Избранные произведения в двух томах. Том 2. Острие бритвы. Рассказы

"Я проезжал мимо Парижа по пути в Лондон, но решил провести лето в Ницце..." Нормальные записи для воспоминаний, чем, собственно и является эта книга по замыслу автора, но читать иногда невыносимо скучно. Тоску наводил и Эллиот Темплтон с его вечными князьями и графинями. Самое "вкусное" - шестая глава. Читала эту книгу после "Есть, молиться, любить" - снова Индия, как место обретения Бога. Забавные совпадения, побуждающие интерес к этой стране. Очень понравилась концовка, в которой "все получили то, что хотели" - поставлена точка и с персонажами не жалко расстаться.
Не самое любимое произведение одного из любимых авторов, но имеет место быть среди тех книг, на которые можно потратить время.

Рассказ оставил после себя очень неоднозначное впечатление.
С одной стороны, главный герой, конечно поступил как сволочь... С другой стороны, ему не чуждо проявление заботы и адекватности.
С главной героиней тоже не все понятно. С одной стороны, ее ненависть к врагу понять можно, с другой стороны, убить собственное дитя...
Мне кажется, что судить героев данного рассказа глядя со стороны невозможно. Их мотивы можно понять только тот кто действительно побывал в их шкуре. а так можно вести споры кто прав, кто виноват вечно...

Сомерсет Моэм был атеистом. «Христианство — религия рабов», - писал он. Но вот что поразительно: несмотря на полное незнание законов духовной жизни, С. Моэм в силу своего таланта создаёт глубочайшие и удивительно достоверные картины явлений, имеющих духовную подоплёку.

Его рассказ «Дождь», как считается, выражает его взгляды на религию наиболее ярко. Жуткая история! Она должна была показать, как ужасны, навязчивы и лицемерны верующие люди. Но для христиан она свидетельствует совсем не об этом, а лишь о поразительной силе таланта. Моэм в своей грустной и ненавязчивой манере как будто изобличает фанатизм христианина и разрушительность веры. Но это так только для тех, кому чуждо малейшее знание христианства.

На самом же деле, сам не понимая того, он даёт картину прелести – картину поразительной яркости и точности. Просто картину классической прелести! С её одержимостью, с её адским огнём, с её жестоким, гневным, непреклонным упорством, с её слепотой и - неизбежным падением – потому, что «Бог гордым противится» (Иак. 4, 6) и благодать не сопутствует самовлюблённому и жестокосердному, какими бы высокими оправданиями он не прикрывался.

О подобной прелести писал ещё преп. Иоанн Лествичник: «Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви». И ещё: "Наказание гордому - его падение, досадитель - бес; а признаком оставления его от Бога есть умоисступление. В первых двух случаях люди нередко людьми же были исцеляемы; но последнее от людей неисцельно".

Всё это вот уже два тысячелетия знает Церковь, но это тайна за семью печатями для тех, кто не знает христианства. И вот - огромный талант, казалось бы, призванный тонко и чутко понимать движения человеческой души, запутывается в явлениях, очевидных любому знающему свою веру христианину – Моэм принимает состояние прелести за проявление истинной веры, не может отличить болезненного заблуждения фанатика и одержимости - от тихой и любящей веры смиренного христианина. Для него всё едино. Как это грустно... Но какой талант! Он ничего не понял в том, чему был свидетелем, но создал шедевр. Только подумайте: что бы он мог создать, если бы сокровища духовной жизни были ему известны…

Но увы, поразительной силы рассказ, по форме правдивый, по сути не только не раскрывает сути явлений, но и вводит читателей в заблуждение, в то самое, которое исповедует автор. В этом смысле автор подобен описанному им в этом рассказе несчастному погибшему миссионеру, который совершенно не знал, что он на самом деле делал, что им двигало и куда это его заведёт...