The Thirteenth Tale

«Скажи своему Богу, пусть катится ко всем чертям!» и «Дайте же раненой твари спокойно издохнуть!»

те напоминали кладбище безвременно скончавшихся от удушья слов

Семья - это узорчатая паутина. Невозможно тронуть одну её нить, не вызвав при этом вибрации всех остальных.

Я всего лишь человек. Как и все прочие люди, я не помню своего появления на свет. Мы начинаем себя осознавать много позже, уже выйдя из младенческого возраста, когда наше рождение представляется нам чем то бесконечно далеким, случившимся в самом начале времен. Мы живем, как зрители, которые опоздали к началу спектакля и стараются по ходу действия догадаться о событиях пропущенного ими первого акта.

Он очень любил свою жену - свою вздорную, ленивую, эгоистичную красавицу Матильду. Он любил ее больше, чем своих лошадей, и даже больше, чем свою собаку.

Ведь это, наверное, так одиноко - быть мертвым.

Прекрасная музыка смеха, струившаяся из её горла, как бьёт из глубин земли чистый прохладный родник. Так звучит сама радость.

Два раза мне случалось вывязать у носка лишнюю пятку, и оба раза ко мне приближалась смерть, унося мои близких. Когда я сделала это в третий раз, ко мне явилась жизнь. Это научило меня не слишком доверяться приметам и совпадениям.

А может, она просто нечестива по своей сути?

Я ничего не имею против правдолюбцев, хотя собеседники из них хуже некуда, особенно когда они пускаются в столь милые их сердцу рассуждения об истине и лжи.