Чевенгур. Котлован. Рассказы

Велика и прохладна была ночь над ним, бескорыстно светили звезды над снежной чистотою земли, и широко раздавались удары молотобойца, точно медведь застыдился спать под этими ожидающими звездами и отвечал им чем мог. «Медведь — правильный пролетарский старик», — мысленно уважал Чиклин. Далее молотобоец удовлетворенно и протяжно начал рычать, сообщая вслух какую-то счастливую песню.

Две личности - это не класс...

Сербинов сидел молча и слушал прекрасный звон трамваев, которые везут
людей друг к другу в гости, мимо теплых летних бульваров; и к
Сербинову постепенно приходили слезы жалости к себе, он следил,
как слезы разъедали грязь на его щеках, и не зажигал
электричества.

Рабочий класс — не царь, — сказал Чиклин, — он бунтов не боится.

Спи, может, ум забудешь.

Прочь с колхоза и не сметь более жить на свете!

Ступай на котлован и погляди, жива ли там девочка Настя, и купи ей конфет. У меня сердце по ней заболело.

Позже Настя легла в постель Сафронова, согрела ее и ушла спать на живот Чиклина.

Мне у вас стало скучно, вы меня не любите, как ночью заснете, так я вас изобью.

Моей пенсии и на пшено не хватает — на просо только. А я хочу жиру и что-нибудь молочного.