Сто лет одиночества. Повести и рассказы

— Какой ужас, Хосе! Какой ужас! — говорила она сквозь смех. — Хосе убивает человека! Ну кто бы подумал, что такой солидный человек, такой праведник, что кормит меня задарма бифштексами и болтает со мной, пока я жду клиентов, — самый что ни на есть убийца. Какой ужас, Хосе, я боюсь тебя!

Лучший друг тот, кто уже умер.

Мечту не съешь, но она насытит.

-Минута примирения дороже целой жизни, прожитой в дружбе.

Зло коренится не в окружающем мире, а где-то в потаенном уголке непостижимого сердца.

... Даже мертвецы ошибаются.

— Это ты виновата, — прошептала она с глухим ожесточением чувствуя, что ее душат слезы.

— Да ты плачешь! — воскликнула слепая.

Она поставила лейку, которую держала в руке, у горшков с майораном и вышла в патио, повторяя:

— Ты плачешь! Ты плачешь!

Мина поставила чашку на пол, потом ей кое-как удалось собой овладеть.

— Я плачу от злости.

И потому, когда мужчины вернулись и принесли весть о том, что и в соседних селениях утопленника не знают, женщины почувствовали, как в их слезах проглянула радость.

— Благодарение Господу, — облегченно вздохнули они, — он наш!

Умереть труднее, чем кажется.

Однажды, когда тот подробно описывал ему механизм любви, он остановил его вопросом: "А что тогда чувствуешь?" Хосе Аркадио не замедлил ответить:

• Это как землетрясение.