Сочинения в двух томах. Том 1

Опять он одинок, и опять наступает для него тишина... Утихшая ненадолго тоска появляется вновь и распирает грудь еще с большей силой. Глаза Ионы тревожно и мученически бегают по толпам, снующим по обе стороны улицы: не найдется ли из этих тысяч людей хоть один, который выслушал бы его? Но толпы бегут, не замечая ни его, ни тоски...

Она уже не помнила ни лунного вечера на Волге, ни объяснений в любви, ни поэтической жизни в избе, а помнила только, что она из пустой прихоти, из баловства, вся, с руками и с ногами, вымазалась во что-то грязное, липкое, от чего никогда уж не отмоешься...

Грусть подкрадывалась к ней как-то незаметно и овладевала ею постепенно, как потемки комнатой.

Папаша побледнел. Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Гимназисты вскочили и, как были, в одних коротких ночных сорочках, подошли к своему старшему брату.
– Да-с! Про меня напечатали! Теперь обо мне вся Россия знает! Вы, мамаша, спрячьте этот нумер на память! Будем читать иногда. Поглядите!

Откроем что-нибудь вместе, литературой займемся и Вы меня поганенького вычислениям различным поучите.

А вам непременно подавай топор, окровавленные простыни!.. Юристы!

как приятно лежать неподвижно на диване и сознавать, что ты один в комнате! истинное счастие невозможно без одиночества.

Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого?

Какое ещё зло можно причинить рыбе, которая уже поймана, изжарена и подана на стол под соусом?

Здоровы и нормальны только заурядные, стадные люди.