробно прописанный характер, на то, что эта фигура в центре повествования, на то, что весь роман – одна большая попытка объяснить феномен Рудина. Для меня это оказался непонятный и неблизкий человек. Мне не близки его идеи, разговоры, его обаяние кажется мне фальшивым, а его проекты и потуги добиться чего-то в жизни напоминают мыльный пузырь. Но когда я прочла горячую речь Лежнева в защиту Рудина, что-то прояснилось. «Я хочу говорить о том, что в нем есть хорошего, редкого. В нем есть энтузиазм; а это, поверьте мне, флегматическому человеку, самое драгоценное качество в наше время. Мы все стали невыносимо рассудительны, равнодушны, вялы; мы заснули, мы застыли, и спасибо тому, кто хоть на миг нас расшевелит и согреет! Пора!»

Эти слова меня зацепили. Цинизм и разочарование в жизни делает людей равнодушными, застывшими («мы заснули»), и вывести из этого ложного равновесия трудно. А Рудин был на это способен. Я не считаю этого человека представителем новой эпохи реформ, явлением, опередившим развитие России на тот момент. Но может быть, некоторые люди нужны не для свершений, а для толчка вперед? Для того, чтобы зерно посадить в благодатную почву, и при этом никак не участвовать в произрастании и становлении? Может быть, его двойственная натура такой и должна быть, потому что он и не претендует на роль героя, он не должен быть героем. Может быть, он своего рода условие, благодаря которому герои появляются? Если так изменить акценты, если смотреть на него как на предысторию, тогда да. Тогда я в какой-то мере могу его понять.

Я прочитала этот роман еще летом, и, если не считать колоссального удовольствия от языка, стиля, гения Тургенева, впечатления остались сумбурными. Я не знаю кому можно посоветовать эту книгу (разве что любителям отечественной классики), не знаю, что именно дала мне эта книга, не могу ответить на вопрос «зачем ее читать?». Говорят, для каждой книги должно быть свое время, может быть, мое время еще не пришло? Не знаю. Зато все мои сомнения с лихвой искупает россыпь закладок. Как же мне нравится его язык! Может и не пришло мое время, может и не придет вовсе, может у меня не хватает ума или еще чего-то, чтобы понять великий замысел. Но это не мешает мне любоваться… Написано потрясающе.

«Она сидела не шевелясь; ей казалось, что какие-то темные волны без плеска сомкнулись над ее головой и она шла по дну, застывая и немея»

Не было еще никакой науки «психология», а подлинные писатели разбирались в движениях человеческой души лучше всякого Фрейда, Юнга и Перлза. И понимали откуда произрастает беспокойная душа, какая трещина должна была пойти по лубочной картине семейной жизни еще задолго до рождения человека, чтобы определить потом его судьбу. И какое значение имеют его воспитание и условия, в которых он будет расти. И четко, безошибочно определить будущую трагедию. Утраченную веру или потерянную любовь. Патриотизм или силу духа. Честность и умение прощать… Как же это было возможно? Какой внутренний механизм был дан этим гениям от рождения, как жили они, обладая таким даром, как смогли описать это, рассказать, поведать нам? Удивительно ведь, правда? Мне удивительно. Я вижу всё это в романе Тургенева «Дворянское гнездо» и понимаю, что тогда, почти сто лет назад, без психоанализа и прочего, можно было открыть книги классиков и всё про себя понять. И да, конечно, так было всегда. Классика бессмертна. Но я каждый раз открываю, проникаюсь, поражаюсь до глубины души и постигаю эту истину заново…

«Дворянское гнездо» Тургенева – русская классика о выборе, любви, благородстве и отречении, о патриотизме и разочаровании, о поиске своего пути и чужого. О том как должно и нужно. О страданиях и ошибках. О предательстве и наивности, о счастье и несчастье…

Главный герой возвращается в родные края после личной трагедии. Все вокруг него перемывают кости, дают свои оценки и предполагают, как нужно было поступить. Родственники осторожны. Чужие не особо чуткие. Посторонние вообще не в курсе дела. А главный герой хочет уехать как можно дальше, замуровать себя в полной тишине и медленно-медленно исцелять душу. Разве он многого хочет? Нет же. Но в итоге, все сложится иначе…

Так странно писать завязку сюжета для таких классических произведений. Все равно, что пытаться пересказать «Ромео и Джульетту» в пяти предложениях. Постоянно терзают сомнения, что это уже лишнее и можно сразу переходить к впечатлениям. Но я знаю, что не все всё читали, и кто-то прямо как я, до сих пор «Дворянское гнездо» не читал. Тогда мое описание может пригодиться. Пусть в голове останется зарубка на память и, если вдруг в следующий раз вам в руки попадет сборник Тургенева, вы откроете его и прочтете этот замечательный роман.

До «Дворянского гнезда» я и не подозревала, что люблю Тургенева. В упор этой любви в себе не чувствовала. Я его и помнила-то со школы плохо. Честно признаюсь, в школе читала «Отцы и дети» по диагонали. Мне было скучно читать такое количество околополитических и философских разговоров (я тогда пачками глотала романы Барбары Картленд и детективы Дарьи Донцовой, оценить Тургенева по достоинству я вряд ли могла). Поэтому чтение этого романа сейчас было для меня одним большим сюрпризом. Кайф от описаний природы (господи, как же круто он описывает её!), удовольствие от ритма, слога, владения языком (ну еще бы!). Мне казалось, что я в каком-то эстетическом раю и это было прекрасно. Тем более, меня зацепили смыслы и финал произведения. О! я бы многое могла написать, если бы села писать рецензию сразу после прочтения, но дело было в середине мая, на работе был конец учебного года, аврал, и я тогда отложила рецензию на неопределенный срок… Сейчас я отношусь к финалу более спокойно. Я говорю себе – в этом и был весь смысл, в этом и есть нечто великое и очищающее. И да, лично я в корне с этим не согласна, лично мне хочется рвать и метать, вцепиться зубами в свое счастье и никому не отдавать. Но есть и другие люди, такие, которые способны любить молча. Благородно. Храня светлое чувство в глубине души. Они ставят крест на себе и своей жизни добровольно и самозабвенно… И ох, я ошибалась насчет собственного спокойствия, злость начинает пробуждаться с новой силой. Не согласна я с такой позицией. Очень сейчас хочется кричать и бить кулаком в стену.

Самое классное в таких произведениях – их бездонность, неисчерпаемость, такая глубина, что не дотянешься никогда. Роман можно изучать, разбирать, раскладывать вдоль и поперек, менять фрагменты местами, угадывать комбинации, изучать прототипы. И это я ничего не говорю о том, что роман можно изучать в связке с какими-то другими произведениями писателя или его современников. Это невероятно. Это настолько вдохновляет и впечатляет, что сразу же хочется читать что-то еще. Именно так в моем коротком списке на прочтение и появился «Рудин». Да, его я тоже не читала, темень тёмная. До конца лета точно познакомлюсь, потому что книгу надо обязательно сдать в библиотеку на работе до 1 сентября, вдруг она кому-нибудь будет нужна для экзаменов.

Я удивляюсь проницательность и мудрости, я готова оспорить ценности и идеалы. Я впечатлена глубиной и эмоциональностью. Мне бы хотелось запомнить эти чувства. Как прекрасно иметь возможность читать такие книги!

До чего же приятно читать классику! Особенно мою любимую русскую. Герои интересны, каждый по своему. Чтение затягивает, заставляет задуматься о том как мы живем, как мы поступаем, как наше поступки влияют на жизнь других людей.. как порой всё запутано и сложно. Хочется чтобы все были счастливы, ведь каждый к этому стремится. Конечно в каждом веке свои сложности, но я рада, что живу в 21 :)) Грустная история. Если хотя бы на минуточку представить, что отношение к разводу было уже тогда спокойным, всего что случилось с героями могло бы и не быть...

Не перестаю восхищаться Тургеневым, его талантом, его способностью погрузить читателя в созданный им мир. Реальность вокруг как будто затягивается туманом, и видно только то, что происходит там, в далеком Баден-Бадене. А события те поистине достойные нашего внимания и свободного времени. Главный герой - Григорий Литвинов, человек ничем особым не выдающийся, спокойно ожидает приезда своей невесты. Но неожиданная встреча с бывшей возлюбленной Ириной переворачивает его привычный мир, заставляет искать чего-то нового, голос разума заглушается голосом страсти.
Все это перемежается рассуждениями о политике, причем говорят о ней все, кому не лень, говорят о грядущих переменах, о славянофилах и западничестве.
Роман полон сатиры и одновременно сожаления о том, как себя проявляет высшее общество. Их разговоры порой глупы и бессмысленны, поступки смешны, времяпрепровождение пусто. На этом фоне Ирина кажется ярким пятном. Она любит роскошь и блеск, но глубоко презирает окружающих ее людей. Она устала от того окружения, в котором живет, ей неприятен муж, его друзья и интересы. Ирина как персонаж очень интересна, ее слова и действия вызывают спорные чувства, кто-то одобряет, кто-то наоборот, резко осуждает. Я пока не совсем определилась со своим отношением к ней.
Литвинов, несмотря на то, что он тоже очевидно выделяется из общей массы, не вызвал у меня особых восторгов. Да, ему не интересно это сборище, не понятны их разговоры и увлечения, он далек от политики. Но, встретив Ирину, он потерял себя. Увидел ее красоту, ее притягательность, поддался ее напору, позволил себя покорить. При этом он мечется, его одолевают какие-то мысли, он сам не понимает, что с ним творится, но в итоге страсть затмевает голос разума. Хочет он одного, а на деле происходит все совсем по-другому. Правда нужно отдать ему должное в том, что он довольно быстро приходит в себя, эта история не оставила в его душе неизгладимого следа, как говорят "было и быльем поросло".
Мне безумно понравилась Татьяна, жаль, что именно ей в романе отведена совсем не большая роль. Понравилось то, как благородно она восприняла слова Литвинова, как гордо она ушла, не прося и не умоляя. Мне увиделась здесь совсем не ангельская кротость, а глубокое самоуважение и умение не осуждать другого.
Финал романа не по-тургеневски печален, напротив он дает надежду, оставляет лучик, который может совсем погаснуть, а может и залить своим светом все вокруг.

Этот роман производит какое-то умиротворяющее действие. Все такое узнаваемое и родное, хотя откуда узнаваема старая запущенная дворянская усадьба? Но тем не менее есть ощущение, что ты незримо присутствуешь при жизни героев и иногда очень хочется вмешаться – а к чему?
Лиза Калитина, удивительно гармоничный и цельный женский образ. Вот ни убрать, ни добавить. Излишняя религиозность, которая обычно меня раздражает, тут очень к месту. Мягкая, нежная, воспитанная, уступчивая, интеллигентная. И неколебимо твердая в своих убеждениях. В ее мире нет места компромиссу. Хотя в сложившейся ситуации никто не виноват и Лиза меньше всех, но ее мироощущение явно порушено и для восстановления равновесия она принимает свое окончательное решение.
Мне очень понравились старики романа – Лемм и Марфа Тимофеевна. Умные, слегка резонерствующие, как Марфа Тимофеевна, слегка беззащитные как Лемм, но имеющие ту прочную основу, которой не хватает молодым.
Ощущение после романа какое-то печальное. Вздохнешь и разведешь руками – а что делать-то?

С каким удовольствием я зачитывалась всеми романами Тургенева: Дым, Рудин, Накануне, Дворянское гнездо, Отцы и дети!
Задумалась: что же именно привлекало меня, пятнадцатилетнюю девчонку, в этих книгах? Лиричность? Философичность?
Помню, что мне очень нравились герои - мужчины и женщины, сошедшие ко мне со страниц романов, их красота и благородство, трогательность их чувств, яркость их характеров.

И еще - мудрость. Мудрость человека, что-то знающего о жизни чуть больше, казалось, чем те, кто рядом.

«Жизнь – это красноватая искорка в мрачном и немом океане Вечности, это единственное мгновение, которое нам принадлежит»

«Любовь сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь»

«Старая штука смерть, а каждому внове»

«У счастья нет завтрашнего дня, у него нет и вчерашнего, оно не помнит прошедшего, не думает о будущем, у него есть только настоящее, - и то не день, а мгновение»

Я не просто прочла историю о любви. Я в неё полностью погрузилась: в чувства, переживания, нравы и правила того времени. Не могу сказать, что мне жаль героев, нет, они просто не могли иначе. Но они были не одни, я была там с ними, в тех комнатах, столовой, в спальни - в их горькие минуты отчаянья. И это ощущение мне очень понравилось, спасибо автору!
Те, кто мне говорили, что Тургенев скучен и старомоден - не правы. Или же у меня душа из прошлых веков. Времени - романтических чувств и сильной веры в Бога, времени самопожертвования.

Ну и о чем, собственно, была эта книга?
Федор Лаврецкий ну никак не тянет на героя, который нравственный ориентир и так далее. Просто нытик, "тюлень" и "байбак" самый настоящий. Вот его друг Михалевич, тот, хотя и неприятен мне лично, все ж таки определился с тем, чего он хочет от жизни и со своим местом в ней. Преподает, сеет разумное, доброе, дети его любят. Удивил и разочаровал их спор, кстати. Вроде бы автор хотел показать разницу в их взглядах, интересную дискуссию...А, стоп, или не хотел? Потому что ничего не получилось. Такое ощущение, что оба просто с удовольствием треплют языком, рассуждая о судьбах нашей родины, а конкретики-то никакой и нет. Одни общие слова. "— Я теперь нашел, как тебя назвать, — кричал тот же Михалевич в третьем часу ночи, — ты не скептик, не разочарованный, не вольтериянец, ты — байбак, и ты злостный байбак, байбак с сознаньем, не наивный байбак. Наивные байбаки лежат себе на печи и ничего не делают, потому что не умеют ничего делать; они и не думают ничего, а ты мыслящий человек — и лежишь; ты мог бы что-нибудь делать — и ничего не делаешь; лежишь сытым брюхом кверху и говоришь: так оно и следует, лежать-то, потому что всё, что люди ни делают, — всё вздор и ни к чему не ведущая чепуха." Вот это похоже на правду, в общем-то...Но и Михалевич тоже растекается мыслью бестолково и невнятно. "— Да что ж ты бранишься! — вопил в свою очередь Лаврецкий. — Работать… делать… Скажи лучше, что делать, а не бранись, Демосфен полтавский!
— Вишь, чего захотел! Это я тебе не скажу, брат; это всякий сам должен знать, — возражал с иронией Демосфен. — Помещик, дворянин — и не знает, что делать! Веры нет, а то бы знал; веры нет — и нет откровения." Вера, дело, откровение, самонаслаждение...Тьфу,пустые словеса одни. Потом в разговоре с Паншиным Лаврецкий и вовсе городит чушь. "— вот вы, вернулись в Россию, — что же вы намерены делать?— Пахать землю, — отвечал Лаврецкий, — и стараться как можно лучше ее пахать." Ага, запахался прям.
Что касается линии романтической, то я, простите, не верю. "Случается иногда, что два уже знакомых, но не близких друг другу человека внезапно и быстро сближаются в течение нескольких мгновений — и сознание этого сближения тотчас выражается в их взглядах, в их дружелюбных и тихих усмешках, в самых их движениях. Именно это случилось с Лаврецким и Лизой. «Вот он какой», — подумала она, ласково глядя на него; «вот ты какая», — подумал и он." Эммм...
Лиза - это просто странная непрописанная толком героиня, про которую и сказано только, что у она была хороша собой, особых талантов и способностей не имела, зато любила бога. Вот вам судьба, искалеченная православием. Когда я читала заключительные страницы, у меня просто сердце разрывалось от тоски и обиды за нее. Когда вся ее семья веселится, радуется пригожему весеннему дню, радуется жизни, Лиза где-то в обители постится и бьет земные поклоны. Дикость, мрак! И зачем она ушла туда? Из-за мямли Лаврика? Или она, как и он, вывихнутая с детства? Да, скорее всего, так и есть.
Почему сошлись эти два одиночества, все же? Ну, тут все просто, мне кажется. Лаврецкий запал на молоденькую "чистую" (это слово стопицот раз повторяется, и оно меня просто бесит) девушку на пятнадцать лет моложе себя. А Лиза и вовсе никакого общества особо не видела, кроме Паншина да Гедеоновского, из кого ей, собственно, выбирать? А выбирать надо, потому как девятнадцать лет, надо бы и взамуж уже. А тут новый человек, да еще загадочный и с печалью на челе, ее пресловутая жертвенность и взыграла. Его же надо пожалеть, спасти, и проч. Лаврецкий в свое время влюбился в первую попавшуюся ему привлекательную женщину, на которой и женился потом и пожалел об этом; и с Лизой примерно то же самое произошло.
Обычная ситуация, в общем-то. Но нам она подается как исключительная, трагичная. Никакой исключительности не вижу. Все довольно обыденно.
Читается легко, язык приятный, неплохо описана деревня...Но и все на этом.

По воле случая следующим в проекте перечитывания классики оказался «Рудин». Не сразу: первая мысль была, что этот роман (или таки повесть?) будет слишком простым. Но нет!

Всё время думалось: о чём же роман? О неустроенном (и непристроенном) человеке и поиске себя в мире? О попытке поставить максимально точный диагноз характерного русского психотипа? О русской склонности к бесполезному и непрактичному прекраснодушию? Противопоставление «бытового» мышления и «философского»? Любовная линия, предсказуемая и в целом неинтересная, служит герою обыкновенным поводом почувствовать себя неуместно и раскланяться; само «внезапное осознание» Рудиным своей любви вызывает подозрения, а несогласованность этого чувства с восприятием понятия любви семнадцатилетней Натальи, которой требовалась полная отдача себя чувству (и неизвестно, что пришло бы после того, как оная отдача была бы получена) опять же говорит об отсутствии реалистичности восприятия? Г.А. Бялый в своём послесловии пытается подвести нас к ответу, но как-то уж очень с исторических позиций, придя к выводу о «вольном или невольном просветительстве». Именно к тому, в чём, собственно, и разочаровался Рудин, погибший некоей чуть ли не юнговски предсказуемой смертью.

В конце концов я для себя нашёл ответ в упоении этой самой философичностью. Наш герой – недоучившийся себялюб, воспаривший в своей образованности над малообученной массой. Темы Пигасова понятны, и его рассуждения приемлемы; темы Рудина не совсем ясны, но производят более горнее впечатление, и тем самым более зажигательны. Третьим углом фигуры является Волынцев, который вообще не умеет производить впечатления (но в конце концов женится на Наталье – обстоятельство, которое показалось мне наименее достоверным).

Но Рудин не желает учиться дальше, сидя в своей деревеньке и читая научные тома – он считает себя уже способным на совершение грандиозных и быстрых реформ (какая философия этому учит, уму непостижимо!). Он бы что-то совершил! А будучи столь одарённым, он совершил бы это именно так, как хочет сам. Но он не понимает ни любовь, ни Наталью; найдя патрона для своих вдохновений, он не понимает ни его самого, ни читает нормально выписанные им же книги; поступая на преподавательскую должность, он работает как хочется, хоть и видит, что понимают его «три-четыре мальчика». Почему он не утруждается дочитыванием книг и вовлечением всех слушателей в свои рассуждения? Почему ставит всем высшие баллы, даже не вникая в их возможности? Потому что помимо «коренных преобразований» ничего ему не интересно. «Коренные преобразования», видимо – махание флагом, чтобы все бросились за ним в бой, забыв о «собственном спасении»? Символично, что его последние крики никто не слушал, да и не мог разобрать...

Почему же русское вдохновение не вызывает такого восхищения? Может, настоящие герои тут и вовсе Пигасов или Лежнёв?