Хочу быть сильным

Бывало, что я напивался и тогда звонил ей.

— Это мистика! — кричал я в трубку. — Самая настоящая мистика… Стоит мне позвонить, и ты каждый раз говоришь, что уже два часа ночи…

Мы не постигнем тайны бытия вне опыта законченной игры. Иная жизнь, далекие миры—все это бред. Разгадка в нас самих. Ее узнаешь ты в последний миг. В последнюю минуту рвется нить. Но поздно, поздно что-то изменить...

Затем он сел и уставился на меня долгим, грустным, почти трагическим взглядом. Его улыбка выражала несовершенство мира и тяжёлое бремя ответственности за чужие грехи. Лицо, те не менее, оставалось заурядным, как бельевая пуговица.
Портрет над его головой казался более одушевленным.(Лишь к середине беседы, я вдруг понял, что это не Дзержинский, а Макаренко).

Борька пьяный и Борька трезвый настолько разные люди, что даже не знакомы друг с другом.

Кастрюля, полная взаимного раздражения, тихо булькая, стояла на медленном огне…

Нельзя уйти от жизненных проблем... Слабые люди преодолевают жизнь, мужественные - осваивают... Если живёшь неправильно, рано или поздно что - то случится...

Стоит пожить неделю без водки, и дурман рассеивается. Жизнь обретает сравнительно четкие контуры. Даже неприятности кажутся законным явлением.

Пришлось мне идти за водкой...

• Мне - полную, - сказал он и добавил: - Люблю полненьких.

Марков опорожнил шестую бутылку и сказал:

— Есть мнение — воздвигнуть тут скромный обелиск!

И поставил бутылку на холмик…

Несколько раз мы теряли пакет с деньгами. Обнимались со вчерашним гармонистом. Были замечены всеми ответственными работниками турбазы. Как утверждает Натэлла, выдавали себя за Пушкина и Баратынского…

В прихожей у зеркала красовалась нелепая деревянная фигура — творение отставного майора Гольдштейна. На медной табличке было указано: Гольдштейн Абрам Саулович. И далее в кавычках: «Россиянин».

Фигура россиянина напоминала одновременно Мефистофеля и Бабу Ягу.