
Эксклюзив: Русская классика
lilulovegood
- 286 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Данное эссе является рецензией на книгу Шпенглера «Закат Европы». Здесь Бердяев исследует образ Фауста как олицетворение европейской культуры. Автор показывает, как чрезмерно рациональные стремления души Фауста, читай Западной Европы, привели к иссушению живительного источника культуры и веры. Он разделяет взгляды Шпенглера о закате культуры Европы и отмечает, что «Закат Европы» Шпенглера есть ответ на глобальный послевоенный кризис, называя его «своеобразным интуитивистом». Однако слабым местом у Шпенглера Бердяев считает непонимание значимости христианской веры и обвиняет его в «духовном уродстве». Полезное чтение. Прекрасный язык. Яркие образы. Значимые сентенции.

Великолепная работа Николая Бердяева. Великолепнейший анализ творчества великого писателя Ф.М. Достоевского.
Разбор произведений, идей, их влияние на литературу, на человека. Свобода - вот что является высшим смыслом человека. Свобода, страдание, падение, очищение через страдание.
И - свободный выбор Бога.
Но есть маленькое "но". А выбор Бога - это от невозможности быть человеком? Человеку надо непременно вверить себя кому-то высшему: подчиняться человеку или Богу, то я выберу Бога. Да, безусловно. А сам человек достаточно слаб, чтобы быть самим собой? Выходит, так. Перерождение через страдание, возвращение к природе, к земле, как к себе - вот путь просветления? То есть, виток спирали, тот же самый путь, только на более высоком, прошедшем духовное очищение, уровне? И это - христианство?
Еще одна деталь, не позволяющая поверить Бердяеву на все 100%, принять его исследование за истину в последней инстанции (а я бы приняла взгляд Бердяева. Очень уж стройно и аргументированно доказывает свою позицию. Да что там, просто красиво излагает мысли. Рассматривает такие глубины, просто дух захватывает). Но если бы не мысль: а не выбирает ли автор из творчества Достоевского только те факты, которые идеально вписываются в теорию самого Николая Михайловича?
А как же любовь? Возрождение через любовь - эта тема тоже присутствует у Федора Михайловича. Тот же Родион Раскольников принимает религию только потому, что это - ее религия:
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих пор он ее и не раскрывал.
Он не раскрыл ее и теперь, но одна мысль промелькнула в нем: «Разве могут ее убеждения не быть теперь и моими убеждениями? Ее чувства, ее стремления, по крайней мере…»
Сравнения с Ницше - тоже тема, достойная дискуссии.
Ну и взгляд из 1921 года на творчество Достоевского - тоже отдельная тема, конечно.
Н.Бердяев, с высоты знаний итогов нигилистических настроений, пережитых революций, размышляет о пророческом даре Достоевского и о преимуществе человека свободного над человеком общества потребления, человеком муравейника. Я не оспариваю пророческий дар Достоевского. Более того, уверена, что великому писателю было подарено многое, что не ведомо человеку обыкновенному, земному. Но дар божественный, откровения чувствования не есть знания.
Знания же Бердяев добавляет от себя. Да он это и не скрывает. Более того, предупреждает об этом в самом начале книги:
Да, Достоевский, в союзе с Бердяевым прекрасен. Впрочем, и без Бердяева - тоже. Но работа Бердяева, пожалуй, лучшее исследование творчества Достоевского. И даже спорные вопросы только заставляют пристальнее вглядываться, вчитываться в тексты Достоевского.
Пожалуй, это единственная книга, которую, еще не закончив, уже хочется перечитать.
Николай Михайлович, браво.

Бердяев умеет "зреть в корень" (что есть, то есть).. этим-то и ценен (всегда) настоящий философ.. Книжка (а по сути полноценная статья) эта небольшая, но вмещает она, можно сказать, целые пласты идей..
С самого начала философ говорит нам о том, что Ставрогин для Достоевского самый любимый его персонаж, по прочтении же текста становится понятно, что и для самого Бердяева он таковой..
-"Николай Ставрогин – слабость, прельщение, грех Достоевского. Других он проповедовал как идеи, Ставрогина он знает как зло и гибель. И все-таки любит и никому не отдаст его, не уступит его никакой морали, никакой религиозной проповеди." -говорит автор, но я и сам возьму его немного для себя, -мог бы он тут же добавить здесь..)
Именно в этой статье Бердяев отмечает, что именно в своих литературных формах Достоевский более всего воплотился как философ.. как теоретик (в них, а не в письмах, "Дневниках" и тп):
-"Все положительные доктрины и платформы «Дневника писателя» так жалки и плоски по сравнению с откровениями трагедий Достоевского!"
Далее. Ещё один важный момент (который в последствии будет рассматриваться чуть ли не как само собой разумеющееся):
-"Достоевский предвосхитил Ницше и многое, раскрывшееся лишь теперь."
Здесь же сразу Бердяев продолжает:
-"Но я не предполагаю рассматривать «Бесы» с этой стороны, наиболее ясной. «Бесы» – также мировая символическая трагедия. И в этой символической трагедии есть только одно действующее лицо – Николай Ставрогин и его эманации."
Начет последнего предложения - я бы сказал, что это несколько переиграно (зачеркнуто) гипертрофированно, но посыл философа понятен..
И, как бы (уже) "резюмируя" (ситуацию Ставрогина) вообще автор говорит нам о том, что кризис Ставрогина -это кризис избыточности.. кризис, который не реализовался в творчестве.. в творческом акте..
(Это я так, уже завершил (несколько) как бы "в спешке", но по существу, чтоб уж не мучить читателя долгим текстом)..)

У Шпенглера преемственность духовной культуры прерывается. Она как будто бы целиком переходит в цивилизацию и умирает. Шпенглер не верит в пребывающий смысл мировой жизни, не верит в вечность духовной действительности.
Но духовная культура, если и погибает в количествах, то сохраняется и пребывает в качествах.
Она была пронесена через варварство и ночь старого средневековья. Она будет пронесена и через варварство и ночь нового средневековья до зари нового дня, до грядущего христианского Возрождения, когда явятся Св. Франциск и Данте новой эпохи.

Россия есть апокалиптический бунт против античности. Россия — религиозна и нигилистична. В Достоевском открывается тайна России. На Востоке можно ожидать появления нового типа культуры, новой души культуры. Хотя это и противоречит представлениям о России, как стране нигилистической и враждебной культуре. В мыслях Шпенглера, до конца еще невыявленных, есть какое-то вывернутое наизнанку, с противоположного конца утверждаемое славянофильство.

Мы находимся в более благоприятном положении, чем Шпенглер и люди Запада.
Для нас западная культура проницаема и постижима. Душа Европы не представляется нам далекой и непонятной душой. Мы с ней во внутреннем общении, мы чувствуем в себе ее энергию.
И в то же время мы русский Восток. Поэтому кругозор русской мысли должен быть шире, для нее виднее дали. Философия истории, к которой обращается мысль нашей эпохи, должна с большим успехом разрабатываться в России. Философия истории всегда была основным интересом русской мысли, начиная с Чаадаева.














Другие издания


