А. П. Чехов. Сочинения в четырех томах. Том 1. Рассказы и повести 1880-1888

Простой и незамысловатый рассказ - мальчик Ванька пишет письмо деду. Но это только на первый взгляд.
В рождественскую ночь девятилетний Ванька Жуков, переехавший три месяца назад в Москву и ставший учеником сапожника Аляхина, пишет письмо своему дедушке. Сначала поздравляет деда, Константина Макаровича с праздником, а потом начинает рассказывать о жизни в чужом доме. Надо сказать, что и до Москвы мальчику уже досталось. Отца не знал, а мать не так давно умерла. Остался только Ванька да дед... В чужом доме житье тяжелое: накануне хозяин наказал Ваньку за то, что тот, качая люльку с ребёнком, уснул сам; хозяйка устроила мальчику выволочку за неправильно почищенную селёдку; подмастерья относятся к прибывшему из деревни ученику с ехидством и требуют, чтобы он приносил для них водку из кабака. Все унижают мальчика, ладно бы, ремеслу учился, так и этого нет. Только побои, унижение и хамство. Вместе с тем живое воображение мальчика рисует предновогодние картины, когда Константин Макарович приносил из леса ёлку для господ Живаревых. Барышня Ольга Игнатьевна помогала Ваньке осваивать чтение и письмо; благодаря ей он научился считать и танцевать кадриль. И просит, слезно просит мальчик забрать его обратно в деревню. Только получит ли дед письмо? Или каждый раз под Новый год мечты должны сбываться?

В каждом рассказе Чехова можно обнаружить неожиданные стыковки с сегодняшним днём. Так получилось, что этот рассказ я прочитал вслух 88-летней бабушке, которая любит слушать новости. Поэтому, на слух воспринимая этот текст, она очень возбудилась, когда я прочитал –«Да ведь Трамб подлец! Это такой негодяй... такой бессовестный человек! Без всяких принципов! Урод нравственный!» Просто, имя персонажа рассказа, Трамб, она восприняла, как фамилию президента США, и оживлённо стала обсуждать, что у Чехова именно Трамб – подлец! Конечно, пришлось её разубеждать, что чеховский Трамб был 130 лет назад, к тому же литературный персонаж. Но у бабушки осталось стойкое убеждение, что тот Трамб, что американский Трамп – одного поля ягоды.

А в рассказе жена объясняет мужу, что никогда бы не вышла замуж за подобного мерзавца, как сделала её знакомая, Софи Окуркова, которая сочеталась браком с Трамбом – «Удивляюсь! Такая нравственная девушка и... на тебе! Ни за что бы не вышла за такого субъекта! Будь он хоть миллионер! Будь красив, как не знаю что, я плюнула бы на него! И представить себе не могу мужа-подлеца!»

И супруг, выслушавший рассуждения своей благоверной, решает проверить её принципиальность, спрашивая, что бы она сделала, если бы он сам оказался негодяем? И жена тут же заявляет – «…Я могу любить только честного человека! Узнай я, что ты натворил хоть сотую долю того, что сделал Трамб, я... мигом! Adieu тогда!»

И муж тогда раскрывает ей глаза на то, что он при жаловании в три тысячи рублей в год, тратит в несколько раз больше, то есть они живут на его «нетрудовые доходы», и «твой фон Трамб - ерунда, карманный воришка сравнительно со мной...»

Конечно, как всякая принципиальная женщина, она тут же ушла от него. Правда, Чехов пишет, что только «в другую комнату».

Любой человек в своих глазах хочет выглядеть достойно и благородно, поэтому замечает соринку в чужом глазу, а в своём бревна не видит… К тому же, Фон Трамб – это чужой негодяй, а муж – он свой «сукин сын», родной…

Фраза – «А сколько стоит колье, которое я купил тебе неделю тому назад? Две тысячи... Не так ли? Да вчерашнее платье пятьсот... Дача две тысячи... Хе-хе-хе».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 543

Те два дня, которые были насыщены неторопливым чтением "Степи" остались в моей памяти с каким-то окрасом праздничности.
Вот, ведь, непредсказуемый эффект: и чтение неторопливое, и повествование тягучее, но вместо скуки ощущение какой-то утренней радости, как росой умылся. Или вернулся в детство, ненадолго... на два дня...

Много сказано о том, что повесть является "степной энциклопедией"; образом спящей России, которую вот-вот разбудит гроза обновления; поэмой космического единения человека и природы. Всё это, безусловно, так, но я воспринял "Степь" как слепок детского восприятия непонятной и сложной взрослой жизни.
Хотя повествование и идет от третьего лица, все происходящее дается в видении девятилетнего мальчика, чистого и неиспорченного.

Всё, что происходит вокруг для него ново, непонятно, странно... Оставленный, погруженным в деловые заботы дядюшкой, среди чужих людей, Егорушка вынужден самостоятельно оценивать происходящее, выбирать, кого из спутников слушать, кого - нет, кому верить, кому - не верить, решать что есть плохо, что хорошо. По сути, под влиянием описываемых событий, идет формирование неких глобальных основ будущего мировосприятия юного героя.

Значимость этих осмыслений усиливается тем обстоятельством, что Егорушка переживает самый серьезный перелом в своей, пока ещё очень коротенькой жизни. Поэтому рядовая унылая, для большинства спутников мальчика, поездка по столь же унылой степи для него превращается в череду волнующих приключений и впечатлений, в трепетный акт познания большого и непростого мира. Мира, в котором нет абсолютного добра или зла, мира, в котором одновременно существует несколько опровергающих друг друга истин, мира в котором всё и правда и вымысел в то же время. И он пытается определяться в своем отношении к людям, событиям и явлениям, с которыми знакомит его степь, пытается все это маркировать, руководствуясь своим пониманием, невеликим опытом и подсказками тех спутников, которые вызывают у него доверие.

Степь в повести выступает как поле жизни, которое на так-то просто перейти, если вспомнить пословицу. Степь, своего рода, - модель космоса, где пространство и время, по большому счету, не играют особой роли из-за возможности прикоснуться к бесконечному и вечному.
И в том великое мастерство Чехова, что это прикосновение можно почувствовать и пережить, прочитав его скучную, тягучую, но такую глубокую и мудрую, повесть.

Узнаю Чехова и его беспощадный сарказм в этой миниатюре на одну страницу. На сей раз направленный в сторону его коллег по цеху, горе - писателей его поколения. Нашему вниманию предоставляется сухой список штампов, рождённый в их недалекой фантазии, которую они направляли в литературное творчество, создавая проходящее чтиво. Это как современные экранизированные мыльные оперы с типичными героями, переходящими из сериала в сериал. Можно было бы и сейчас составить подобный список по современной литературе. И у меня бы наверное получилось, если бы я её читала. Но всё равно бы не стала, потому что не люблю сначала поглощать то, что не по душе, а потом об этом писать, ругать или сарказничать.

Зачем Антон Павлович читал такую литературу, понятно. Это в современном мире в интернете можно составить примерное представление о новом авторе и в случае чего просто не брать его в руки. Я иногда даже по обложке понимаю, нужна ли мне книга, и чаще всего интуиция не подводит. Ну а раньше, наверное, нужно было всё надкусить, чтоб понять. К тому же, к Чехову часто приходили молодые авторы, особенно женщины, за советом и оценкой своих творений, поэтому он был хорошо знаком с их буйной фантазией. И возможно, этот рассказик - некая разрядка от накопившейся усталости. Понимаю...

"Граф, графиня со следами когда-то бывшей красоты, сосед-барон, литератор-либерал, обеднявший дворянин, музыкант-иностранец, тупоумные лакеи, няни, гувернантки, немец-управляющий, эсквайр и наследник из Америки. Лица некрасивые, но симпатичные и привлекательные. Герой — спасающий героиню от взбешенной лошади, сильный духом и могущий при всяком удобном случае показать силу своих кулаков."

В рождественский сочельник девятилетний мальчик Ванька Жуков не спит. Он не лег в постель не потому, что ждет с замиранием сердца деда Мороза или святого Николая, что принесут ему горы подарков. Дождавшись пока его хозяева уйдут в церковь к заутрене, он тайком, стоя на коленях перед скамьей и постоянно озираясь, пишет письмо деду - единственному оставшемуся в живых родственнику. Дед - Константин Макарович, живет в деревне и служит у господ ночным сторожем. Ванька до недавнего времени тоже жил там. Молодая барыня Ольга Игнатьева выучила его читать и писать, считать до ста и танцевать кадриль. И даже бывало, что угощала леденцами. Это нужно сказать было редким явлением в то время. Крестьянских детей грамоте не обучали. Все изменилось после смерти матери Ванюши - Пелагеи, служившей в горничных у госпожи. Его спровадили сначала в людскую, а затем отправили в Москву, где отдали в ученье к сапожнику Аляхину. Но из письма Ваньки читатель не видит, чтобы мальчика у Аляхиных чему-то учили. Он то следит за их новорожденным ребенком, укачивая того ночами, чтобы он не мешал спать родителям, то работает на кухне, то бегает в кабак за водкой для подмастерьев. И за все про все получает выволочки, оплеухи и побои. Живет впроголодь и без сапог. По этому и не имеет возможности самому пешком удрать в деревню, чтобы не отморозить ноги. И лишь слезно молит любимого дедушку забрать его назад в деревню, потому как живет хуже собаки. Вот и все мечты и желания девятилетнего мальчика под Рождество. Ну может еще о том, чтобы на праздник дедушке господа дали для него гостинец - золоченый орешек. Но об этом Ваня уже вспоминает под конец письма. Все же оно пронизано слезами и скорбью о несчастной участи, свалившейся на него, и мольбами исправить такую несправедливость. Но читатель понимает - этому не суждено осуществиться. Потому как мы видим, что и дед не вспоминает о своем внуке, и письмо отправлено на неопределенный адрес: "на деревню дедушке".

Я слегка вздрогнула, когда перелистнула страницу томика Чехова в предвкушении очередного рассказа и увидела такой заголовок. Однажды его аналог у Куприна нечаянно отправил меня в кратковременный, но грустный отпуск от этого сайта... Но, в сторону предрассудки, вперёд любопытство! И что там у нас? Аааа... Мой любимый монастырь. Ой, люблю я эту тему... Вспоминается Дидро с "Монахиней", Тургенев и его - моя любимая  Лиза в "Дворянском гнезде", мелькают воспоминания из наивной юности... Впрочем, я отвлеклась от притчи, которую напоминает данный рассказ Антона Павловича.

Какая красота и певучесть в языке в начале рассказа, даже на Чехова немного не похоже - он же не сладкоголосый писатель. Что это с ним было? - подумала я. Аааа... Он немного гиперболизирует, несколько насмехается над придуманной и неестественной жизнью отшельников в выдуманном ими мире. Орган, на котором играет монах - настоятель, ублажая послушников, пение птиц, пустыня, беззаботность... Всё замечательно, если бы не один забредший путник, нарушивший эту, уже наскучившую монахам, гармонию бытия. А путник - то прав : отчего вы тут сидите в праздности? Раз святые - несите веру в народ, всё какая-то польза!

Ну а дальше - ящик Пандоры открыт, и монахи побежали в мир за грехами, чтобы было что отмолить потом, ибо раскаявшийся грешник Богу дороже, верно? А в чём каяться, когда твой единственный грех - уныние? Всё это, конечно, и смешно и грустно, и я тоже слегка уже ёрничаю, как любит говорить мне иногда один мой остроумный друг. А если серьёзно, то я думаю, что в монастырь нужно идти по призванию, когда душа созрела сбежать от мира (будем честны), а не по принуждению. Хотя этого не учитывали в пятом веке, про который речь в рассказе, оно понятно...

Не мы создавали себя, а природа, поэтому к ней все вопросы. Нет, я не имею ввиду, что нужно отдаться естеству и исключить воспитание и культуру, которые вместе с интеллектом оттачивают наши натуры, внося изменения даже в гены на протяжении веков. Но и душой кривить нельзя, называя грехом то, что в нас заложено природой и то, что мы иногда хотим стереть, словно опечатку в тексте. Бог и Дьявол правят миром? Да, совершенно верно, и они оба живут в нас, располагая свои резиденции в наших душах. Так вот, по мне лучше виртуозно найти баланс между этим двоевластием и называться просто человеком, а не обманывать себя и окружающих собственной святостью в монастырских стенах. Если Богу всегда дороже раскаявшийся грешник, то мне - честный мирянин, а не выдуманный святой, который ещё не родился на этот Свет.

Очень странный рассказ. Егерь Егор напился как-то и его женили на скотнице Пелагеи. И весь рассказ почти полностью состоит из их диалога, откуда мы всё и узнаём об этой странной семье.

Если с егерем всё более-менее понятно. Был невменяем и странно задавать вопрос, зачем он женился. А вот поведение Пелагеи удивляет. Она же была в сознании. Зачем же решилась на такую авантюру? Ведь в результате несчастливы оба. Вместе не живут уже с первого дня. А ведь женаты герои уже 12 лет.

Пелагеи приходится самой зарабатывать на жизнь, муж дома не бывает и даже за другого не выйти замуж - повенчаны ведь с Егором. Вот и получается, что пороки до добра не доведут. Может получиться как с Егором - хотел свободы, а в итоге его насильно женили. А ведь ему противна даже мысль, чтобы жить вместе с нелюбимой женщиной. И он довольно четко дает это понять, когда говорит, что даже если и государство заставит его переехать к жене в дом, так он либо совершит самоубийство, либо избу сожжёт. Так себе перспективка... Да и для Пелагеи эта затея вышла боком. Ведь все ее надежды на счастливую семейную жизнь оказались похоронены.

Никто из героев этого рассказа не подумал над последствиями своих действий и в итоге оба оказались несчастливы.

Чехов не писал в жанре детектива. Но, читая рассказ «Шведская спичка» возникает соблазн принять происходящее за детективную историю. Как мне кажется, это скорее пародия на детективный жанр.

Начало весьма зловещее. Убит отставной гвардии корнет Марк Иванович Кляузов. Об этом сообщает в полицейский участок его управляющий Псеков. На место убийства немедленно выдвигается следственная бригада... Ой, извините. Приезжает следователь, Чубиков Николай Ермолаевич, высокий, плотный старик лет шестидесяти, с помощником Дюковским, высоким молодым человеком лет двадцати шести. На протяжении всего рассказа именно это пара будет основой проводимого расследования, точнее, Дюковский будет выдвигать массу версий, а более опытный следователь будет сдерживать порывы молодого помощника.

Главное, что смутит любого мало-мальски разбирающегося в детективах читателя, это отсутствие тела Кляузова. Хотя слуги уверяют полицейских, что уже неделю не видели барина, и что не сомневаются в его гибели, у любого расследования до середины двадцатого века было железное правило — нет тела, нет дела. Для тех, кто не знает откуда пошел этот принцип напомню знаменитое английское дело 1660 года. Поэтому, несмотря на уверенность всех в смерти Кляузова, на подкорке читателя остаются сомнения в точности этого вывода. Но, повторюсь, что этот рассказ прелестен не своей детективной составляющей, а великолепным описанием пары Чубиков-Дюковский, их уверенной работой в поиске преступников. А знаменитая «шведская спичка»! Деталь, которая позволяет Дюковскому выйти на «преступников».

«К моим услугам шведская спичка, употребления которой еще не знают здешние крестьяне. Употребляют этакие спички только помещики, и то не все. Убивал, кстати сказать, не один, а минимум трое: двое держали, а третий душил. Кляузов был силен, и убийцы должны были знать это».

Как говорится, Шерлок Холмс «отдыхает» и нервно курит в сторонке.

Еще великолепно участие в обстоятельствах дела некоей Акульки, «солдатки такой», весьма примечательной особы, предмета раздоров многих местных мужчин — от простых мужиков до «убитого» и других непростых мужчин, в том числе следователей, что позволяет Чубикову даже упрекнуть своего помощника - «По-вашему, значит, тот и убийца, кто Акульку знал? Эх, вы, горячка! Соску бы вам сосать, а не дела разбирать! Вы тоже за Акулькой ухаживали, - значит и вы участник в этом деле?" Но Дюковский парирует достойно - «У вас тоже Акулька месяц в кухарках жила, но... я ничего не говорю».

Конечно принцип - «cherchez la femme» (франц. - ищите женщину) почти всегда верен... Даже и в данном случае, только не буду спойлерить. Хоть и не детектив, а интригу Антон Павлович сохраняет до конца рассказа.

В общем, это замечательное произведение с массой самых невероятных версий, несколькими подозреваемыми, семейными тайнами, проницательным следователем с энергичным помощником. Удовольствие от его прочтения каждый раз по-своему неповторимо.

Фраза - «Она, староверка, убила его из фанатизма! Мало того, что она убила плевел, развратника, она освободила мир от антихриста - и в этом, мнит она, ее заслуга, ее религиозный подвиг! О, вы не знаете этих старых дев, староверок! Прочитайте-ка Достоевского! А что пишут Лесков, Печерский!.. Она и она, хоть зарежьте! Она душила! О, ехидная баба!»

- В 1660 году приказчик сэра Баптиста Хикса Уильям Гаррисон отправился пешком из Кэмпдена в соседнюю деревушку Черингворт для сбора арендной платы, причитающейся его хозяину. Миссис Гаррисон, не дождавшись супруга к ужину, отправила на поиски слугу Джона Перри, а на рассвете и своего сына Эдварда. Поиски не увенчались успехом, однако на обратном пути им рассказали, что на дороге были найдены окровавленная рубашка пропавшего Гаррисона и его шляпа, предположительно пробитая острым предметом. Этих слухов оказалось достаточно, чтобы приказчика признали убитым, а главным подозреваемым стал тот самый слуга Перри. На допросе Джон, вероятно подвергнутый пыткам, признался, что убийство с последующим ограблением было тщательно спланировано его собственной матерью и братом.

В результате вся троица была повешена.

Душегубы понесли заслуженное наказание, общественность была удовлетворена справедливым возмездием… но в 1662 году Уильям Гаррисон объявился живой и невредимый. Он поведал удивительную историю, как он был похищен пиратами и продан в рабство в далекую Турцию. Освободиться ему удалось только после смерти рабовладельца. Стало очевидно, что три человека были казнены за преступление, которого они не только не совершали, но которого и не было вовсе. Событие получило широкую огласку и вызвало большой резонанс в стране, суд был существенно дискредитирован в глазах британцев, а «воскрешение» вошло в историю как «Кэмпденское чудо».

Именно этот прецедент стал основанием для узаконения правила «нет тела — нет дела», имевшее силу вплоть до середины 20 века, пока судебная медицина не достигла того уровня, когда факт совершения убийства стало возможным доказать без наличия тела жертвы.

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 564

Согласно Википедии в книге французского театроведа Жоржа Польти (1895) отмечается, что все драматические произведения основываются на какой-либо из тридцати шести сюжетных коллизий. Каждый из тридцати шести сюжетов Польти разделяет на несколько разновидностей, указывает необходимый минимальный набор действующих лиц и отношений между ними и приводит примеры, полностью или отчасти соответствующие данному типу. По мнению Польти, в основе тридцати шести сюжетов лежит типология человеческих взаимоотношений и переживаний.

Чехов же свой рассказ написал до выхода книги Польти. Видимо, Антона Павловича достали однообразные романы, повести и т.п., в которых с жутким подобием встречались одни и те же персонажи – «граф, графиня со следами когда-то бывшей красоты, сосед-барон, литератор-либерал, обеднявший дворянин, музыкант-иностранец, тупоумные лакеи, няни, гувернантки, немец-управляющий, эсквайр и наследник из Америки…» Природа описывалась, как «высь поднебесная, даль непроглядная, необъятная...»

Друзья были обязательно белокурые, а враги рыжие. Еще смерть богатого дядюшки и тётка в Тамбове. Доктор с палкой с набалдашником и лысиной. Из болезней – «ревматизм от трудов праведных, мигрень, воспаление мозга…» Конечно же, непременный совет – «ехать на воды».

Умный писака должен воспользоваться этим рассказом Антона Павловича, чтобы мастерить бесконечное количество поделок. Впрочем, огромное множество мастеров слова продолжает клепать свои произведения и выбрасывать их на безразмерный книжный рынок. Как говорил Чехов - «...и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя».

Фраза – «Герой - спасающий героиню от взбешенной лошади, сильный духом и могущий при всяком удобном случае показать силу своих кулаков».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 560