Собрание сочинений в 20 томах. Том 11. Повести и рассказы 1885 - 1902

Страшное время, формирующее персон, подобных Позднышеву. Толстой вкладывает в его уста рассуждения о чистоте и "свиной жизни", о докторах и предназначении женщин, и все эти утверждения настолько спорны, что и сейчас не уверена, как правильно выразить послевкусие от повести.

Несчастная жена Позднышева, жить в браке со слегка (или не слегка) сдвинутым мужем, который выворачивает смысл фраз так, как ему удобнее. Какие-то из его мыслей начинаются за здравие, но заканчиваются за упокой. К примеру, судьба беременных женщин, которые должны спокойно вынашивать детей, не будучи тревожимыми мужем – мысль хорошая, но ведет она в итоге к целомудрию, которое отнюдь не всякий сможет для себя принять.

Постоянное сравнение с животными, отношение к браку и сексуальности, как к чему-то мерзкому и отвратительному – это то, что сейчас кажется нелепым и ханжеским. Для своего времени мысли Льва Николаевича были скандальными и обсуждаемыми, для нас сейчас это не так критично, но одно остается прежним – размышления о браке без любви, пары, живущие так же как Позднышевы спустя энное количество лет (постоянные ссоры, ссоры, желание уколоть друг друга побольнее, насолить, неприязнь друг к другу). Но как по мне, полное целомудрие — это еще не наш вариант. Разумный подход к браку, обсуждение своей сексуальности, принятие и понятие, обдуманное решение вступить в брак и цивилизованное поведение по отношению к супругу уже больше походит на современные методы решения проблемы несчастливых браков.

Хотя конечно все это спорно, полемично и каждый думает по-своему.

Обычно, книги о животных, а тем более повествование от их лиц (то ли морд) способны растрогать до слез. В подавляющем большинстве такие истории достаточно трагичны и редко когда заканчиваются хеппи эндом. Не является исключением повесть Льва Николаевича Толстого "Холстомер". Но автор ставит перед собой совсем другую задачу, что мне, несомненно, понравилось. В отличие от других историй, внимание читателя сосредотачивается на событиях и анализе тех или иных поступков, что является важным, поскольку не затуманивает мышление излишними сантиментами.
Прототипом Холстомера стал старый измученный тягостными буднями мерин, о мыслях которого задумался автор, прохаживаясь в деревне с И.С. Тургеневым. Почему Холстомер? Как оказалось, данное прозвище указывает на быстроходность коня, что было свойственно нашему мерину.
Данная повесть коротко, но в главных чертах, описывает жизнь, казалось бы, совершенно обычного породистого коня, но с небольшим изъяном. О первой и последней любви, о жестокости окружающей среды, о привязанностях и безразличии, о быстротечности бытия. Как я уже говорила, история не пытается задеть наши чувства, она подталкивает к размышлениям о окружающих персонажах, их действиях и поступках.
Что можно успеть за 25 лет? Четверть века, казалось бы не много и не мало, одновременно. Можно погрузиться в самые низы, можно состариться и приговорить кого-то к смерти. А на что способны вы за этот промежуток времени?

Хотела бы оставить несколько абзацев тут:

Не столько, собственно, дѣло характеризуетъ человѣка (даже несущее всеобщее благо), сколько мотивъ, которымъ человѣкъ руководствуется.

Основное цѣлеполаганіе кн. Касатского, множество разъ инспирировавшее достиженіе имъ совершенства въ языкахъ и наукахъ, стремленіе къ первенству при дворѣ Николая I, – не въ иномъ, какъ банальномъ славолюбіи, желаніи быть тѣмъ, кого называютъ “A, number one”. Даже поступленіе въ монастырь (судя по цѣпочкѣ преемственности старческаго окормленія – Паисій, Леонидъ, Макарій, Амвросій – въ Оптину пустынь), постриженіе въ монахи является для него своего рода отмщеніемъ (въ духовномъ смыслѣ, разумѣется) тому безнравственному обществу, котораго онъ добивался въ міру. Однако желаніе стать первымъ среди монаховъ означаетъ нарушеніе одной изъ главныхъ заповѣдей аскетическаго дѣланія: считай себя послѣднимъ, худшимъ твари безсловестной (см., напримѣръ, В.Кандалинцевъ, «Ученіе оптинскихъ старцевъ»). Правда, подвиги поста и молитвы, подъятыя въ затворѣ, приносятъ ему опредѣленные плоды: Касатскій можетъ исцѣлять болящихъ, пріобрѣтаетъ даръ просить и получать просимое. Но тщеславіе – страсть болѣе сильная, чѣмъ гордыня, она утонченнѣе и изящнѣе послѣдней, замѣтить и распознать ея – высокое искусство (см., напримѣръ, «Лествицу» прпъ. Іоанна Синайскаго); она постоянно впрыскиваетъ въ Касатского усыпляющій ядъ самодовольства (ему пріятно признавать себя чудотворцемъ, услаждать самолюбіе осознаніемъ того, что слава о нёмъ, какъ о молитвенникѣ, расползается по Европѣ) и, такимъ образомъ, обнуляетъ достигнутые имъ результаты. Единственное и неизбежное дѣйствіе этого яда – паденіе (прелюбодѣяніе Касатского).

Стоитъ отмѣтить, насколько точно Толстой описываетъ состояніе того отчаянія, какое возникаетъ у грѣшника послѣ паденія, и последующее ослѣпленіе духовныхъ очесъ. Для грѣшника Богъ – невидимъ, зрѣть Его могутъ лишь тѣ, кто чистъ сердцемъ (Мфъ. 5: 8) (мысли Касатского въ данный моментъ удивительнымъ образомъ повторяютъ тривіальныя сужденія упорствующихъ атеистовъ о несуществованіи Бога).

И вотъ Касатскій незамѣтно покидаетъ пещерную келью и incognito пробирается къ глупенькой, но праведной Пашеньке, отъ которой, немного постранствовавъ a la pelerin, попадаетъ въ Сибирь.

Да вѣдь аналогичное происходитъ въ жизни почти каждаго! Но зачѣмъ такіе сложности вродѣ круженія отъ двора императора въ ссылку? И что это: неслучайныя «случайности» или неизбежныя испытанія и скорби? послѣдствія грѣховъ юности или воля Божія, непостижимо и окольно ведущая ко спасенію?
Вѣчные вопросы, свойственные настоящей литературѣ. Вѣчные не отвѣченные вопросы…

Толстой уже убивал прежде.
Все мы помним изувеченное тело Анны Карениной на рельсах Железнодорожной станции, обезсиленного князя Андрея Болконского умирающего на руках Наташи Ростовой. На этот раз орудием убийства стал кинжал и пораженный ревностью Николай Позднышев.
Соната #9 Бетховена, посвященная Родольфу Крейцеру, положила конец иллюзиям Позднышева на институт брака. Женитьба помножила его проблемы на десять, штамп в паспорте открыл бездонный ящик Пандоры и всё зло в компании с самобытными страхами, перманентным чувством неполноценности, пагубной страстью - всё это вырывается на ружу.
Вот тогда-то он совершает непоправимое.
В свое время повесть вызвала сплошь негодование. Ее издание запретили в России, американская почта запретила рассылку газет в содержании которых можно было ее найти. Соната Толстого звучит убедительно, утвердительно и взывает к самокопаниям, к глубокому анализу всему присущему человеку. Многие ругают "Крейцерову сонату", а я считаю это сверхтекстом, и если говорить о нравственности, то тут ее куда больше, чем в пустых надуманных бракосочетаниях.

Все время, пока я читала повесть, внутри меня клокотали нелицеприятные чувства и по отношению к прямому морализаторству и так называемым нравственно чистым рассуждениям автора, и к безумно ревнующему и недалекому главному герою, и к слабовольной, чувственной, изнеженной главной героине. Но почему же оценка 4 балла? Да ведь история этой семьи одна из столь многих, которые и сейчас в нашем современном 21 веке происходят в наших современных квартирах. Это изначальное отсутствие любви, желания понимать друг друга, простить, уступить, постараться помочь друг другу обоюдно, и тем самым построить настоящие семейные отношения. Это сохраняющееся потребительское отношение к женщине, ее мол место у плиты и в детской, а я, муж, занимаюсь важными делами, но при этом развлекаться не имеешь право. Это полное отсутствие у большинства мужчин понятия о женской сексуальности и необходимости гармонии половых отношений в браке с обеих сторон. И еще многое и многое другое, что столь современно и теперь. Вот эти то сложные, противоречивые переживания героев описаны автором со столь жесткой и откровенной правдивостью, что заставляют читателей второе столетие и в нашем современном, уже давно эмансипированном обществе спорить и рассуждать о том же самом вопросе. Как быть счастливым в семье? Вот в этом несомненный гений графа Л.Н.Толстого.

Эту повесть обязательно должен прочитать каждый хотя бы потому, что каждому из нас умирать. Мечников, брат прототипа главного героя, знаменитый ученый, написал, что Толстой дал в повести «наилучшее описание страха смерти». Если кто-то думает, что не боится смерти – почитайте. Это отличный способ проверить себя.

В повести «Смерть Ивана Ильича» Толстой со свойственной ему безжалостностью изобразил умирание с такой достоверностью, что невольно перекладываешь главного героя на себя и задумываешься, а так ли уж верно проходит жизнь, и не окажется ли в конце ее, когда мелкие житейские удовольствия заслонит «страшная ненавистная смерть, которая одна была действительност»ь, что прожита она не так и поправить уже ничего невозможно.

Повесть начинается с того, что служащие суда приходят на похороны сотоварища, которого все любили. «"Каково, умер; а я вот нет",-- подумал или почувствовал каждый. Близкие же знакомые, так называемые друзья Ивана Ильича, при этом подумали невольно и о том, что теперь им надобно исполнить очень скучные обязанности приличия и поехать на панихиду и к вдове с визитом соболезнования». Панихида, соболезнования и прочие «формальности» рядом с мертвым телом, наполнены скукой, неловкостью, корыстными интересами и вполне понятной тоской, которую хочется побыстрее изгнать чем-то обычным, житейским и приятным. Так Толстой изобразил внешнюю сторону смерти, которую все мы, кто хоть раз бывал на похоронах, знает. Да и что ж такого? За что же нас упрекать, если жизнь продолжается, и в ней так много дел, которые ждут нашего внимания, да те же самые похороны, они, может быть, только и помогают забыться. ЗАБЫТЬСЯ! Вот именно это и хочет нам сказать Толстой, что все почти в нашей жизни направлено именно на то только, чтобы забыться.

А что же происходит с другой стороны, изнутри смерти? Что видит, чувствует, понимает сам умирающий?

Иван Ильич изображен человеком довольно приятным, он не глуп, в чем-то даже талантлив, он старателен, его жизнь устроена правильно и приятно. Он не пьяница, не изверг. Он даже не потакает таким мелким порокам, как тщеславие, ему хоть и приятна власть, которая дает ему право осудить почти любого, но он не злоупотребляет ею. Он, конечно, думает обо всем только в том смысле, в каком оно может способствовать или помещать его собственной приятной жизни, но ведь мы все поступаем так – ищем приятности для себя.
Очень показательно описана супружеская жизнь Ивана Ильича. В приведенных ниже абзацах описана типичная схема отношений в браке.

«Иван Ильич требовал от семейной жизни только тех удобств домашнего обеда, хозяйки, постели, которые она могла дать ему, и, главное, того приличия внешних форм, которые определялись общественным мнением. В остальном же он искал веселой приятности и, если находил их, был очень благодарен; если же встречал отпор и ворчливость, то тотчас же уходил в свой отдельный, выгороженный им мир службы и в нем находил приятности». Как следствие этого выгораживания видим мы описание того, как его жена выгородила для себя мир, к котором можно было не принимать близко к сердцу болезнь мужа: «Жена выработала себе известное отношение к его болезни и держалась его независимо от того, что он говорил и делал. Отношение это было такое: «Вы знаете,- говорила она знакомым,- Иван Ильич не может, как все добрые люди, строго исполнять предписанное лечение».

Или, например, супружеское общение до болезни:

«Большинство предметов разговора между мужем и женой, особенно воспитание детей, наводило на вопросы, по которым были воспоминания ссор, и ссоры всякую минуту готовы были разгораться. Оставались только те редкие периоды влюбленности, которые находили на супругов, но продолжались недолго. Это были островки , на которые они приставали на время , но потом опять пускались в море затаенной вражды, выражавшейся в отчуждении друг от друга».

Но однажды Иван Ильич упал с лестницы, после чего в боку начинает медленно нарастать боль, которая в течение трех-четырех месяцев приводит к смерти. Откровения этих месяцев и являются главным содержание рассказа.

Может показаться, что это скука смертная – читать, что чувствует и переживает больной человек на пороге смерти. Однако, нет! Рассказ держит внимание настолько цепко, что почти невозможно его отложить. А когда он заканчивается, то еще долго размышляешь, а что же собственно было в жизни Ивана Ильича неправильно. И почему-то очень хочется начать думать, что в мое-то жизни все нормально, что уж я-то наверняка умру без мучений, без жутчайшего осознавания лжи и эгоизма собственной, как казалось, такой правильной и приятной жизни.
«… я ухожу из жизни с сознанием того , что погубил все, что мне дано было, и поправить нельзя, тогда что ж?" … Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора, - каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть . Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания. … И за это он ненавидел их».

Последней надеждой, последним чувством, которое испытывает Иван Ильич перед тем, как над ним кто-то скажет: «Кончено!», становится жалость к маленькому сыну, который плачет, глядя на агонию отца. И это единственное – «то самое».