Адские машины желания доктора Хоффмана

Роман выдающийся английской писательницы Анджелы Картер (1940 - 1992), заставляет читателя пройти вслед за героем через фантасмагорическую череду материализованных злым тевтонским гением доктора Хоффмана желаний - чаще подспудных, темных и опасных -

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,7

225 оценок

5
28%
4
34%
3
28%
2
6%
1
3%

Ваша оценка

Прочитали 245Хотят прочитать 878

Рецензии

rootrude7 апреля 2012 г.
Это... это... да это же просто великолепно!
Кабы не глазастый Shinagon , который вцепился в эту книгу, когда я перекладывал всякое барахло из одной стопки в другую в букинистическом магазине, у меня бы и мысли не возникло открыть книгу с надписью "Готический роман" на обложке. Открыли, начали читать предисловие, увидели какой-то убертрэш с перечислением Хайдеггера, Фрейда, Полански и т.д., посмеялись и взяли. ДА КТО Ж ЗНАЛ-ТО, ПАЦАНЫ! Кто ж знал, что под обложкой скрывается такое прекрасное Нечто?
Я даже после прочтения предисловия имел очень предвзятое (и крайне негативное) мнение об этой книге. Но начал читать, и с первых же строк — НАНАХ! — такая крутота-крутотенюшка!
У меня глаза на лоб полезли, когда вместо заявленного "готического романа" с первых же страниц книги на меня полился такой сумасшедший поток образов, аллюзий и реминисценций, да это ещё вкупе с потрясающим стилем и чувством прекрасного писателя, что устоять на ногах было почти невозможно! Картер умудрилась раз 6 кардинально сменить стиль повествования, каждый раз выбивая дух и заставляя восхищаться её умением и писательским мастерством. Я даже не могу перечислить все стили, которые умудрилась охватить Картер, — от магического реализма и модернизма, до сентиментального романа и детектива. А уж сколько авторов и сочинений Картер успела зашифровать в своём романе — так и вовсе не пересчитать. Особенно порадовала ОЧЕНЬ частая отсылка к русской классике — от прозрачных намёков на Ахматову и Толстого, до более завуалированных на Карамзина, Лермонтова, Достоевского, Чехова, Гончарова и т.д и т.п.. Ух!
Теперь, что касается собственно повествовательной линии. Множество писателей и поэтов на протяжении, думаю, всего времени существования литературы пытались определить степень реальности создаваемых ими миров. Пытались наделить героев и персонажей независимой волей. Апогеем этих мыслей стал, на мой взгляд, сюрреализм с его "автоматическим письмом" и постмодернизм с его абсолютным отказом от создания "нового", потому что это самое "новое" способно родиться самостоятельно, без участия воли Писателя (Творца, Демиурга, раба музы, безвольного проводника божественной энергии). Чтобы понять, о чём я говорю, вполне достаточно прочитать хотя бы "Мантиссу" Фаулза. А Картер поступила СОВЕРШЕННО НАОБОРОТ! Она через реальность персонажей, через постмодернистские, сюрреалистские и чёртегознаетещёкакие приёмы и примочки умудрилась ТАК написать о том, что Создаваемое без Создателя — ничто, что это самое Создаваемое получилось В РАЗЫ реальнее, плотнее, живее, самостоятельней и прекрасней, чем у всей братии, которая пыжилась в своих попытках представить литературу как независимый и саморегулирующийся мир.
Уела вас Картер, писателишки! Вашим же оружием повергла на лопатки!
И за это ей безмерное уважение и огромное спасибо! Спасибо за этот ОПУПИТЕЛЬНЕЙШИЙ роман.
Читать далее
133
1,3K
TibetanFox1 апреля 2015 г.
Всё, что будет сказано мною про "Адские машины желания доктора Хоффмана" может быть использовано против меня доктором Хоффманом.
Все попытки трактовать "Адские машины" неизбежно сведутся либо к эмоциональной оценке (понравилось/не понравилось), либо к многотомному трактату. Уж слишком Анжела Картер густо намесила. И это плюс, а не минус, потому что именно в этой густоте скрывается простота. Незачем искать правильный ответ и однозначные (или даже многозначные) трактовки, можно просто окунуться и плыть, пока не окажется, что ты уже растворился во всём этом восхитительном сумасбродстве. Причём по ходу повествования мир несколько раз перевернётся с ног на голову: стиль, характер, смысл повествования совершенно меняются с каждой новой главой. Восхитительный эксперимент, но, слава богу, не над читателем и даже не над его восприятием.
Поэтому я не буду долго рассусоливать — проще при конкретном вопросе или частном диалоге взгрызться клыками в какой-либо фрагмент и затрактовать его до одурения. Как по мне, так книжка универсальна, как сам мир. Не понравится совсем разве что тем, кого очень сильно смущает слово "писька", но ведь и в реальном мире письки встречаются, да?
Если же попытаться выбрать из многоцветья вариантов истолкования один, самый приглянувшийся, то это будет литература. Анжела Картер ведёт нас за ручку вместе с главным героем по истории литературы, где иррациональная романтическая составляющая доктора Хоффмана отважно борется с классицизмом, а вовлечёнными и провёрнутыми через эту мясорубку оказываются читатели. Глава за главой — это действительно шажки по истории развития, так что мы узнаем и утопическую литературу, и "лишних людей", и постмодернизм или барокко во все поля, а кое-какие конкретные имена так даже не постесняются появиться практически без масок. Точнее, в масках, но именно это открытием маски и будет.
И тем интереснее по этому потоку плывёт главный герой, который не то чтобы писатель, не то чтобы главный, не то чтобы герой... В целом, големчик из настолько свежей глины, что каждая новая глава готова слепить из него нового типичного персонажа.
Великолепно и изящно же.
Читать далее
70
959
Clickosoftsky18 октября 2014 г.
Индифферентный Гулливер, или Желаемый в поисках желающих... или «Спёрли дочь у колдуна» (с)

Мы вышли в парк. Я забыл, какой на дворе стоял месяц, но по запаху догадался, что, должно быть, октябрь.
Когда запахло октябрём, стало понятно, что мне выпала небывалая удача: прочесть наконец-то в ходе ДП книгу, за которой я так долго гонялась и которая вот только накануне досталась мне в руки (вот счастье-то!) в бумаге. Впрочем, хватит ронять слюни, к цифрам, пожалуйста.
Время чтения: 5 дней (параллельно с ещё двумя-тремя книжками — 9 дней)
Перемена оценки по ходу чтения: → →
Время прокрастинации над рецензией: омг, уже 9 дней, нельзя же так. За дело.
Абсурдный, как карусель, роман Анджелы Картер дразнит, искушает, заводит, насмешничает, выставляет в панорамках порно-шоу за руп за двадцать такие столпы литературы и философии, что пуристов пробивает испарина, а когда они дрожащей рукой лезут в карман за белоснежным носовым платком, он оказывается полуцитатой то ли из Набокова, то ли из Кэрролла — в этом царстве-кортасарстве, в этом борхесолесу ни в чём нельзя быть уверенным. Хлопнув по вианококтейлю, отправляемся трассой 60 на поиски пропавшей возлюбленной (которая сама то и дело лезет под руку, а временами и в постель, да только так прилежно переодевается к каждой новой главе/локации, что прямо не узнать её, пока не привыкнешь к этим выходкам) — а может, и не возлюбленной вовсе, а загадочного города, в котором вещи и понятия о них поменялись местами, иллюзии решили сыграть в чехарду, а герои совершают эволюции (в обоих смыслах слова), превращаясь «то в ничто, то в нечто».
Сплошные восторженные мои уииииииииии поутихли, стоило мне обнаружить, что сюжет необузданных приключений главгероя по-декамеронски линейно-фрагментарен, причём каждый новый эпизод практически никак не связан с предыдущими, а предыдущие, в свою очередь, никуда не ведут. Замысловатость превратилась из тщательно простроенной в кажущуюся, и даже пряность фривольности потеряла остроту. Исподволь выпросталась непрошеная мысль о том, что автор над читателем попросту издевается, окрепла, налилась и... ага, лопнула в самом конце главы седьмой, обернувшейся утрированной сценой из кинобоевика. Ну вы представьте себе: горит ВЗОРВАВШЕЕСЯ огромное дерево, главгерои — мужчина и женщина, само собой — бегут через кукурузное поле, а над ними с грохотом закладывает смертоносные виражи тяжёлый вертолёт...
«Да ты в натуре издеваешься, Картер!» — разрядка, полусмех-полуслёзы, тихое блаженство, нежная улыбка, ну, все люди взрослые, знаете, как это бывает. И уже без всякого напряга можно читать дальше всё, что угодно.
Впрочем, не всем. Например, от космогонии кентавров верующих читателей может непоправимо порвать; по счастью, эти благочестивые люди до сей возмутительной главы просто не доберутся — бросят книгу раньше, шокированные чудовищностью разврата, царящего на всём пространстве текста.
А я читаю, читаю, время от времени спотыкаясь о незнакомые доселе слова (иератический, вотивный, кьяроскуро... угумс, вот оно что, понятно, заодно хоть запомню наконец, что значит «трансцендентальный», можете смеяться) или безуспешно пытаясь представить, какую позу должен принять кентавр, дабы улечься ничком на стол. Сражение с кучерявым текстом в какой-то момент привело к тому, что меня поставила в тупик совершенно невинная фраза: «За мостом раскинулась зелёная рощица акра в четыре, не больше…» — что это за растение «акр», растущее рощами, и почему что-то пропущено после слова «четыре»?! О_о
Вытряхнуть гротескные навороты из зоны липкого внимания, как воду из ушей, помогали уместные мини-пародии вроде револьвера, крутящегося волчком на стерильном полу зловещей подземной лаборатории, да и превращения Альбертины, смахивающие на двенадцать записок (кем она обернётся в следующий раз?) весьма доставляли.
И всё же окончательная оценка, раз упав, уже не поднялась до высшего балла. Мне очень не хватило того самого города, охваченного чумным карнавалом сущностей. Да и самого доктора Хоффмана из заголовка тоже не хватило — прямо скажем, как натуральный Джон Аскгласс он себя повёл :((
Что же до адского, машин и особенно желаний — их было хоть отбавляй. И я очень понимаю моих ЛЛ-друзей, которые прочли эту книгу и почти все (11/14) выставили ей оценки в зелёной зоне. Я с вами. Спасибо.
Читать далее
69
591

Все рецензии

Цитаты

Vincera11 июля 2012 г.
Зло обладает обычно большой притягательной силой — благодаря своей дерзости, благодаря вызову.
22
706
red-haired23 августа 2012 г.
Некоторые города – женщины, и их нужно любить, другие – мужчины, этими можно разве что восхищаться или торговать с ними
13
555
TibetanFox23 февраля 2015 г.
Страх — старейшая и сильнейшая эмоция человечества, а старейшая и сильнейшая разновидность страха — страх перед неизвестным...
12
435