
Подборка ко дню филолога: красивый язык
Mavka_lisova
- 134 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Если вы надеетесь расширить свои познания о Гватемале, то эта книга Вам не поможет. Скорее наоборот, чтобы понять её, нужно уже иметь какое-то представление о стране. иначе читать тяжело, не смотря на то, что сами легенды весьма короткие. Однако, написаны они настолько образным языком, что удерживать в голове картинку происходящего крайне трудно. Это просто не представить. А стоит чуть отвлечься, как нить повествования теряется.
И не ищите глубокого смысла. Его там, похоже, нет. После прочтения каждой из легенд оставался лишь вопрос: "И что?"

Я вышел рано, солнце только вставало над путниками на дорогах. Мёд и влага рассвета. Облачное дыханье стад. Пенье птицы сенсонтль на благоуханном древе. Вот-вот расцветет вербена. Я вступил в лес и пошел меж деревьев, как в процессии патриархов. Сквозь листья золотом и разноцветным хрусталём светилось небо. Алые птицы казались языками пламени в день сошествия святого духа, в день пятидесятницы. Я просто шел и смотрел вверх, теряя себя во всей этой певучей беспредельности.
В глубине чащи лес перепутывает тропы. Деревья -- жуки, попавшие в паутину кустарника. Легкие зайцы эха мечутся, мелькают, мчатся на каждом шагу. В ласковой лесной полумгле воркуют голуби, воют койоты, бежит тапир, крадется ягуар, летает коршун, ступает человек: это я. И все эти звуки свиваются-переплетаются, бесконечно множась своими отраженьями. Словно снова идут по чаще от моря бродячие племена. Здесь начали они петь. Здесь начали жить, открыто и просто. Дожидаясь луны, они плясали по милой земле в солнце и ветре, под перестук небесных капель. Здесь, под деревьями аноны. Здесь, по цветам капули...
Причудливые тени вставали из тьмы -- челюсти, глаза, руки. Чьи бесчисленные поколенья содрали с себя кожу, чтоб населить лес? Я оказался в лесу живых деревьев: камни видели, листья разговаривали, смеялась вода, и двигались сами собой солнце, луна, звезды, земля и небо. Дороги свились в клубок, и в светлой дали лес был печальным и таинственным как рука, снимающая перчатку.
*
Дубовые рощи гонялись друг за другом под клокочущим небом, стряхивая росу, как табуны на воле. Шабаш в листьях! Тьма и бред! Корни мои росли, разветвлялись, стремясь к земным недрам. Я пронзал древние города и вековые скелеты, а память утыкалась кротовой мордочкой в те сумрачные тупички времён, когда не был я ни кровью, ни землёй, ни огнём, ни ветром, но лишь одним из тех непостижимо-воздушных веществ, что наполняют голову Бога. Как же легко веялось мне тогда. <...>
По бесчисленным, безымянным корням текла моя прежняя немочь, за которую меня прозвали Золотой Шкурой, и смола моих глаз, мои глазницы и сама моя жизнь без начала и конца...

Крупными прыжками мчались камни, сшибая деревья, точно кур, и воды, сжимая в зубах неутолимую жажду, убегали от тёмной земной крови, от пламенной лавы, стиравшей следы оленей, кроликов, ягуаров, койотов и пум, и следы рыб в кипящей воде, и следы птиц в светящемся дыме, в пепле света. Падали звезды, не замочив ресниц в морских отражениях, прямо в ладонь земли, слепой попрошайки, а она их не узнавала -- теперь они не жгли -- и гасила одну за другой.














Другие издания


