Шопинг в воздушном замке. Испанская легенда. Жизнь, по слухам, одна!

– Если эмульсия затвердела, ее можно снова расплавить? – спросил Григорий.

Я с уважением посмотрела на Селезнева. А он не такой уж дурак!

Бесполезно задавать учёным вопрос, каким образом бутыль очутилась в шкафчике на кухне, кому пришла идея налить техническую жидкость желтого цвета в тару с этикеткой растительного масла.

– Умираю... – простонал Брыкин. – Лицо сдавило...

– Почему вы не можете снять яичницу с головы?

– Не отдирается! Сначала Селезнев пытался, потом я, но ничего не получилось!

– Понятно, запишите телефон...

– Огромное вам спасибо, – залепетала я, получив номер. – А там что?

– Психиатрическая скорая, – соблюдая профессиональную невозмутимость, отрезала диспетчер. – Звоните, там вам непременно помогут.

– У Брыкина глаза, лоб, нос и часть щек залеплены глазуньей.

– Как она туда попала?

– Свалилась с потолка, а мы с Гришей не можем ее снять!

Пена забурлила, завтрак издал свист, из сковородки стартовал шматок глазуньи и в мгновение ока прилип к потолку рядом с первым куском.

– Не трогай ничего! – попросил Григорий.

Но я уже поддела оставшуюся на чугунине яичницу. Правда, теперь взяла для этой цели не лопатку, а простую столовую ложку.

Я сунула Грише блистер с лекарством, наклонилась, но ничего не разглядела. Пришлось встать на колени, а потом лечь на живот. Наконец я вытащила полотняный мешочек, набитый веревками.

Я понеслась в квартиру Исидора, перепрыгивая через две ступеньки. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой, я вбежала в холл и наткнулась на Вовку.

Отца он определенно не помнит, тот развелся с Пелагеей Андреевной, когда мальчик был крошкой. Детство Павла прошло в интернате. Ну зачем он выдумал эту глупую историю с семейным проклятием?

– Глупый вопрос — зачем делать оттиск ключа! – фыркнул Сидя. – Чтобы тайком входить в квартиру. Но только пребывание постороннего не могло остаться незамеченным.