А. С. Пушкин. Проза

"Берестов отвечал с таким же усердием, с каковым цепной медведь кланяется господам по приказанию своего вожатого" (с.)

Язык горюхинский есть решительно отрасль славянского, но столь же разнится от него, как и русский

Всякий раз, когда я вхожу в залу княгини В. — и вижу эти немые, неподвижные мумии, напоминающие мне египетские кладбища, какой-то холод меня пронимает. Меж ими нет ни одной моральной власти, ни одно имя не натвержено мне славою — перед чем же я робею?
— Перед недоброжелательством, — отвечал русский. — Это черта нашего нрава. В народе выражается она насмешливостию, в высшем кругу невниманием и холодностию.

Но кстати: знаете ли вы, как одна иностранка изъясняла мне строгость и чистоту Петербургских нравов? Она уверяла, что для любовных приключений наши зимние ночи слишком холодны, а летние слишком светлы.

... а между тем требовали от нее, чтоб она одета была, как и все, то есть как очень немногие.

Доселе этот вечер живет в моем воспоминании. Я был счастлив, счастлив совершенно, а много ли таковых минут в бедной жизни человеческой?

• Этот Германн, – продолжал Томский, – лицо истинно романтическое: у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю, что на его совести по крайней мере три злодейства. Как вы побледнели!..
  

Он был спокоен; сердце его билось ровно, как у человека, решившегося на что-то опасное, но необходимое.

Как и все старые люди вообще, графиня страдала бессонницею.

Те, которые остались в выигрыше, ели с большим аппетитом; прочие, в рассеянности, сидели перед своими приборами. Но шампанское явилось, разговор оживился, и все приняли в нем участие.