Дядя Сайлас

Подобно многим слабым натурам, я обычно подчиняюсь порыву, а потом ищу свою вину в развитии событий, которым не я в действительности дала толчок.

Когда ужас проникает в юный ум, воображение не обуздать — оно преодолевает границы возможного и правдоподобного.

Преданность друга — это как благо, которого нельзя купить всеми вашими богатствами.

В натуре человека кроются особые силы, о которых мы не подозреваем, пока необходимость не вызывает их наружу.

Наш ум ночью и он же при свете дня — совершенно разные инструменты мысли.

Жизнь наша — череда разочарований, инфлюэнций и приступов ревматизма.

Кто-то усмотрел в докторе сходство с привидением, заметив, что к обоим следует обратиться, чтобы они заговорили.

Почему любопытству, иначе говоря честолюбию, которым испытывает нас давший нам жизнь, так трудно противиться? Знание — это власть, а душа человека тайно вожделеет всякой власти; помимо стремления добраться до сути, безудержный интерес к чужой истории и, что важнее всего, некий запрет возбуждают наш аппетит.

Я не могла поверить, что он действительно мертв. Большинство людей, потрясенных до самых своих основ подобным ударом, на минуту-другую овладевает безумство неверия.

В старости сердце уже не поддается ни плавке, ни ковке, и должно оставить его в той форме, в какой оно и застыло.