Миракли

«Воскресение откладывается, Ефтимий»

Иногда первые слова становятся самыми точными. Когда-то наткнувшись на эту книгу, я сделала заметку "средневековая жуть". Сегодня, дочитав ее, я могу сказать ровным счётом то же самое. Но - мой бог - какая пропасть пролегает между тем ощущением и этим. Жаль только, что внятно объяснить вряд ли получится. Я всматриваюсь в пропасть, она отвечает на взгляд пустыми глазницами. Слова лишние.

Масштаб повествования поражает воображение, пусть и описывается жизнь всего-навсего одной глухой и нищей деревушки. Но как Славко Яневский умудрился влезть в шкуру средневекового обывателя, вжиться в его мозг - просто удивительно. Тёмный люд со всеми его страхами и суевериями, помноженными на невежество, круговорот природы, дикий лес окрест, где-то там на окраинах воображения - город, просто Город, без названия, откуда приходят царевы ратники. Кукулинцам и город-то не нужен, весь мир и подавно. Что им споры царей, крушение империй? Село живет не столько реальностью, сколько байками про нечисть и клады, да грядущие кары небесные, уродливыми преданиями, фантасмагорическими образами, которые время от времени оживают в полчищах крыс, уничтожающих всё живое, воскресших мертвецах, страшных пришельцах. Зло приходит извне, но зло живет и в самом Кукулине, снова и снова распускаясь черным цветком смерти, снова и снова собирая дань не мерами зерна - жизнями.

"Миракли" - это только часть истории Кукулина, три фрагмента из восьми, три поколения глазами вампира Борчилы, монаха Тимофея, паренька Ефтимия, связанных родством тайным и явным. Где искать прочие пять - непонятно. Разве что осваивать македонский, всё быстрее будет. Перевод прекрасен, но мы же прекрасно понимаем - пипл это не схавает, хоть и про упырей.

был лес у меня я спалил его
и камень
было сердце погреб его
и реку
был родник иссушил его
и пашню
была нива сделал могилой
и кровь мою
я воскресну ты воскреснешь.

И вновь в моей копилке книга, которую я не дочитала. Более того, я не смогла прочитать и пятидесяти страниц - это минимум который я себе даю, чтобы дать книге шанс все-таки увлечь меня. Но это такой УЖАС! Я поняла, что если читать это дальше, то к концу этой немаленькой книги просто с ума сойду. Это книга не просто противопоказана особенно впечатлительным лицам, она, пожалуй, противопоказана ВСЕМ! Я опять удивляюсь себе, как я вообще откопала эту гадость. Ну ладно, пусть не гадость. Книга то может и неплохая, не мне судить, раз я ее даже не прочла. Но и тех страниц, которые я осилила, мне хватило понять, что количество трупов и крыс с каждой страницей будет только увеличиваться. В общем: МРАЧНЯК! За то наверняка вдохновит на написание брутальных текстов для какой-нибудь death-группы.

Если летопись вашей жизни ведет упырь, наверное, с вами что-то не так.
Село Кукулино и его горемычные жители подтвердили бы этот тезис. Какие только напасти не сваливались на бедовых кукулинцев, поколение за поколением сталкивалось с ужасами. Из-под земли вырастала исполинская пятерня, трупы распевали песни в могилах, крысиные орды катились всеуничтожающим колесом Судного дня... Нечисть, справедливости ради, была злом меньшим, а люди — большим. Злой дух крепкой средневековой выдержки нависал над селом смогом и отравлял умы и души.

Фантасмагория переплетается с народными сказками и мифами, родившаяся из этого союза книга языком простодушным создает образы тяжелые, беспросветные и лихорадочные. Волей автора читатель словно оказывается в шкуре жителя средневекового глухого села с присущим ему взглядом на мир, как скопище страхов и дикости. И смотреть сквозь его глаза — это вообще не здорово, ребятня. Бывает, что нас посещают идеи, мол, "раньше было лучше", но иногда мы не отдаем себе отчета в разнице мироощущений современного и средневекового человека. Прошлое, может, и не теряет притягательности, но переноситься туда лучше, сохраняя свое нынешнее сознание.

За отсутствием широких цветастых рекламных проспектов слишком мало людей смогут по достоинству оценить эту книгу. А между тем невозможно представить более актуального чтива на сегодняшний день! В тяжёлые времена экологического кризиса, в дни, когда охватившая весь мир пандемия не позволяет нарушить режим самоизоляции, а дети в Африке продолжают оставаться голодными, македонский поэт, прозаик, сценарист и художник прозорливо сверлящим взглядом тридцатилетней давности предлагает инновационные методы по борьбе со всеми обрушившимися на наши головы проблемами.

Из его замаскированного под сагу руководства изощрённому уму станут доступны зело полезные в хозяйстве сведения и советы. Учитывая количество умов ленивых и отупевших, нахожу весьма целесообразным донести до массового читателя пользительную сущность оных посредством упрощения языка и приближения к современным реалиям.

Во-первых, из этой книги вы узнаете, как ладить с соседями. Как прикончить попа, речей которого не понимаешь, чтобы руки остались чистыми. Как правильно смотреть в треснутые тыквы, чтобы меткостью своих предсказаний поражать публику. Как плевать на меткость предсказаний, ведь до их свершения публика всяко не доживёт. Как отобрать у старой медведицы медвежью шкуру и для чего (спойлер: чтобы носить под ней тайны).

Во-вторых, книга раскроет множество доселе неизвестных эволюционных секретов, например, позволит нам проследить родословную тех из наших знакомых, кто в настоящий момент активно ратует опасаться вышек 5g и всяческих иных последствий опасной прививки. Общеизвестно, что темнота человеческая неискоренима; теперь благодаря этому факту и книге Славко мы и без обращения к архивам, наверняка не сохранившим столь ценную информацию, точно знаем, откуда берут своё начало мракобесы.
Готов спорить, Питер Уоттс наверняка читал Яневского, без вариантов: откуда бы ещё он смог подцепить идею о расе вампиров. Славен Славко Яневский — именно он, и никто другой, открыл цивилизации глаза на очевидное: жизнь после смерти возможна, но в единственной известной форме – вампиризме.
Яневский вносит важные поправки и в основы дарвинизма, ибо часть его персонажей – помесь меж крысами и людьми. От Славко мы узнаем сенсационную новость, новое слово в вирусологии: как метит чума.

От него же внимательный читатель переймёт и пару незаменимых советов в области медицины. Лучший рецепт сохранить и преумножить потенцию (пойти в монахи), а также тайное знание, хранимое веками македонским народом: в каком масле следует смачивать подорожник, чтобы он в самом деле вылечивал раны. Вне всяких сомнений, при умножении тиража славной книги Славко, эти советы станут трендами народной медицины!

В-третьих, Яневский затыкает за пояс любого выскочку-литератора. Список персонажей, оригинально перечисленных в конце произведения в форме молитвы за упокой вместе с самой молящейся равняется 226. Что такое 400 персонажей Пинчона на 900 страниц в сравнении со славными 226 персонажами Славко на 440? Оу, допускаю вероятность того, что Яневский мог схитрить и вставить в молитву пару десятков ратников, не появлявшихся вовсе на горизонте повествования, однако кто сможет проверить? Чьих сил, здравого ума и твёрдой памяти хватит на доскональное перечитывание сей летописи, в разы менее «Радуги» захватывающей и увлекательной? Бесспорно, Яневский мастер своего дела!
Плачьте, постмодернисты, такого многополосного потока бредовых мыслей вам и не снилось!
Плачь, Толстой, плачьте авторы ботанических энциклопедий, заедай будрой свои клепсидры, Шульц – ни у кого из вас мне не доводилось встречать столь полное собрание названий какого бы то ни было растения, в частности, дуба!

Плачь и ты, Гришковец, ведь не ты первый написал инструкцию, как победить в алкогольном поединке!

Плачьте, люди, не читавшие Славко, ибо не ведаете вы, что вы – крысы!

Удивительное дело! Книга, которая по всем формальным критериям должна была мне полюбиться, абсолютно не пошла. Собственно, тут самое время признаться, что осилил из трех представленных здесь частей я лишь "Легионы святого Адофониса", поэтому это даже нельзя назвать полноценным прочтением. Славянский магический некрореализм в исполнении Яневского прекрасен вне всяких сомнений, но... не радует, и все тут, хоть ты тресни, сдери с себя кожу живьем и выверни волосы наизнанку. Слишком тягостен для меня оказался этот путь во тьме, и лишь полчища крыс, ползающих ночной порой у загаженных входов в подземелья метрополитена, будут напоминать мне о тяжелом кукулинском быте. Очень жаль, что мы с автором не сошлись характерами. Искренне жаль.

Узнала я об этой книге и о Славко Яневском совершенно случайно, в теме на местном форуме Самая страшная книга.
Это трилогия, не особо объемная, но читалось все это достаточно медленно (подготовка к экзамену и зубрежка тестов тоже тому способствовали)).
Не могу сказать, что текст воспринимается трудно, но периодически мне требовалось книгу отложить и упорядочить информацию. Вроде бы и запоем не читается, и бросить совершенно не хочется, втягиваешься и потребляешь небольшими порциями, и обдумываешь потом, и восхищаешься способностью автора проникать в душу, и ужасаешься происходящему в книге.
Красивая, страшная, фантастично-реалистичная книга. К ней лучше всего подойдут эпиграфом строчки Омара Хайяма - Ад и рай - не круги во дворце мирозданья, Ад и рай – это две половинки души. Славко Яневский создает такие картины и образы, что складывается впечатление, что в душах у многих людей гораздо больше Ада, но все равно мы с этим как-то умудряемся жить, и в самый неожиданный момент наш внутренний Рай все-таки берет верх. Надежда сильнее любого зла.
1. Легионы святого Адофониса.
С самого начала поразил язык повествования. Непривычный, обволакивающий, завораживающий. Да и история, ведущаяся от имени македонского вампира Борчило, весьма необычна.
Если вы представили стандартную псевдострашилку наподобие выдумок Брэма Стокера, Энн Райс и прочих последователей мистического жанра (и это не в упрек им сказано, стандартные книги про нежить я люблю и ценю), то вас ждет разочарование. Или радость, что ничего общего у истории Славко Яневского с другими книгами, где упоминаются вампиры, нет. Борчило - вампир-наблюдатель, иногда и непонятно кто он такой, полувампир, полупризрак, полувымысел. Нелегкая судьба у этого существа. Уже после того, как он стал вампиром, вернулся в родную деревню Кукулино, шуршит по комнатам разрушенного замка, что стоит на горе, и наблюдает за жителями села. А там, у людей, царят невежество, суеверия, жестокость. Часть напастей к кукулинцам приходит со стороны, но большую часть неприятностей они сами себе организуют. А вампир смотрит, ужасается, иногда даже пытается помочь неразумным людям, но возможности македонского вампира ограничены. Он и рад бы не видеть весь этот кошмар, что творится вокруг него, но умереть не может. Годы проходят, сменяются поколения, но продолжается кукулинский средневековый ужас и мертвое сердце вампира ноет при виде происходящего.
2. Пёсье распятие.
Во второй книге трилогии автор с ходу тюкнул читателя по голове уже привычной маленькой жуткой историей и поведал причину, по которой местечко под названием Песье распятие называется именно так, а не иначе (на этом моменте якобы привычного читателя передернуло, мурашки по телу пробежали нестройной толпой). А потом начал показывать взгляд на события глазами людскими, а не вампирскими. Рассказчиком стал потомок Борчило – Тимофей, он постригся в монахи и стал зваться Нестор. Иногда ему помогали жители Кукулина своими исповедями. Теперь на Кукулино обрушилась новая напасть – бывший селянин Русиян вернулся из далеких земель и решил стать местным князем. Полубезумные и маразматичные старцы, управлявшие местным укладом раньше, показались цветочками по сравнению с новым порядком. Кажется, что хуже уже и быть не может, но новые беды накатывают на сельчан, как волны морские в штормовой день.
3. В ожидании чумы.
В последней части читателя ждет новый виток маленькой македонской истории. Место былинного сказителя занял мальчик Ефтимий. Кукулино опять стонет под тяжестью невзгод, еще страшнее предыдущих. На фоне дремучего средневекового быта выделяются два светлых лучика – бывший монах Тимофей и пришлый балагур Спиридон, единственные, кто способны здраво смотреть на происходящие события. А кукулинцы страдают под гнетом монахов из местного монастыря, поддаются безумию вместе с пришлыми фанатиками, верят любым проходимцам, а потом страдают от произвола и долго не решаются дать отпор творящемуся беспределу.
После прочтения книги я в очередной раз порадовалась, что живу в 21 веке, а не в глубоком средневековье. Все наши современные ужасы показались бы жителям той эпохи ярмарочным развлечением.
Маленький отрывок из начала романа, в нем нет спойлеров, по нему можно составить представление о языке книги и в каком ключе ведется повествование.

Никакой «готики» в привычном её понимании, никакого «аристократизма». Перед нами расстилается чёрное полотно рассказа, бесподобно переданное народным языком великим в своём мудром простодушии:

В некотором роде Кукулино — оборотная сторона Макондо, а сама трилогия — вариация на тему «Ста лет», где в мрачном одиночестве своём замкнулся каждый из героев, и нет просвета, нет надежды. Даже юмор трилогии — чёрный, в какой-то мере отвратный, режущий глаз:

У Серафима одно ухо, у Петкана зато губа двойная, как-никак равновесие.

Малоумие старцев заставило меня дважды выблевать себя, всего — от костей до гроба.

тем и ценен. Но каков, каков! — этот «простодушный» язык! Великолепные обороты заставляют упиваться строчками, перечитывать, впитывать в себя, бесконечно рад был найти в Яневском автора близкого мне по духу:

Дни, пепельные и обгорелые, каменели на пути в неведомое, среди лесов залегло серое марево.

Обессиленность жизни, затаившейся над землей: не ночь и не день, млечная лиловатость.

без этой лотреамоновой пошлости, глупых «романов-дневников» и прочей «мрачной, давящей» чепухи гениального (нужное имя вписать, благо — этих «нужных имён» (кому?) много). Нет, а я завидую тем, кто возьмётся за это произведение впервые. Безумно просто. Такие книги — товар очень и очень штучный!

Несомненно одно: автор — один из тех немногих, кого я смело могу назвать Открытием (именно с большой буквы) для себя, и буду с завидным постоянством рекомендовать друзьям и знакомым.

Итак, приглашаю вас в путешествие, путешествие полное размышлений (в т.ч. и на религиозную тематику), интересных исторических справок, мерзости прекрасного и красоты отвратительного. Запаситесь терпением, оно будет долгим, но невыносимо интересным, отправляйтесь запомнив главное:

Приятного чтения, дорогие мои.

«Магический реализм»?
О! Конечно беру!..

И что же?!
Сюжет и мое сознание шли параллельными курсами, встретиться им было не суждено:). Я долго боролась, читая медленно и вдумчиво, но нет – результата нет. В памяти остались только отдельные эпизоды, но целостной картинки, понятной от начала до конца романа не сложилось.

Сказать, что книга не моя – нельзя, сказать, что книга плохая – тем более.
Произведение, которое по всем параметрам должно было понравиться, странно, но факт, - прошло мимо. Загадка.

Если долго сидеть "на берегу" (возле) списков Алиба, то рано или поздно проплывёт мимо нужная тебе книга по подходящей тебе цене. Факт.
Подкараулил и я, наконец, по адекватной цене, и познал эту трилогию.
Не раз видел в отзывах, что книга сложная. Не знаю, что под этим подразумевают. Не сложнее Сервантеса, Эко и многих других авторов из разных эпох. Просто это не банальное лёгкое развлекалово - вот и вся сложность.
Мрачность... это да. Мракота полная. Настоящее средневековье. Крысы, загрызающие людей и разносящие чуму - просто как обыденность. Не как элемент ужастика, а как норма. На фоне этого и элементы магреализма в лице упырей и прочих вампиров, и даже персонажи, которые не живые и не мёртвые - уже даже как-то и блекнут.
Уверен, что я очень многое упустил при чтении. Ибо не силён в истории Македонии. Не силён - это ещё мягко сказано. И оттого, конечно, я не понял или вовсе не увидел многих аллюзий, отсылок, метафор, и прочего. Но даже и так - впечатлило по самое самое. Вы читаете чёрное фэнтези? Да всё оно - сказки детям на ночь, рядом с "Миракли" Яневского. Но... рекомендовать не возьмусь. Всё-таки, любое произведение любого жанра, выведенного на уровень Большой Литературы, уже становится чем-то новым. А если это магреализм, явно балансирующий на гранях то ли сюрра, то ли ещё чего-то (ну не филолог я!!) - то и подавно.
И да, тот редкий случай, когда трилогии в целом я ставлю оценку выше, чем среднеарифметическое оценок её частям.