Бартлби и компания

"Бартлби и компания" - это и роман, и обильно документированное эссе, где речь идет о писателях, по той или иной причине бросивших писать. Вила-Матас называет их "бартлби" - по имени героя повести Мелвилла "Писец Бартлби", известного тем, что на любую просьбу или предложение он отвечал: "Предпочел бы отказаться". В компанию, собранную Вила-Матасом, попали более восьми десятков авторов - как реальных (Сервантес, Мопассан, Рембо, Сэлинджер, Пинчон и др.), так и вымышленных, и читателей ждет голово...

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,8

192 оценки

5
32%
4
35%
3
24%
2
6%
1
2%

Ваша оценка

Прочитали 196Хотят прочитать 670

Рецензии

Аноним29 октября 2021 г.
Я думал, что хочу быть поэтом, а в глубине души хотел быть поэмой
Одни видят достоинство и заслугу в том, чтобы писать хорошо; другие - в том, чтобы не писать вовсе.
Как же я рада, что наконец прочла эту книгу! Не просто так, по воле случая, я погрузилась в мир бартлби. Провидение тащит меня за руку, подталкивает в спину и укладывает на лопатки в ворох исписанных листков. "Сколько можно тянуть?" - кричит мне в ухо, - "Эти господа сами себя не прочитают!"
Я наивно полагала, что книга являет собой некоторое сухое эссе, посвящённое обсуждаемому явлению. Не всё так просто. Да, Вила-Матас нас угощает интереснейшими байками о писателях, как настоящих, так и вымышленных. Но, помимо прочего, густо заправляет своей фантазией, собственными анекдотами из жизни и причудливыми образами. Читать весь этот пёстрый поток сознания, отличать правду от лжи - отдельное удовольствие.
Что за бартлби вообще такие? - можете вы спросить. Проще всего будет привести цитату из самой книги:

Есть два текста, не только с очевидностью посвященные этой болезни, но и породившие синдром Бартлби, как и его предполагаемую поэтику. Это «Уэйкфилд» Натаниэля Готорна и «Писец Бартлби» Германа Мелвилла. В обоих речь идет об отказах (в первом – от семейной жизни, во втором – от жизни вообще), и хотя отречения не имеют касательства к литературе, позиция и поведение главных героев – это прообраз будущих книг-призраков, как и иного рода отречений от словесного творчества, которые вскоре хлынут на литературную сцену.
Всё верно, вы догадались. Книга посвящена достаточно распространённому, но поразительнейшему явлению отказа писателей писать.
Причём, речь идёт не только об авторах, разродившихся шедевром, а потом, из боязни быть освистанными, ушедших из поля зрения. Вила-Матас рассказывает и о таких, которые, будучи поэтами и писателями, ничего за всю свою жизнь не написали. Или написали и успешно уничтожили.
Странно звучит для современного мироустройства, не правда ли? Как у писателя не может быть книг?! Но вы упускаете тот факт, что на протяжении многих столетий, поэты, художники и прочие, дабы не разрушать собственной связи с музой, претерпевали, во истину, невероятные мучения. Настоящий поэт не может писать, сидя в шикарных апартаментах с видом на Нью-Йорк, не может наедаться досыта, не может быть обласканным критиками. Потому что иначе - это ни разу не поэт и не художник. А коммерческий продукт. Товар.
Современные книги пишутся совершенно по-другому. А значит, вероятность появления истинного шедевра всё меньше и меньше. Вила-Матас, писавший своё сочинение в не таком уж далёком 1999 году, отчётливо понимал, куда направлена тенденция книжного рынка.

Дурные книги – умственная отрава, разрушающая дух. И поскольку большинство людей, вместо того чтобы читать лучшее из созданного в разные времена, ограничивается чтением „последних новинок“, то писатели ограничиваются узким кругом модных идей, а публика с каждым разом все глубже и глубже увязает в своей собственной грязи
Я искренне считаю, что писать может любой. Хотя бы одну книгу, но каждый человек в состоянии её из себя выдавить. Год ему потребуется, двадцать лет или две недели. Жизненного опыта одного индивидуума хватит на вполне сносное произведение, и это мнение не редкость.

Каждый из нас хранит в себе некую книгу, может, даже, великую книгу, но из-за суетности нашей внутренней жизни она либо редко всплывает на поверхность, либо всплывает на столь краткий миг, что мы не успеваем загарпунить ее
Но те, кто может писать, кто хочет писать, но кто замолкает по своей воле до самой кончины, они или гении, или просто сумасшедшие. Это может быть эпатажный жест. Это может быть минутная причуда. Но я, думая о всей той огромнейшей горе НЕНАПИСАННОГО, морально страдаю, не имея ни единой возможности добраться до заветного и тайного.
Вы только представьте, ЧТО могло бы быть в этой желанной бумажной куче! Вообразите себе самую идеальную для вас книгу. Она там есть, в этой чёрной дыре. Но она до сих пор витает в инфополе, её никто так и не вытянул из дыры, она потеряна для нас навсегда.
Ах, как много было писателей, не сумевших написать БОЛЬШЕ из-за слишком ранней кончины! Как это грустно. Сколько всего человечество не написало. И сколько мы могли бы.
Я скажу так: бартлби не нужны. Настолько писательство стало доступным, что отнекиваться непозволительно. Пиши, юный автор, пиши! Да, в основном то, что получится, останется неприглядной чепухой. Но шанс возникновения второго Музиля, Пруста или Джойса, он ведь повышается с увеличением числа пишущих.
Отдельно хочу выделить вот этот отрывок. Оказывается, не я одна вижу в Джойсе напыщенного индюка. И снова жизнь говорит в лоб о необходимости чтения "Уотта" Беккета.

Беккет обожал молчание, Джойс – тоже; они, оба бесконечно печальные, вели диалоги, которые сводились только к обмену молчанием; Беккет печалился главным образом о судьбах мира, Джойс – о себе самом.
Прикладываю к сему отзыву список упоминаемых Вила-Матасом писателей и их книг. Побаивалась того, что могу не признать почти никого, но, что удивительно, оказалась наслышана где-то о двух третях из всего перечисленного вороха фамилий. Ещё более удивительно то, что немаленькая куча таких книг у меня уже есть, либо я собираюсь их покупать, либо уже прочла. Попахивает мистикой. Значит ли это, что и у меня тоже, наравне с Энрике, сидит в груди эта сверхъестественная тяга к призракам нереализованных произведений? Кажется, так оно и есть.
Ах, да, список. Возможно и вы найдёте для себя что-то увлекательное.
Лично я хочу прочесть всё.
Мигель де Сервантес Сааведра - Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский
Герман Мелвилл - Моби Дик, или Белый Кит (сборник)
Лоренс Стерн - Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена
Сэмюэл Беккет - Уотт
Бруно Шульц - Уцелевшее
Гуго фон Гофмансталь - Избранное
Марио Варгас Льоса - Капитан Панталеон и Рота добрых услуг
Фернанду Пессоа - Книга непокоя
Герман Брох - Лунатики. Роман-трилогия. В двух томах. Том 1
Франц Кафка - Дневники (сборник)
Франц Кафка - Замок. Превращение. Процесс. Полное собрание сочинений
Витольд Гомбрович - Транс-Атлантик
Артюр Рембо - Пьяный корабль
Джером Д. Сэлинджер - Над пропастью во ржи
Томас Пинчон - Радуга тяготения
Жюль Барбэ дОревильи - Лики дьявола
Роберт Музиль - Человек без свойств
Поль Валери - Рождение Венеры (сборник)
Петер Хандке - Страх вратаря перед одиннадцатиметровым
Роберт Вальзер - Помощник. Якоб фон Гунтен. Миниатюры (сборник)
Ги де Мопассан - Малое собрание сочинений
Бруно Травен - Проклятье золота
Хорхе Луис Борхес - Хорхе Луис Борхес. Сочинения в 3 томах (комплект)
Гилберт Кит Честертон - Человек, который был Четвергом
Жорж Перек - Жизнь способ употребления
Carlo Emilio Gadda - That Awful Mess on Via Merulana
Кого из наших сюда добавим?
Мне кажется, Шолохов идеально вписывается.
Читать далее
94
933
Аноним24 мая 2025 г.
Разговор о книгах-призраках
Каждый из нас хранит в себе некую книгу, может, даже, великую книгу, но из-за суетности нашей внутренней жизни она либо редко всплывает на поверхность, либо всплывает на столь краткий миг, что мы не успеваем загарпунить ее.
Сколько книг так и не было написано, сколько авторов остановились по разным причинам. И далеко не один только второй том "Мертвых душ" может быть в этом списке, там все сложнее — и об этом эта книга.
Это не нон-фикшн, но близко к тому. Возможно, это такой южно-европейский стиль, потому что уже сталкивалась с таким форматом романа (множество реальных историй вперемешку с художественным вымыслом). Истории при этом очень разные: и про затворников, и про простыми словами психов, и про идейных, и даже про Толстого. Кому-то уделено больше внимания, например, Вертену, кому-то отведена эпизодическая роль, но выглядит гармонично. Так что истории сливаются в стройное повествование, которое очень легко читать.
Было ли это интересно? Хм, не очень, хотя отдельные истории были классными. Жалею ли о прочитанном? Нет, хотя уже понимаю, что очень скоро книга забудется.
В общем же, не могу посоветовать эту книгу, но и не стану отговаривать. Тема интересная, так что смысл пробовать есть в любом случае
Читать далее
64
180
Аноним9 января 2014 г.
Лучшей рецензией на эту книгу, если не единственно возможной, была бы рецензия ненаписанная, не потому что «иная тишина в зале дороже самых бурных аплодисментов», а потому что в контексте затронутой темы – исследование творчества писателей направления Нет – это был бы прекрасный и логичный выбор: ничего не писать. Лишь само существование подобной книги позволяет, следовало бы сказать побуждает, тем не менее отказаться от молчания.
История зарубежной литературы XX века, по крайней мере в общих чертах, известна многим: модернизм, дадаизм, сюрреализм, поколение 27 года, УЛИПО, Тель Кель и тому подобное. Общий кризис основополагающих ценностей западной цивилизации, распространение нигилизма и активные поиски идеала, как попытка противостоять катастрофе. Но единственным заслуживающим внимания течением современной литературы, по мнению Вила-Матаса, следует считать направление Нет, литературу отрицания или отказ от письма - the rest is silence, как говорил Гамлет. Вместе с литературой претерпела изменения и литературная критика – метод «пристального чтения», структурализм, ритуально-мифологическая школа, деконструктивизм и так далее, - и здесь мейнстримом стало превращение литературоведения в игру. Достаточно вспомнить «Шесть прогулок в литературных лесах» Умберто Эко: балансирование между вымыслом и фактом, критическим анализом и фантазией. Вила-Матас уступает Эко в научности изложения материала и рациональности мышления, – насколько можно быть рациональным, когда пишешь «постраничный комментарий к невидимому тексту»? – но превосходит его в искусстве сочетания воображаемого и действительного и в умении рассказывать истории.
Хотя литературное направление Нет и относится к 20-ому веку, но как и следовало ожидать, начало ему положено в веке 19-ом: это «Письмо лорда Чандоса» Гофмансталя и собственно повесть Мелвилла «Писец Бартлби». Стоит напомнить, что характерной особенностью героя Мелвилла – служащего судебной конторы – является полное неприятие мира: на любые просьбы сделать что-либо, рассказать о себе и даже предложения перекусить, он неизменно отвечает: «Я бы предпочёл отказаться». Так же, как замечает Вила-Матас, «некоторые творческие личности, пусть даже наделённые высоким чувством эстетической ответственности (а возможно, именно из-за этого), так и не начинают писать; правда, бывает, они всё-таки создают одну-две книги, а затем наотрез отказываются продолжать; бывает также, что они начинают писать весьма бойко, и вдруг, в один прекрасный день, их едва ли не в буквальном смысле разбивает паралич – и уже навсегда».
Если Гофмансталь и Мелвилл составляют основу, фундамент «дома бартлби», то стенами его служат Франц Кафка, Роберт Вальзер, Людвиг Витгенштейн и, к своему удивлению, Альбер Камю – писатель направления Да, но слишком хорошо понимающий литературу отрицания. Есть у дома и крыша, некий венец - это Сэмюэл Беккет, чьей цитатой Вила-Матас и заканчивает книгу.
Почему писатели перестают писать или не желают даже браться за подобное занятие? Во-первых, из духа отрицания (когда это чувство последовательно, отрицается не только писательство, но и сама жизнь); или потому что слова «бессильны что-либо выразить»; уже был создан шедевр и теперь, в лучшем случае, можно только повториться; потому что современный писатель стал слишком гламурным персонажем – многочисленные интервью, выступления, фестивали и прочее (и тут можно вспомнить скромного учителя Луи Пуарье – и Вила-Матас вспоминает, – писавшего под псевдонимом Жюльен Грак и всеми силами избегавшего популярности); потому что нет признания; скучно; сегодня плохая погода; не ваше дело, наконец…
«Всё по-настоящему искреннее лучше оставлять невысказанным», сказал Сэлинджер и замолчал как писатель. «Думаю, писать книги стало уже делом невозможным. Вот я и не пишу книг» - определил литературный критик Роберто Базлен и всю жизнь комментировал чужие произведения. Даже Лев Толстой, с точки зрения Вила-Матаса, с его «бегством из рая» был представителем направления Нет.
Знающий не говорит,
Говорящий не знает.
Читать далее
62
518

Все рецензии

Цитаты

Аноним29 ноября 2011 г.
«Каждый из нас хранит в себе некую книгу, может, даже, великую книгу, но из-за суетности нашей внутренней жизни она либо редко всплывает на поверхность, либо всплывает на столь краткий миг, что мы не успеваем загарпунить ее».
28
156
Аноним16 июля 2011 г.
Пожалуй,следовало бы добавить кое-что еще на эту тему-об отказе писать.Многие меня о сем предмете спрашивают,да я и сам себя спрашиваю.А заданный вопрос - почему я не пишу? - неизбежно перетекает в куда более неприятную загадку: а почему я,собственно,писал?В конце концов,самое естественное из всех занятий - чтение.У меня наготове два варианта ответа.Во-первых,что моя поэзия сводилась - хотя я того не сознавал - к попытке придумать себе новую личность;а когда она была придумана и принята мною,мне уже незачем было в каждом стихотворении,за которое я брался,выворачивать душу наизнанку,а ведь прежде именно это и вдохновляло меня.Во-вторых,мне открылось собственное заблуждение:я думал,что хочу быть поэтом,а в глубине души хотел быть поэмой.Чего в определенной мере,в самой дурной мере,и добился.Но,как и положено всякой посредственной поэме,теперь я утратил внутреннюю свободу ..<...>

Хайме Хиль де Биедма(1929-1990) -испанский поэт.
Читать далее
26
258
Аноним15 октября 2021 г.
Достаточно сказать, что, стремясь ускользнуть от литературы, он всю жизнь считал себя мебелью
25
4,3K