психология - нон-фикшн
MaksimKoryttsev
- 64 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Вот не люблю такие книги, которые вначале захватывают, а к середине повествования настолько ослабевают в своей насыщенности, что приходится делать усилие над собой, дабы дочитать. Иногда это отбивает интерес к чтению на некоторое время, ведь негоже читать не получая удовольствия/знаний/пользы.
Спасением для этой книги стал её размер, будь она раза в два больше - утонул бы я в океане скуки и повторений.
Скажу прямо, я не особо сведущ в солипсизме, но уже к середине я понял все идеи Лангенхаэрта, что последующее разжёвывание обременяло.
Но на пером этапе книга пробудила моего внутреннего исследователя. Это занимательно окунуться в поиск какой-то тайны, доселе мало кому известной. Изучить личность, почти не изучаемую до тебя и дать миру что-то новое. Это заводит. Захотелось найти такой объект, субъект, тему и искать, искать, искать...
Но в целом книга средняя и не сказать, что я оставил в себе хоть частицу прочитанного. Прошла и прошла, осталась где-то позади, освободив место для нового литературного творения.

Довольно узкоспециализированное произведение. Вряд ли оно может заинтересовать любителей экшна или поклонников витиеватых сюжетных хитросплетений. Фактически «Секта эгоистов» — это нечто вроде философского эссе в жанре художественной литературы. Хорошо, что мне такой жанр вполне по душе, ибо в романе есть над чем подумать. Да и просто поднапрячь извилины всегда полезно.
За историей Гаспара Лангерхаэрта, который хотел оставить след в философии (здесь герой напоминает Герострата и его устремления) и стал заложником собственной теории, скрыто несколько смысловых уровней. Неслучайно в романе показаны сцены столкновения метафизической доктрины героя с нравами светских салонов, церковью, представителями разных слоёв населения. Таким образом, автор как можно шире раскрывает внутренний мир Гаспара, избегая его непосредственного описания. Весьма показательна последняя сцена с участием Лангерхаэрта, где обнажается действительный ультраэгоизм в его психологическом, а не философском понимании.
Концовка романа выдалась несколько предсказуемой. Впрочем, я бы не стал ругать за это произведение, ибо сюжет в нём — не более, чем фон.

Сон разума, говорят, рождает чудовищ. А здесь чудовище порождено слишком высокой активностью всё того же разума. Шмитт отлично описывает навязчивую идею, в которую легко уверовать и в которой легко и приятно раствориться.
Всем любителям путешествий в безумие без обратного билета обязательно к прочтению!

Все это дышало счастливой вульгарностью дурака, убежденного в своей правоте.

Двенадцать месяцев на завершение диссертации — это обычный срок, который дает себе любой исследователь ежегодно на протяжении двадцати лет, и, стало быть, мои слова не имели ни малейшего значения… Только не надо думать, что ученому миру вовсе не свойственно чувство сострадания! На практике исследователь может оказаться существом, способным на привязанность, даже проявить себя порою приятным компаньоном… И однако же в ближнем своем исследователь любит вовсе не его особенности, а, напротив, общность их участи: заточение. Поэтому ученые питают к себе подобным истинно тюремную дружбу, когда никто и ничто не вызывает такой ненависти, как тот, кто скоро должен выйти на свободу. А раз уж я их успокоил, они отнесли мою радость на счет какого-нибудь гастрономического излишества и быстро о ней забыли.


















Другие издания


