Волкодав

А ведь мог бы, кажется, уже усвоить: стоит только пригладить на загривке вздыбленную щетину, и сейчас же что-нибудь случится. Что-нибудь скверное.

Вожди – лучшее, что есть у народа, ими он и Богам предстоит…

<...> хочешь прожить на свете подольше, всегда будь готов к самому худшему.

<...> до чего дорожат собственной жизнью люди, привыкшие с безнаказанной лёгкостью отнимать её у других…

Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного – умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.

Вот бы где-нибудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке…
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.

Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь – улыбнувшихся мне..
… Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.

обозвать родного чужим - хуже не выругаешь!

Яблони в
цвету, клонящие розовые ветви на теплую дерновую крышу. Пушистый серый
пес, спящий на залитом предвечерним солнцем крыльце. Дорожка между
кустами малины, утоптанная босыми ногами детей. И женщина, выходящая из
дому на крыльцо. Эта женщина прекрасна, потому что любима. Она вытирает
мокрые руки вышитым полотенцем и зовет ужинать мужчину

И ей было отлично известно, что это значит, если женщина хочет смотреть мужчине в глаза и встречать его взгляд, заговаривать с ним и слушать его голос. Протягивать ему руку и ощущать ответное прикосновение.

Всякая человеческая способность, если пользоваться ею внимательно и с умом, обостряется и оттачивается. Иногда совершенствование происходит постепенно, ино­гда же становится заметно не сразу, но зато потом прорывается, как водопад.

... те, по ком много плачут, не могут вознестись: поди втащи с собой на небо лохань со слезами!