Собрание сочинений в 4 т. Том 1. Записки юного врача. Записки на манжетах. Рассказы. Белая гвардия

"Эх, Додерляйна бы сейчас почитать!" - тоскливо думал я, намыливая руки.

"...Никакой сигнализацией вы не остановите того развала и разложения, которые свили теперь гнездо в душах человеческих".

Краденый морфий я впрыскивал в уборной… Это мучение. В двери ломились, голоса гремят, как железные, ругают за то, что я долго занимаю место, и руки прыгают, и прыгает крючок, того и гляди, распахнется дверь…
С тех пор и фурункулы у меня.

Мело очень редко и прилично, и в редкой пелене мерцал очаровательнейший глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь, — мерцал фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда красивее дворца...»

«Всё против меня, судьба — подумал я, — теперь уж, несомненно, зарезали мы Лидку, — и мысленно строго добавил: — Только домой дойду — и застрелюсь...»

Ах, черт возьми! Да почему, в конце концов, каждому своему действию я должен придумывать предлог? Ведь действительно это мучение, а не жизнь.

Для меня тоже кончится скверно. Но с этой мыслью я уже помирился. Стараюсь внушить себе, что это я вижу сон. Длинный и скверный.

За что ты гонишь меня, судьба?! Почему я не родился сто лет тому назад? Или ещё лучше: через сто лет. А ещё лучше, если б я совсем не родился. Сегодня один тип мне сказал: «Зато вам будет что порассказать вашим внукам!» Болван такой! Как будто единственная мечта у меня — это под старость рассказывать внукам всякий вздор о том, как я висел на заборе!

Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, — не верь. Союзники — сволочи.

Всё светлело в мозгу, и вдруг без всяких учебников, без советов, без помощи я сообразил – уверенность, что сообразил, была железной, – что сейчас мне придётся в первый раз в жизни...