Полное собрание сочинений. Том 22. Повести и рассказы. 1897-1903 гг.

О, как одиноко в поле ночью, среди этого пения, когда сам не можешь петь, среди непрерывных криков радости, когда сам не можешь радоваться, когда с неба смотрит месяц, тоже одинокий, которому все равно – весна теперь или зима, живы люди или мертвы...

Какая польза говорить серьезно или спорить с человеком, который постоянно лжет, много ест, много пьет, тратит много чужих денег и в то же время убежден, что он идеалист и страдалец?

Её глаза благодарили его за эту любовь.

Образование необходимо, но для народа оно преждевременно.

Сняли городской театр на всю зиму и сдавали его на короткие сроки то малороссийской труппе, то фокуснику, то местным любителям.

-Матери видят в своих детях что-то необыкновенное, - так уж природа устроила, - говорила Юлия. - Целые часы мать стоит у постельки, смотрит, какие у ребенка ушки, глазки, носик, восхищается. Если кто посторонний целует ее ребенка, то ей, бедной, кажется, что это доставляет ему большое удовольствие. И ни о чем мать не говорит, только о ребенке.

Сидя потом у сестры и читая исторический роман, он вспоминал все это, и ему было обидно, что на его великолепное, чистое, широкое чувство ответили так мелко, его не любили, но предложение приняли, вероятно только потому, что он богат, то есть предпочли в нем то, что сам он ценил в себе меньше всего.

Жизнь, голубчик, коротка, и надо прожить ее получше.

Жил он скупо: недоедал, недопивал, одевался бог знает как, словно нищий, и все копил и клал в банк.

Вот и выспался зачем-то. Что же я теперь ночью буду делать?