Игрок. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из подполья

Никто не знает "Село Степанчиково". Никто. Так же, как никто не знает село Екатеринославка, в котором я живу. Все знают только идиотов, братьев и бесов. И абсолютно зря. Потому что я получил огромное удовольствие в области головного мозга, читая эту повесть. Да, она, пожалуй, в большей степени игривая, чем знаменитые романы автора, и несёт в себе меньше потайных смыслов, но если оценивать книгу по эстетическому воздействию, то я бы поставил 6.0.

Речь о ГГ, о Фоме Фомиче Опискине. Сам автор не стесняется в выражениях, называя его "тварью", "идиотом" и т.д. Согласен, друзья. Низкая душа, как говорит сам рассказчик. Забегаю вперёд и скажу, что когда смотрел фильм, попытался взглянуть на эту фигуру иначе: злоба к нему поутихла, и я попытался по-настоящему понять его, проникнуться его судьбой, нащупать мотивацию его поступков. В целом, мне это удалось, и я взглянул на него другими глазами. "Дорвавшись", получив в свои руки власть управлять окружающими, он мог поступить иначе. В этом и проявилась его "низость" и малодушие - "как фурий", он принялся унижать и верховодить местными (пусть они и сами не подозревали об этом). Давайте же, после того, как отобразили пороки и недостатки героя, извлечём из нутра своего хоть немного благородства и пожалеем его. Вера в человеческое добро у человека, который при генерале слыл придворным шутом и любыми унижениями зарабатывал свой кусок хлеба, безвозвратно потеряна.

• Где, где она, моя невинность? - подхватил Фома, как будто был в жару и в бреду, - где золотые дни мои? где ты, мое золотое детство, когда я, невинный и прекрасный, бегал по полям за весенней бабочкой? где, где это время? Воротите мне мою невинность, воротите ее! [...] Где, где они, те дни, когда я еще веровал в любовь и любил человека? - кричал Фома, - когда я обнимался с человеком и плакал на груди его? а теперь...

  А теперь он не любит человека. И, на мой взгляд, имеет маленькое, прям таки щепоточку, но всё же - право поступать так, как однажды поступали с ним, и изгаляться над жителями Степанчикова. Мы ведь почему то не ругаем генерала, который держал у себя шута-Фому, не клянём Ежевичкина, который стал шутом уже у самого Фомы, а спускаем всех собак на Опискина, который этого, несомненно, достоин, но который заслуживает снисходительности ещё и в связи с преображением, происходящим с ним в конце. Напомню: он мог продолжать гнуть свою линию, а вместо этого благословил полковника и Настю. Разумеется, он сделал это с тонким расчётом - чтобы уж теперь вовеки воцариться в Степанчикове - не без этого. Детали же нам скажут, что Фома Фомич всё таки изменился: стал мягче, терпимее. Например, вопрос на засыпку: зачем в повести Коровкин? А затем, что в начале Фома, потирая руки, обещается "проэкзаменовать" Коровкина, когда тот приедет, и поставить, так сказать, того на место; в конце же Коровкин является вдрызг пьяным - какой! какой повод для Фомы (который запретил танец потому, что он якобы восхваляет пьянство) для криков и нравоучений! И - Фома лишь только весело смеётся! А знаете чем заканчивается фильм? Тем, что на дворе слышится музыка, Фома встаёт с кресла - и давай плясать комаринского!!! а за ним уж и все - в пляс!!!

  Потому и говорю только о Фоме, что это уникальный образ в русской литературе. Перекликается он с образом Иудушки Головлёва - своими недюжинными ораторскими способностями (что является одним из ответов на мой вопрос во время чтения: "Зачем они слушают этого дурака и не прогонят его?") и умением выдать чёрное за белое, и наоборот. А ещё я вспомнил Джеймса Броуди. Опискин и Броуди - это единственные 2 героя в литературе, кого мне хотелось, чудесным образом попав на страницы книги, задушить собственными руками! В этом смысле данная повесть - хорошая проверка на доброту и терпимость: если вы чувствуете, что надо перестать злиться и попытаться "понять и пррростить" героя, значит в вас ещё осталось что-то светлое.

  А вся повесть перекликается со стилем Гоголя, как в стилистическом, так и в языковом плане. Я всё талдычу о натуре ГГ, но ещё ни слова не сказал о том, что повесть оооооочень смешная (что тоже весьма гоголевская черта: симбиоз трагедии и юмора)! "Ваше превосходительство", белый бычок, французский язык, безумец, вопли Видоплясова... Да это в миллион алых роз смешнее всего того, что нам показывают по ящику!

  А по монитору ноутбука мне показали замечательную экранизацию этой повести 1989-го года со Львом Дуровым в роли Фомы. Очень естественно, живо, ярко, по тексту и с потрясающей игрой Дурова, которому отдаю дань огромного уважения, и которого мы будем помнить как чрезвычайно талантливого актёра и, судя по разным телепередачам, как прекрасного человека. Я и не подозревал такого совпадения, что начну читать повесть и при скором просмотре фильма вспомню о его недавней кончине. Вечная память!

  А закончить хотелось бы словами Перепелицыной, которые видятся отличным предисловием ко всему творчеству Достоевского:

• Господи! Какие страсти-с!

Рано или поздно слабость порабощает. А зависимость - уничтожает.

Происходит это только со слабыми и подверженными влиянию людьми? Пожалуй, нет. Это может произойти с каждым...

Это-то и показал в своей книге Достоевский, со всей ясностью и жестокостью. Это правило оказалось верным и для Генерала, и для графини, и для ГГ (Алексея Ивановича).

Скажу честно, все герои книги показались мне безумными. Но может так мы и выглядим со стороны, страстно захваченные чем-то: любовью, игрой, работой. Не хотелось бы увядеть себя в зеркале в такой момент.

Понравился язык, герои прям стоят перед глазами, что случается не часто.

И да, ничто описанное в книге, не потеряло своей актуальности. В том числе и взгляды на деньги:

С завидной регулярностью наталкиваюсь на такую точку зрения среди знакомых. Эх, время идет, а ничто не меняется.

Читать! Однозначно и с удовольствием

Начало романа меня совершенно не впечатлило. Генеральское семейство со слугами, прихлебателями и кредиторами живёт в отеле вымышленного германского города Рулетенбург. Разнообразие игроков от безделья или от нужды Ремарк описал ярче. У Достоевского же подробнее душевные метания отдельного среднестатистического игрока.
В начале романа читатель прямо-таки впархивает в жизнь генеральского семейства без особых предисловий и расшаркиваний. Сперва трудно разобраться, зачем все они застряли в игорном городе, да еще и с детьми. Особенно после предыдущей книги детей жаль больше всех. Во второй книге подряд они особо никому не нужны. Генеральские дети ещё маленькие и бесправные, автор им слова совсем не даёт. Хорошо бы, если бы они не понимали совершенно творящегося вокруг безобразия.
Сумерки разгоняет внезапно нагрянувшая из самой Москвы не умершая бабуленька, на что семейство очень уж надеялось. Только с появлением бабушки проснулся интерес и угас с её отбытием. Шовинизм рассказчика, учителя Алексея Ивановича, цветёт буйным цветом. В романе попадутся и наглые полячкИ, и щеголеватые пустые французишки, и угловатые англичане, и скупые немцы... Русским, само собой, достанется больше всех. И иностранцы, и русские герои освещают кучу недостатков нации.
В этом небольшом романе уже проклёвываются Настасья Филипповна и Рогожин из "Идиота". Оба странны и безумны в своих поступках. Неприятной Полине, предтече Настасьи Филипповны, скатиться не даст крепкая рука расчетливого англичанина Астлера, а Алексей Иванович из безумия безнадежной любви укатится в бессмысленность игры ради игры. Кроме детей и вовремя соскочившей бабушки, никто из остальных героев симпатичным не показался. Достоевский едко проходится по способам, которыми сколачивают свои капиталы основательные бюргеры, отцы немецких семейств и фамильных предприятий, и практичные французские мадемуазели. Злой роман получился, беспросветный, жалеть и любить там, кроме безмолвных детей, некого.
Начала слушать роман в исполнении Михаила Позднякова, но уши мои взбунтовали и потребовали смены чтеца. Юрий Васильев хорошо сделал свою аудиоверсию. Есть еще несколько радиоспектаклей. В одном из них, самом коротком, отражена лишь линия проигравшейся бабуленьки, самой яркой средней части романа.
Всё же самыми понятными и приемлемыми для меня у Достоевского остаются "Бесы" и монастырские главы "Братьев Карамазовых". Остальное перечитывать не тянет. Однако, знакомство с творчеством Ф.М. продолжается, прочитано ещё далеко не всё.

Ух, ДОстоевский жжёт. Каждого первого из героев хочется встряхнуть, а некоторым дать в лоб. Сперва слушала старый театральный аудиоспектакль и чуть ли не зубами скрежетала от визгливых женских голосов в компании Опискина. По-моему, актёры перестарались раздражить слушателя, чересчур гиперболизировали, текст и так выразительный.
Затем решила не рисковать с начиткой Ивана Литвинова, он прекрасный чтец, но тоже бы тиятр устроил. Александр Андриенко, конечно, присоединился к эмоциональному чтению, но всё же он больше в расставление язвительных акцентов и так его голос поспокойней.
Обитатели господского дома села Степанчиково - бедлам или сумасшедший дом, как выражается приехавший рассказчик, племянник Сергей. Все пляшут под дудку Фомы Фомича, а тот дудит три песни: "Обидели, унизили меня!", "Меня не уважают и не почитают должным образом" и самая долгоиграющая - "Уйду я от вас, и восплачете!". Цитаты не дословные, а итог его кривлячьих излияний. Честно говоря, к концу их хотелось проматывать.
Часто употребляемые в повести слова - идиот, эгоист - и прочие оскорбления обращены не только к дворне. Ото всех приживальщиков огребает хозяин дома, безвольный Егор Ильич. Заодно огребают дворецкий (или камердинер) старик Гаврила и простодушный дурачок шестнадцати лет Фалалей. Дурачок дурачком, а в финальной главе выяснилось, что без издёвок, господских ужимок и переодеваний Фалалей стал неплохим кучером, на это тоже мозги соображающие нужны и руки из правильного места. Степанчиково - это не Петербург с оживлённым движением, но почему тогда Достоевский наградил Фалалея кучерством, не ради же пустого слова?
Из странненьких обитателей дома ещё выделяются Видоплясов (вот в кого группа названа) и богачка Татьяна Ивановна. В финале у Фомы Фомича проявляются периоды ступора, но я не знаю, было ли целью ФМ описывать реально виденные психические отклонения.
Рассказчик самокритичен к себе. Кроме его едких самонаблюдений, охотно следила за Бахчеевым, но к концу автор сдул ворчливого помещика, что очень жаль. В повести много разговоров, насмешек над реальным учением и псевдоучёностью, суеты, воплей и взаимных унижений. Смеялась я только от замечаний Бахчеева, остальное же мне не смешно, как не смешны были рассказчику ссоры и падения на ровном месте.
Также в повести проглядывают замыслы будущих больших романов: раскидывание денег и отказ от них, принуждение к женитьбе ради сохранения чужой чести, многодетное бедное семейство с унижающимся отцом. Коробили постоянные целования рук, величания и падания на колени, дико так...
Нырком в провинциальную господскую жизнь середины 19 века отдохнула от действительности, за что спасибо Фёдору Михайловичу.

Вот что нужно читать у Достоевского в школе: коротко, вполне отражает стиль автора, есть что обсудить, а первая часть для юных бунтующих душ так вообще что доктор прописал. Сейчас подобные плевки яда читались мной скорее с зевком и лёгкой усмешкой. И да, мсье Селин, опоздали вы, оказывается, со своей яростной "прожаркой" человечества, тут зародыш экзистенциализма уже прошёлся по всем и вся. Здесь вам и размышления о свободе воли, и бунт против обезличивающих и принижающих тисков социальных условностей, и рассуждения о невозможности быть добрым.

Неприятно, конечно, осознавать, что поганое поведение запросто может быть от внутренней невозможности человека выразить себя как-то иначе, но ведь иногда так действительно бывает. Подобные мысли позволяют отойти от заманчивого, но, как и почти всё упрощённое, ложного способа резко делить людей на плохих и хороших. Они намного сложнее устроены, и приём очеловечивания таких вот "бюрократов" может сохранить нервные клетки при очередном неизбежном столкновении с ними. Хотя мне в таких ситуациях больше нравится представлять себя героиней пьесы абсурда и воображать, как ещё "чудесатее" всё можно было бы завернуть.

Роман написан Ф.М. Достоевским в 1866 году, вскоре после отмены крепостного права и изображает русских за границей, охваченных манией рулеточной игры и прискорбно мало вспоминающих об окружающих реалиях, а тем более о своей родине и своих близких. Текст нервный, торопливый, автор как будто спешил избавиться от собственных лихорадочных наваждений.

Самый колоритный персонаж в романе, безусловно, бабуленька Антонида Васильевна, явившаяся как снег на голову в Рулетенбург и нелепо разметавшая всё своё состояние на зелёном сукне. Ведёт она себя как упрямый деспот, никого не слушая, ни с кем не считаясь, будто всюду она среди своих крепостных. Впрочем, старой барыне уже перевалило за 70, перестраивать её поздно и не удалось никому. Так ведь и никто другой из всей этой русской публики не проявляет ни здравомыслия, ни каких либо положительных устремлений, живут как в чаду, в праздности и пустоте. В первую очередь это относится к Алексею Ивановичу, он молод, умён, образован, с задатками характера, кому как не ему направить бы положительные качества к полезной деятельности, но нет, он позволяет увлечь себя мороку рулетки. Вот и получается во всём романе один только разумный и сдержанный человек, да и тот англичанин – мистер Астлей.

Читая про компанию русских за границей у Федора Михайловича, невольно вспоминается роман «Дым» другого нашего великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева, который в своём творчестве и мировоззрении являл прямую противоположность Достоевскому. «Дым» написан Тургеневым примерно в то же время, что и «Игрок», через несколько лет после отмены крепостного права и тоже изображает русское общество за границей, и именно также в Германии.

И.С.Тургенев – западник, подолгу живущий за границей, любящий и ценящий европейский комфорт и порядок, в романе «Дым» нещадно ругает русских, их безалаберность, пустые разговоры и шатания по заграницам, неспособность к сосредоточенной и целенаправленной деятельности, сатирически изображает спесь военной и аристократической элиты, холодно рисует женщин из высшего общества как бездушных хищниц, критикует прочую праздношатающуюся и малокультурную публику. Много критики в адрес всего русского. Тем не менее, в финале главный герой произведения Григорий Литвинов, пусть с тяжёлыми усилиями, но сумел преодолеть морок больной любовной зависимости, развеять дым пагубной страсти, он возвращается на родину и находит в себе силы заняться практической деятельностью, понемногу начинает выстраивать себя и жизнь вокруг себя.

Забавно, что у западника Тургенева в посткрепостнический период показан хотя бы один достойный человек, который преодолевает себя, своё болезненное наваждение и понемногу возвращается в реальную русскую жизнь, чтобы преобразовывать её хотя бы в том малом, что у него под рукой. У славянофила Достоевского в тот же период в «Игроке» не нашлось ни одного персонажа, кто подал хотя бы малую надежду на возрождение здоровых сил в русской жизни.

Удивительно все-таки, как с возрастом меняются наши представления о знакомых с детства русских классиках. Какая ассоциация возникала у меня практически всегда при упоминании Федора нашего Михайловича? Конечно же, трагизм, заламывание рук, слезы, лихорадочные исповеди, глубокое погружение в метания души... А за сатиру в моем понимании отвечал в российской классике XIX века, прежде всего, Михаил Евграфович.
Словом, если следовать детским стереотипам, то про село Степанчиково должен был писать Салтыков-Щедрин, а никак не Достоевский...
Правда, после "Господ Головлевых" и "Пошехонской старины" я прекрасно понимаю, что трагичности Михаилу Евграфовичу не занимать, а читать его, пожалуй, даже более страшно, чем Достоевского, потому что за уменьшительно-ласкательными суффиксами и благостной обстановкой бесы скрываются едва ли не более жуткие чем те, которые у Федора Михайловича в романе прямо представлены.
Но вернемся в село Степанчиково. Вполне благополучно на первый взгляд завершившаяся женитьбой история Сережиного дяди при внимательном прочтении пугает немало. Просто потому, что и сам дядя, и его молодая жена остались в Степанчикове рядом с манипулятором Фомой Фомичем, и истеричной генеральшей, со всем этим сонмом многочисленных чад и домочадцев, каждый из которых способен любой день превратить в шум, скандал и "вопли видоплясова"...
Понятно, что сюжет этой истории был мне хорошо знаком. Не только по юношескому прочтению, не просто по пересказам и отсылкам, но и по достаточно буквально иллюстрирующему текст фильму с Александром Лазаревым и блистательным Львом Дуровым. Повесть, к сожалению, практически ничем уже создавшееся общее впечатление не дополнила, и не изменила. Разве что еще раз напомнила, как здорово удался Дурову этот манипулятор-правдолюбец Фома, на фоне которого остальные герои почти пропали. У Достоевского никто не пропадает, каждый чем-то запоминается, что еще раз напоминает существенную разницу между подлинным литературным текстом и любыми его интерпретациями.

Поскольку повесть я слушала, добавлю пару слов об озвучании. Книгу начитал любимый многими актер Иван Литвинов, продолжатель известной династии чтецов. Прочитал достойно. С точки зрения техники речи - никаких к нему претензий. В отличии от многих собратьев по цеху, все ударения на местах, никаких спотыкливых пауз. Но вот актерствование было чрезмерным. Все взахлеб, всё чересчур. Местами я ловила себя на том, что хотелось сделать потише, притормозить его. Потому что за подобной экспрессией отчасти теряется глубина. Потому что вместо повести Достоевского слышишь вопли Видоплясова. Начинаешь невольно за событиями следить, а не за внутренним миром персонажей. :( А в итоге - не страдающий Достоевский, и не трагичный Салтыков-Щедрин, а говорливый Вудхауз, только гораздо менее забавный. Так что любителям классической отстраненно-размеренной манеры чтения рекомендовать могу с большой осторожностью. Наверное, кто-то более спокойный справился бы с этой повестью не хуже, да и слушателя не так напрягал собственной интерпретацией событий.

Нельзя сказать, что я обожаю Достоевского, но чувствуется при прочтении его произведений нечто родное. Читаешь и осознаешь, что родная душа тебе изливается. И тебе хочется обнять эту искалеченную и одинокую душу, прижать посильнее и сказать…хотя, нет, в этом случае лучше просто помолчать.

Достоевский прекрасный знаток человеческих душ: низменных, притворных, слабых и порочных, но, в то же время, эти души умеют раскаиваться и страдать, они чуткие. Я не знаю, как выходит у него такая палитра человеческих качеств в одном, но это гениально.

История игрока, который зависим от рулетки и который не может жить без игрального стола и адриналина, который он получает, делая ставки. Это страшно и, поверьте мне, Федор Михайлович не хуже Кинга может напугать читателя. А знаете почему? Потому что это реальные истории, а не какие-то там выдумки (я сейчас не пытаюсь никого унизить или оскорбить, дядю Кинга я люблю и обожаю). И вот, ты смотришь как человек падает, падает и падает в бездну безумия, как зависимость стягивает его конечности тяжелыми путами, бедняга корчится и извивается, пытаясь вырваться, но с каждой минутой силы воли его на исходе и вот, он побежден.

Уже довольно давно я смотрела сериал о жизни Достоевского, там как раз и показывали тот период писателя, когда и он был во власти этого проклятого змея. И, как бы это страшно не прозвучало, но я немного понимаю и героя книги, и автора, потому что сама азартна была в детстве, обожала все эти карточные игры, в которых делались ставки на деньги (пусть и на советские). Остановиться невозможно и тебе хочется снова и снова рисковать, чтобы выиграть еще, больше, больше, БОЛЬШЕ! Именно поэтому я и не играю сейчас в подобные игры, не искушаю судьбу. А прочитав эту книгу, так вообще одна мысль обо всем этом вгоняет меня в дрожь.

Не думала, что буду предъявлять Федору Михайловичу претензии такого рода, однако рискну.
«Уважаемый, Федор Михайлович, душа моя, Вы же здесь вполне могли себе позволить выйти из зоны комфорта (если это вообще применимо к ФМ), и написать-таки историю без душевно больных и отчаявшихся», - так я обратилась бы к нашему «столпу», если бы могла.
Обстоятельства написания «Игрока» широко известны. Достоевский, выпутываясь из долговой трясины, должен был написать произведение за очень короткий срок. Мне думается, не это ли обстоятельство повлияло не вполне положительным образом.
Чтение было легким. Иронично-философская история давала надежду, что на это раз всё закончится если не хорошо, то, нейтрально. «Мораль сей басни такова» или в таком ключе.
Но я была наивна. Конечно, Федор Михайлович не пощадил своих персонажей.
Нет, шут с ним с Алексеем (главный герой). Он с самого начала был немного ошалелый. Но Полина то чего слетала с катушек? С ней мне сильно не хватило обоснования. Была умная, сдержанная особа, местами даже расчетливая. И вот, держи тебе спасение от всех бед. Нет! Идите лесом! Я рехнулась! Ну….не знаю. Не поверила я в этот сюжетный поворот. Будь это спектакль, я бы сказала, что актриса переигрывает.
Нужно ли говорить, что написано идеально? Слог – как родниковая вода в жаркий полдень. Но, начал Федор Михайлович «за здравие», а кончил «за упокой», и мне мимо настроения/состояния попал. Скажите: «чего ты ждала?», и будете правы.
В итоге, от меня только четверка. Возможно, нужно было взять книгу на прочтение чуть позже. Не так давно читала «Бесы», и эмоции слишком схожи. Перебор.
Но, бабуленька у автора вышла просто фееричной. Она затмевает собой всех героев разом. Браво!
Читайте Достоевского
Всем добра