Философия. Я познаю мир

Кант защитил докторскую диссертацию «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира». С точки зрения человеческого познания, считал Кант, мир разделен надвое: мир чувственно воспринимаемых вещей (мир феноменов) и мир, постигаемый нашим разумом, или (мир ноуменов, или «вещей в себе»). Умом мы постигаем то, чего не обнаруживают наши чувства. Какой же из этих миров доступен научному познанию?
В течение десяти лет Кант не публиковал никаких работ и вот, наконец, в 1781 году была издана знаменитая книга «Критика чистого разума», которая, по его замыслу, должна была дать «ключ к тайне всей метафизики». Первая и главная наша ошибка, считал Кант, заключается в том, что мы требуем от нашего рассудка с его логическими способностями, понимания тех вещей, которые он просто не способен осмыслить, например души и мироздания. Каковы же способности «чистого разума»?
Чтобы ответить на этот вопрос, Кант ввел понятие «априорного» (т.е. до-опытного) знания. Наш рассудок мыслит определенными априорными формами, в рамках которых он только и способен формулировать знание о вещах, явленных человеку в процессе опытного чувственного познания. Эти априорные формы мышления Кант назвал «категориями чистого разума»: категории количества, качества, возможности, необходимости и существования, причинности. Область познания «чистого разума», область науки ограничена теми вещами, которые поддаются описанию этими категориями, а так же категориями времени и пространства, то есть — миром феноменов.
Метафизические идеи, ноумены, или «вещи в себе» в эту область не входят. Кант назвал их трансцендентными (то есть — запредельными) вещами или идеями. Такие идеи как, например, Бог, душа, целостный мир могут быть нами помыслены, но мы не можем доказать их существование. Саму же возможность разума мыслить, в том числе мыслить трансцендентные вещи, философ называл трансцендентальной способностью, или апперцепцией. Отсюда и отношение Канта к истине — всеобщий признак истины не может быть дан. Абсолютную истину познать невозможно, можно познать лишь относительную истину, главным критерием которой у Канта выступает «непротиворечивость суждений».
Трансцендентные идеи непознаваемы априорно и, тем не менее, считал Кант, необходимы человеку в его практической жизни. В жизни всегда заострены вопросы морали и нравственности, вопросы этики конкретного поступка.
Им и была посвящена вторая «критика» Канта — «Критика практического разума». Прежде всего Кант пытается разрешить проблему свободы человека, без которой невозможно само понятие нравственного поступка. Человек, как «вещь в себе», имеет свободную волю. Но безоглядное следование своим желаниям — не свобода, а произвол. Только тот человек по-настоящему свободен, который может усилием разума ограничивать свою волю, направлять ее в русло морального долга — такую свободу Кант назвал онтологической, ибо она происходит из самого основания человеческой природы.

Известность Канту принес трактат «Единственное возможное основание для доказательства бытия Бога», опубликованный в 1762 г. Кант утверждал, что ни на основе собственного, ни на основе чужого опыта мы не можем доказать существование Бога. Следовательно, остается положиться на разум, т.е. систему рассуждений, из которых следует, что с необходимостью есть некое высшее и абсолютное существо — Бог. В книге Кант затронул и вопрос связи религии и морали. Мораль есть кодекс правил реального поведения, поэтому она существует и очень важна, независимо от того, основана она на религиозных чувствах или нет. Основываясь на этом, Кант сформулировал основной закон человеческого поведения: поступай в соответствии со своей моральной природой.

В своем основном труде «Исследование о человеческом разуме» Юм попытался ответить на вопрос — что мы на самом деле воспринимаем в тот момент, когда думаем, будто воспринимаем вещи, предметы, других людей или животных? С одной стороны, говорил Юм, у нас нет достаточных аргументов, чтобы доказать, что внешний мир, материальная природа, которую мы воспринимаем, действительно существует. С другой стороны, мы не можем и доказать, что то, что мы воспринимаем, на самом деле не существует. Иными словами, наши восприятия так же мало говорят нам о существовании мира, как и о его отсутствии. Следовательно, вообще бесполезно задавать вопрос о существовании или несуществовании внешнего мира. Наш разум оперирует лишь с содержанием наших ощущений, а не с тем, что их вызывает, — это и есть основной принцип юмовского агностицизма, то есть скептического отношения к возможности достоверного познания.
Какого же рода знания мы способны получать в таком случае? «Хотя кажется, что наше мышление имеет неограниченную свободу, мы выясняем при более близком знакомстве, что оно, собственно, ограничено весьма узкими границами и что вся эта творческая сила духа есть не более чем способность складывать, перекладывать, увеличивать либо уменьшать материал, который нам поставляют чувства и опыт». В процессе упорядочивания наших впечатлений мы формируем некие идеи или представления — это и есть наш опыт, опыт формулирования идей. Итак, агностик пришел к выводу, что в процессе познания мы можем оперировать, с одной стороны, нашими впечатлениями, которые создают у нас иллюзию отношений между «реальными вещами». А с другой стороны, мы можем оперировать идеями, то есть в нашей голове складываются «отношения идей».
К «отношению идей» мы можем прийти либо путем интуитивного прозрения, либо путем доказательств. Знание «отношений идей» Юм считал самыми прочными и основательными, ибо они не зависят от внешнего мира, о котором неясно даже, существует он или нет. К примеру, утверждение о том, что «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов» остается истинным при любом положении в отношении к внешнему миру, даже если в этом мире вообще не встречались бы треугольники. Это гениальное прозрение Юма было понято и воспринято лишь в начале XX века в таких важных и интересных философских направлениях как неопозитивизм и аналитическая философия.
Что же до отношения «реальных вещей», то Юм в общем-то не отвергал их, он только говорил о том, что здесь мы входим в несколько иную область знания. Например, мы вроде бы можем с полной уверенностью утверждать, что «завтра взойдет солнце». Эта уверенность зиждется на том, что уже много много дней мы наблюдаем одно и то же — утром всходит солнце. Но, спрашивал Юм, кто может доказать, что ложным является обратное утверждение — «солнце завтра не взойдет». Ведь это утверждение столь же понятно и столь же непротиворечиво, как и первое. И кто может дать гарантии, что в некий «энный» раз солнце обязательно взойдет? Таким образом, знать что-то наверняка о происходящем в «реальном мире» мы можем только после того, как это «что-то» уже имеет место быть.

В своей последней философской книге «Сейрис», изданной в 1744 г., Беркли попытался согласовать свою систему субъективного идеализма с системой объективного идеализма, созданной еще Платоном. Основное противоречие между этими системами заключалось в том, что Беркли подходил к познанию мира с сенсуалистской позиции, то есть позиции чувственного восприятия. Платон же полагал, что идеи вещей существуют вне и независимо от нас, сами по себе, объективно, и, даже вопреки нашим чувственным ощущениям, могут мыслиться нами.
Беркли прибег к «последнему философскому аргументу», то есть к понятию Бога. Бог есть единая основа всего сущего, следовательно он является и источником наших чувственных восприятий, и источником тех идей (или — идей вещей), которые мы воспринимаем. Поэтому, пришел к выводу Беркли, наше восприятие лишь кажется нам субъективным, на самом же деле оно происходит из единственно объективного источника — Бога.