Александр II. Жизнь и смерть

В допотопные докомпьютерные времена старой и тогда ещё научной фантастики порой можно было наткнуться на эпизод, когда герой фантастической книжки берёт из кристаллотеки некий информационный кристалл, вставляет его в какой-нибудь миелофон и «читает» книгу. Понятно, что с появлением персоналок носители инфо отказались от перфоленты и перфокарт и приобрели сначала форму дискеты, потом диска, и, наконец, флешки. И какая только форма не встречается у современных флешек! Но вот будь моя воля, так для записи этой книги я бы выбрал форму одного из платоновых тел...
Какая многоплановая и многомерная книга! Тетраэдр... гексаэдр... октаэдр... додекаэдр... икосаэдр... Всех вариантов углов, граней и плоскостей её событийного и смыслового ряда попросту не втиснуть в стандартные платоновы тела.

Дальше платоновы тела и всё остальное

ТЕТРАЭДР. Историческая составляющая. Конечно же Радзинский в своём исследовании опирался прежде всего на известные и однозначно трактуемые факты и документы. Факты, устные и письменные свидетельства очевидцев и прямых участников событий, а также на документы эпохи. Иногда он указывает нам источник той или иной информации, иногда просто даёт понять, что то или иное событие и происшествие, изложенное им, имеет под собой документальную основу. Но помимо документальной «твёрдой» основы Радзинский умело и широко пользуется и методами экстраполяции, научно-исторической гипотезы, аналогии и прочими, вполне уместными при выстраивании тех или иных гипотез и трактовок. И в этом смысле такие приёмы вполне уместны в книге, являющейся всё-таки не научно-историческим трудом, но вполне себе документально-художественным изложением.

ГЕКСАЭДР. Художественная плоскость. Вместе с тем Радзинский широко и талантливо использует и средства, свойственные чисто художественной литературе. Авторский стиль богат эпитетами, сравнениями; язык Радзинского наполнен эмоциями как самого повествователя, так и читателя (невольно заражаешься эмоциями и самого рассказчика Радзинского, и героев книги, и порой просто начинаешь переживать за судьбы царственных и нецарственных персонажей повествования, т. е. продуцировать эмоции сам). Автор широко употребляет в книге диалоги, что чаще является признаком художественной книги, но вместе с тем эти диалоги так естественно вписаны и в событийный ряд, и в саму логику исследуемого времени, что кажутся практически «подслушанными».

ОКТАЭДР. Приключенческая мерность. Несмотря на практически стопроцентную достоверность рассказываемых событий и происшествий, книга довольно сильно и плотно начинена приключениями. И в этом нет никакого противоречия, ведь называем же мы приключенческими книгами повествования о разного рода реальных воздухопутешествиях, горовосхождениях, мореплытиях и пещеролазаниях. В особенности, если с участниками этих документальных и реальных путешествий происходят самые настоящие приключения, т. е. происшествия невероятные и удивительные. Вот и в этой книге такого рода приключенческость имеется и в немалом количестве и в изрядном качестве. Потому что все эти военно-исторические страницы и главы книги, все эти любовно-романтические связи и полуавантюрные с налётом уже детектива проступки царственных отроков и вьюношей иначе как приключениями не назовёшь. И чехарду дворцовых переворотов XVIII века. Да и всю эту череду неудачных покушений на жизнь самодержца тоже... Как бы кощунственно это не звучало.

ДОДЕКАЭДР. Политическая плоскость. Тут и механизмы политической регуляции, тут и закономерности естественно-исторического развития социума с переменой социального строя и механизмов его принудительного давления и переключения.
Политический террор, его зарождение и развитие. Точнее часть людей, в том числе и автор утверждают, что все эти покушения на жизнь царя являлись террористической деятельностью. Не знаю... Дело в том, что террор как метод воздействия имеет своей целью устрашение тех или иных субъектов и групп. В деятельности народовольцев же цели устрашения кого бы то ни было. А целью было — политическое убийство монарха, имея ввиду, что вслед за этим вспыхнет народное восстание и царизм как политический режим рухнет... Впрочем, конечно в широком смысле просто принято политические убийства называть террористическими актами...
Политические партии социалистического типа. Конечно, говорить утвердительно о зарождении политической партии социалистического или коммунистического типа в описываемый исторический период пока преждевременно, однако на самом деле все эти политические социалистические революционные группы и союзы типа «Земля и воля» и «Народная воля», а также другие группировки уже обладали некоторыми признаками той партии, которую впоследствии будет строить Ульянов-Ленин. И все вот эти первые шаги по формированию таких политических групп, по шлифовке и уточнению принципов их формирования, по формулированию принципов их существования, целей и задач, политической программы и прочему, без чего партия не может называть себя партией — всё это Эдвард Радзинский рассматривает детально и подробно, в мелочах и нюансах, в тонкостях и с филигранной точностью. И это всё и безумно интересно и... и одновременно страшно... И особенно страшно, когда мы читаем эпизоды с идеями патологического революционера Сергея Нечаева!

ИКОСАЭДР. Военная плоскость книги. Российская империя вела в XIX столетии несколько войн и разными государствами. Преследуя разные территориальные, политические, имперские цели. Навскидку — война с Бонапартом, Крымская война, Русско-турецкая война, кавказские войны... И Радзинский не просто повествует нам о тех или иных перемещениях героев книги в связи с их участием в военных действиях, но рассматривает всю предпосылочную военно-политическую составляющую этой конкретной военной кампании, показывает нам движущие силы исторических событий, прорисовывает ближние и дальние цели не только Российской империи, но и её сателлитов и союзников, а также соперников и конкурентов, т. е. даёт развёрнутый анализ обстановки. Не превращая при этом книгу в учебник по истории или в стратегический и тактический монографического типа трактат, а оставаясь в рамках весьма художественного, интересного и интригующего повествования. И эта сторона, эта плоскость книжного содержания особенно интересна и важна сейчас, на нынешнем этапе реальности, когда опять бурлят и клубятся пылевые облака от грозовых политических и военных фронтов...

4-МЕРНЫЙ СИМПЛЕКС. Любовно-лирическая, романтическая грань. Личная жизнь главного героя книги Александра II Романова и связанные с его личной жизнью нюансы и интимности личной жизни самых разных лиц, многих исторических персон и личностей. При этом, даже затрагивая самое сокровенное — интимную жизнь разных людей, начиная с Екатерины Великой и заканчивая уже сыном и племянниками Александра II — Радзинский делает это достаточно тактично и не спускаясь в чернуху и порнографию. И сложно кого-то тут упрекать и осуждать за супружескую неверность или юношеское распутство — прежде всего потому, что все они были людьми своей эпохи и своего положения, и вряд ли могли свободно выйти из предназначенной им роли. Мы же ведь живём в своём времени и строим свои личные интимные и романтические отношения так, как считается нормальным и принятым в современности... И неизвестно, что и как потом скажут про нас и про наше время, про наших Кончит Вурст, Мадонн, Моник Левински и прочих известных всем и неизвестных никому людей...

ТЕССЕРАКТ или ГИПЕРКУБ. Широта охвата и глубина проработки затронутых в книге тем. Особенности авторского стиля таковы, что коли он берётся показать нам жизнь самодержца Российского Александра II, то начинает он свой рассказ не с момента рождения младенца Саши, а с предыстории семьи Романовых, с рассмотрением нескольких предыдущих поколений этой венценосной фамилии. И показывает нам события с детальной глубиной, показывая нам отдельные важные по мнению автора события семейной жизни настолько откровенно, насколько это важно для понимания книги в целом и смысловых её нюансов в частности. И вот эти широко-глубокие приёмы по мере чтения встречаются с завидным постоянством, раскрывая нам всю глубину авторского замысла, убеждая нас в правоте его подхода к раскрытию темы книги, и в правдоподобии и вероятность достоверности авторских трактовок, предположений и гипотез.

N-мерное НЕЧТО. Личное мнение автора. Радзинский вовсе не является сторонним наблюдателем и бесстрастным пересказчиком. Все мы помним его авторские телепередачи, и знаем, с какими богатыми модуляциями, с каким прищуром глаз и с какими точно выверенными жестами он рассказывает о событиях вековой давности. Понятно, что можно просто изображать и эмоцию и своё отношение к рассказываемому, но всё-таки мне кажется, что Радзинский к кому-то из своих героев относился снисходительно, а к другим с дружеским участием и сопереживанием; кого-то недолюбливал и осуждал, а о ком-то искренне сожалел и сочувствовал. И можно разделять его, авторское, отношение к повествуемому, а можно быть совершенно иного мнения и содержании и книги и трактовок и гипотез, высказанных Радзинским, но вот что практически невозможно, так это остаться совершенно равнодушным и невовлечённым — если так, то нужно немедленно идти к врачам и проверять кровь на наличие гемоглобина...

Не берусь определять истинную форму нашей виртуальной многомерной многогранной флешки — соотношение всех указанных и оставшихся за кадром нашего разговора о книге смысловых оттенков. Да это и не нужно, потому что самое важное своё предназначение книга выполнила — пробудила мощный интерес к эпохе, расставила какие-то смысловые акценты и ударения на тех или иных событиях и явлениях, заставила задуматься о своих собственных взглядах и убеждениях, в том числе и политического оттенка.

Книга посвящена эпохе Александра II. Автор напомнит читателю историю семьи Романовых, остановится на годах правления отца будущего царя-освободителя, Николая I, расскажет о его воспитании, окружении, реформах, общественной жизни России, сдобрив всё байками, легендами, рассуждениями.

Александр II – это тот царь, который отменил крепостное право, даровал народу всякие свободы (его отец строил тоталитарное государство) и за дела свои стал жертвой террористов-народовольцев, организовавших на него аж семь покушений, в том числе в Зимнем дворце. Радзинский придерживается мнения, что в заговоре была замешана царская полиция, с чем, учитывая все обстоятельства, не согласиться сложно. Вот обо всём этом читать было очень интересно. Кроме того, автор рассказывает о судьбах и взглядах писателей того времени – Достоевского, Толстого, Тютчева, Некрасова, Жуковского, Ключевского, – что позволяет увидеть более полную картину. Это как раз то, чего мне так не хватало на школьных уроках истории.

Но Александр II и царь, имевший не только кучу любовниц при живой императрице, что было в порядке вещей, но и на пятом десятке влюбившейся в одну из них – Екатерину Долгорукую. Он жил с ней больше десяти лет, и в конце концов они даже обвенчались. И Радзинский смакует подробности сексуальной жизни, причём всех – не только семьи Романовых (Александра II, Николая I, Елизаветы I, Екатерины II), но и народовольцев, и каких-то второстепенных лиц.

И хотя, на мой взгляд, степень желтушности зашкаливает, до его «Записок стукача» всё же далеко: там приводится «дневник» императора (я полагаю, вымышленный), на страницы которого тот изливает свои чувства к Екатерине Долгорукой. И это отнюдь не стихи в её честь, а откровения, касающиеся изменений в его штанах при виде её лика. Короче, каких-то физиологических подробностей здесь, слава богу, нет, хотя к концу книги Радзинский всё-таки поделится сплетнями, что якобы накануне седьмого покушения Александр II взял её на столе, и это был их последний раз, и это так грустно… К сожалению, я тот скучный человек, которого интимная жизнь других людей совсем не волнует, но для кого-то это будет, наверное, плюсом.

Еще из минусов – чересчур пафосный стиль повествования.

И, исходя из всего вышесказанного, должна, к сожалению, признать, что читать Радзинского – выше моих сил. Но формат аудиокниги оказался вполне приемлемым. Почему бы, моя дома полы, не узнать что-то об истории государства Российского?

Оценивать данную книгу мне очень сложно. Я не фанат истории, подобное читаю очень и очень редко. Ну,что выпало, то выпало.
Почему из всей подборки я выбрала именно эту книгу? Фигура Александра II мне всегда казалась очень интересной: правитель, воспитанный поэтом Жуковским, спаситель русского народа(условно, тут я бы поспорила), реформатор с трагической судьбой. Таким нам его рисовали на уроках истории, насколько я помню. И мне было очень интересно узнать какие-то новые факты-подробности из его жизни. Начнем по порядку.

Примерно 10 % книги(я читала в библиотеке Либрусек) отводится предшественникам Александра, начиная с Петра и заканчивая Александром I. Затем идет подробное описание правления Николая I и делается плавный переход к правлению уже непосредственно Александра II, героя книги. Сразу скажу,что не понравилось наличие ненужных подробностей, я бы даже сказала, копание в чужом грязном белье: вот честное слово, мне абсолютно неважно, через чью постель Марта Крузе(Катя I) попала в постель Петра I(а Радзинский в нескольких предложениях и достаточно емко пишет об этом!) или что там происходило между Катей II и Петром III. А автор и тут интригует: подсовывает читателю дневники Екатерины, в которых та пишет, что не было у нее никакой близости с Петром, мол, слаб он был в этом деле, а Павел это прочел. Были ли Романовы Романовыми?( Возможно, ярый фанат истории спать не сможет после такой загадки). Еще не понравился такой момент: автор останавливается на подробностях смерти Александра I, пишет о том, что все это происходило в странных обстоятельствах, смерти ничего не предвещало, и вообще непонятно, от чего умер Александр(любой учебник истории или Википедия вам скажут, что умер он от горячки - вполне себе обычное дело для тех лет и с их медициной, в лучшем медицинском справочнике написано - болит то-то, пусти кровь оттуда, болит это, пусти отсюда), и, якобы есть легенда(а может, и не легенда, автор пишет об этом, на мой взгляд, без тени сомнения) о неком отшельнике Федоре Кузьмиче, как две капли воды похожем на императора, мол, родным проститься привезли закрытый гроб и вообще все это было под покровом ночи. Заканчивает эту историю автор примерно такими словами: но нам знать не дано, как и чего было на самом деле, поэтому оставим это. Круто, хочу я сказать...Сказал "а", так скажи и "б": откуда ты это все взял, зачем написал?(хотя в принципе я догадываюсь, читатель ведь такой, ему хлеба и зрелищ подавай).
История жизни Александра изложена довольно подробно: автор детально и ёмко показал,какие чувства может испытывать цесаревич, показал его взаимоотношения с отцом, его отношение к стране, отношения с наставником- Жуковским. Но самое главное: Александр изображен обычным человеком, на долю которого выпала тяжелая ноша - правление огромной, необъятной страной. Как и всякий человек он может любить, злиться, быть в смятении, ненавидеть, ошибаться, но ошибки получаются у него уже более масштабными, чем ошибки простого человека, более серьезными... но нельзя не заметить и тот факт, что эта книга не только об Александре. Она все же шире, она об эпохе Александра II(больше об эпохе даже, чем об Александре). И вообще вся книга-это такой научно-популярный стиль(рассчитана на широкую аудиторию, сквозь тяжелые строчки читателю пробираться явно не придется). Очень много сносок и на исторических лиц, окружавших императора. На мой взгляд, в этом есть определенный недостаток: на некоторых он останавливается очень подробно, а некоторых же упоминает лишь вскользь. Например. еще в первой главе он подробно расписывает Сперанского и все его реформы(ну, а зачем, Сперанский же присутствовал при дворе преимущественно при Александре I), а о Льве Николаевиче Перовском он пишет буквально одной строчкой(действительно, зачем, хотя было бы интересно почитать об отце той самой Софьи Перовской).
Также интересно, что Радзинский ищет параллели, некоторые из них мне показались довольно интересными(например, он ищет предпосылки революции 1917 года во времени правления Николая и Александра, в идеях декабристов, довольно интересно он пишет об этом), некоторые надуманными(их большинство).
В целом, книга читается быстро, язык достаточно живой(мне скорее не понравилось, чем понравилось, но это уже особенности моего восприятия).

Старшие классы, урок истории. Проходим, вероятно, Гражданскую войну в России. Моя любимая учительница и одновременно классная руководительница Марина Владимировна в привычной своей неторопливой, убаюкивающей чуть даже манере повествует о событиях давно минувших дней. Я чувствую себя отлично, я обожаю уроки истории тогда гораздо больше, чем даже уроки литературы. Я рисую, не отвлекаясь ничуть от речи учительницы, я листаю учебник и натыкаюсь на портрет красивого (на свой тогдашний вкус) мужчины; читаю подпись – адмирал Колчак. Александр Колчак – белый вождь перед будущей товарищем Ритой.

Немногим раньше я сдаю годовой экзамен и выбираю, конечно, историю. Марина Владимировна позволяет объять малую часть пройденного – выбрать царствование одного самодержца, изучить только это, зато подробнее. Я выбираю, конечно, Александра II: он один из монархов вызывает мою симпатию – он отменил крепостное право, развязав многовековую петлю на шее народа. Теперь я думаю, что, может, столь сильной симпатии он и не заслуживал, ведь право человека на свободу – право естественное. Но тогда выбор монарха для экзамена был однозначен, однозначен выбор книги и теперь, в «Долгой прогулке», подборке из Радзинского.

Повествователь из него блестящий, безусловно. Портреты современников – как живые; выдержки из писем, дневников – как же я это обожаю! Как подробно и талантливо преподносится социокультурная обстановка эпохи! Это блестящее время для литературы, это Некрасов, Толстой и Достоевский, это Герцен, звонящий в свой «Колокол» из Лондона и многое-многое другое прелюбопытнейшее. Тогда появляется невнятное, вечно размытое определение «интеллигенция», появляются «гласность» и «оттепель». Тогда самодержец пугает сановитых ретроградов своими реформами, брата его, Константина Николаевича, и вовсе кличут «якобинцем».

И все же царь постоянно колеблется, периодически сдает назад, и все его сомненья, весь его неустойчивый (7 покушений!) период царствования подробно описан Радзинским. Если в случае с «Историей Франции» из предыдущего задания я жаловалась на отсутствие лирических отступлений, то к книге Радзинского может быть одна только обратная претензия: мало о реформах, об их подготовке, почти ничего об их составе и развитии, школьный учебник, «Википедия» - и те дадут побольше информации. Непростительно. Зато лирики… Когда начинался обеденный перерыв, я откидывалась на офисном стуле, приговаривая: «Ну, девочки, у меня наконец начинается про любовницу императора».

Мне не очень по душе далеко идущие параллели, мол, «декабристы разбудили Герцена» (Н. Коржавин), а он всех остальных, в том числе террористов. Герцен не проповедовал террора, так можно и на Сэлинджера повесить убийство Леннона. И что «в письма запечатывали смерть, лайнеры в Египет угоняли» (В. Корнилов) с тех пор, как на Екатерининском канале смертельно ранили Александра II. За исключением похожих рассуждений, мне понравилось. История сложна и противоречива. В который раз уже убеждаюсь в этом. Смутьян Радзинский разбудил во мне то самое чувство 2009 года:

Дальше...

Если бы знать правду;
что не напрасно
я разбираться пытаюсь,
плутая
в твоих эрах;
чтоб не метаться в стороны
«белых» и «красных»,
победителей и побежденных,
сломивших устои, реакционеров…

Мои бесконечные «если бы»
что тебе? –
Не поведешь и бровью,
до Христа все познавшая
и эти веков двадцать.

И мне остается
вести разговор с тобой дальше,
История!
Осознавая
привычку твою –
повторяться.

Помню, на уроках литературы в школе вопрос “это произведение было написано в таком-то году, а что в это время важного происходило в истории России?” практически всегда ставил в тупик весь класс, за исключением пары человек. История же запоминалась в виде разрозненных фактов, отрывков из учебников, отдельных имён или дат, в результате чего индокитайская война превращалась в войну между Индией и Китаем, а Мартина Лютера путали с Мартином Лютером Кингом.

Вся проблема в том, что большинство из нас недооценивало важность исторического контекста. Более того, мне самой зачастую было интереснее изучать литературу в отрыве от этого самого контекста, не обращать внимания на то, что происходило в стране во время написания того или иного произведения.

Но в книге Радзинского главы, посвящённые царям-предшественникам Александра Второго или писателям, жившим в те времена (особое внимание здесь уделено Достоевскому), воспринимаются легко и с интересом, заставляют читателя погрузиться в эпоху правления царя, которому посвящён этот роман. Исторический контекст не выглядит чем-то чуждым, навязанным со стороны, а воспринимается вполне естественно. Зачастую можно провести параллели с нашим временем и понять, что ничего так и не изменилось. Заодно помогает относительно трезво оценивать происходящее.

Книга написана с здравой иронией, в ней много забавных и интересных фактов как о самом Александре, так и о других русских царях, стиль у Радзинского лёгкий, изъясняется автор просто и понятно, но в связи с этим его нередко упрекали в популяризации истории. Конечно, для вдумчивого изучения этой науки полезнее читать серьёзные исторические труды. Но книга Радзинского, я думаю, может заинтересовать тех, кого раньше история оставляла равнодушным.

А вообще это одна из извечных проблем: стоит ли любую науку преподавать увлекательно, с юмором и наглядными примерами, доступными для понимания неспециалиста, ориентируясь на массовую аудиторию, или же излагать неупрощённый материал, уделяя достаточно времени как интересным, так и “скучным” фактам?

Могу сказать, что я сталкивалась с обеими методиками преподавания, и, пожалуй, в первом случае предмет может просто не восприниматься всерьёз теми, кто действительно желает получить знания. С другой стороны, обилие научных терминов и сухое перечисление фактов тоже обычно не приносит ничего хорошего. Поэтому и существуют разные виды научной (или научно-популярной) литературы: и те, и другие необходимы, выбирать же нужно в зависимости от степени вовлечённости читателя в науку.

И, поскольку я не являюсь историком, главное, что я вынесла для себя из этой книги - Александр Второй на самом деле был... Избранным. Он Нео.

Мы все в Матрице! Вот чего только не узнаешь из книг по истории...

По моему мнению "историка" и человека: во всей исторической и "околоисторической" литературе не фантазируют и не приукрашивают только составители справочных пособий. Им сложно и не особо нужно соотносить с главенствующей теорией список дат и событий или подчеркивать нюансы в биографиях личностей. В справочниках всё кратко, емко и полезно, и если не хочется влезать в голову автора/лектора и разбираться там в его мыслях - вот, пожалуйста, справочник. Листай, вникай, учи, выводи свои законы. А везде, где можно свободно развить мысль, начинаются владения Литературы. И тут у кого что: сравнение обстоятельств (для создания эффекта связного повествования или в качестве иллюстрации к главной идее), лексический материал, окрашенный в соответствии с мнением пишущего о событии и герое (ну как ни крути, без этого точно никак) и личность автора со всем колоритом его современности то там, то тут выглядывает. Если у пишущего имеется склонность литературно излагать свои мысли и выводы - без фантазии точно не обойдется. Ведь уже метафора какая-нибудь в тексте - уже фантазия, уже, значит, не совсем аутентичный материал. И так далее.
У одних историков литературность совсем незаметна, у других, наоборот, - на художественном слове всё и держится. Но корень, источник в том и в другом случае, думается, один: История - это не совсем наука, это течение жизни. Хорошо ли это, плохо ли, но мы все вместе - пишущие, читающие, живущие - создаем это течение (банальность. Я вот, например, без банальностей не могу). Оно принадлежит нам всем, её творцам, и присвоить себе право владения не получится. Историю можно обработать научно, осознанно подбираясь к этой громадине с измерительными приборами и режущими предметами (в благих целях, разумеется, только в благих целях)). А можно подойти с бояновыми гуслями, с пером за ухом и свитком подмышкой и спеть оду в её честь. Или, сощурив глаз художника, прицелиться на лист и изобразить то, что видно в этом аквариуме прошлой жизни с твоего ракурса. И при "научном" и при "художественном" подходе многое останется за пределами авторского взгляда. Ну да и Слава Богу, хорошо хоть что пишут, думают и говорят на эти острые, больные темы нашего прошлого - ведь порой не хватает задушевного разговора, без этих шумных выяснений отношений между историками и околоисториками на тему "чья это корова и кто её доит". Кажется, нам всем вообще не хватает простого разговора без этого... словесного мордобитья.
И исторический роман и историческая монография пишутся, значит, и наши дорогие ученые-историки - тоже отчасти писатели. Просто они не всегда это понимают. Может быть, потому и не любят они особой нелюбовью Гумилёва-сказочника, а порой - Ключевского-слишком-философа и других. А жалко. Всем, кто живет во имя одного дела, - дружить бы.
У Радзинского замечательно получается маскировать свои исторические романы под реальные исследования. Увлеченный читатель озадачен - так ли всё было? Совсем-совсем по-другому быть не могло, но и точь-в-точь так, как здесь написано - тоже вряд ли... Где там вымысел, где факты? Озадаченность формирует стимул к действию... Ага, глядишь, читатель через кисть художника дойдет до логарифмической линейки ученого и соединит в себе больше, чем увидел творческий человек со своей колокольни. Хорошо же)
Конец лирического отступления

Что мне нравится, так это ощущение проникновения в эпоху, которое книга формирует. И понимание, которое приходит после прочтения: до чего же нелепо, когда судьба страны решается за какие-то минуты одного события (несколько таких моментов упомянуто автором). До чего же часто так и происходит. Обидно. О каком рациональном, разумном начале нашей человеческой деятельности можно говорить, если всё важное происходит спонтанно, неожиданно... Костер, из пламени которого вырываются искры, множество искр. Они улетают в тьму неба, они все улетают и растворяются в нем. И одна искра падает на сухую траву. Какая-то одна. Если представить, что все они мыслящие - то одна идея, одно желание, какая-то далеко не общая часть делает свой ход, и фигуры встают по-новому. Одна случайность решает слишком многое. И в данном случае Радзинский не драматизирует происходящее. Драмы хватает и без этого.
Еще: император - он ведь обычный, живой, как мы все. А разумному человеку быть во главе такой страны - это крест, это наказание за грехи прошлых жизней не иначе. Читаешь и проникаешься теплыми чувствами к Александру II. Он мог не решаться, не замахиваться на дело, которое его предшественники даже не могли охватить мыслью. Но - замахнулся, значит, была смелость, была вера в благополучный исход. Освобождение крестьян - неподъемно тяжелый, тягостный вопрос. Совершились ли бы русские революции начала XX века, если бы не было освобождения 1861 года? А если б свершились, то чем бы закончились?
Ладно, не буду про это. Скажу про Александра: кажется мне, что освобождением крестьян он освободил и свою совесть, совесть своего рода. Если б не справился со страхом и отступил - сам себе не простил бы. И не его вина, что вышло так, как вышло. Это ведь надо не игровые кости бросать (хотя и тут рука судьбы участвует), надо уметь правильно разруливать взаимоотношения многих и многих людей... А тогда "правильно" - это как?
Про террор один наш старенький преподаватель сказал так: навязчивое желание кого-то убить - это вообще патология. А в случае народовольцев (когда вся ненависть концентрируется на одной личности, и спасение- только в её физическом устранении) - серьезное психическое заболевание. Не могу не согласиться. Но на ком лежит ответственность за обострение обстановки, и должен ли вообще кто-то за это отвечать - вопросы еще более сложные, придется оставить в покое и их.

А вообще, книга "Александр II. Жизнь и смерть" мне показалась самым удачным творением Радзинского. Это при том, что "Николай II" - ещё одно произведение трилогии - мне трудно как-либо оценивать, и я выношу его за скобки сравнения.

Саша, все, что тебе нужно знать о первом дне весны 1881 года, - не надо, не ходи. Останься с Катенькой.

Когда я читаю русскую историю в более или менее художественном виде, меня переполняет чувство безмерного сожаления, примешанного к состраданию. За неудавшиеся реформы, за ненужные войны, за погибших героев, за без вины виноватых. Русские всегда находили оправдания чему угодно, выказывая это в адрес исключительности пути нашего народа.

Убить царя, который осуществил одну из главнейших реформ в России мирным путем, царя, которого прозвали Освободителем, - это ж надо было додуматься! И ведь додумались. Идея революции затуманила мозг. И чей мозг? Дворян! Которые радели за "хлеб дающих" и сетовали на "хлеб жующих", относясь при этом ко вторым. Радзинский не дает однозначного ответа, почему так случилось, он пытается показать некоторые факторы, которые привели к такому исходу.

Александр был слишком мягкотелым. Особенно это контрастировало с предыдущим царствованием железного Николая. Вот и распустились споровые грибочки на благодатной земле, которых было бесчисленное множество. И эти Перовские, Желябовы, Халтурины, Гольденберги и прочая очень характерно обрисованы автором. Кратко, но в то же время достаточно, чтобы понять что это были за личности и почему они столь террористично были настроены. В этом прелесть книги - автор не зациклен на личности царя, изображенного на обложке, он описывает события, происходящие задолго "до" и "после", людей, находящихся "подле" и "в отдалении". Царствование Александра - лишь часть запутанной, но очень многогранной истории нашей страны.

Есть целые главы, в которых ни слова (!) об Александре. Размышления о русской литературе, о великих писателях (параллельность жизни Достоевского и царя - ах и ох!), о городах и весях. И, признаться честно, я всем этим увлеклась. Настолько все живо описано Радзинским, что складывается ощущение, что и "он там был, мед-пиво пил". Даже кличку коня знает, который был надежей начинающих террористов. Да что там кличка! Он судьбу Варвара отследил, вверя ему последнюю поездку уже окровавленного Государя ко дворцу.

Ох, лукавит Эдвард Станиславович, лукавит. Сомневаться в его знании или незнании не приходится, но вот честность вызывает вопросы. Хотя... черт, с ней с честностью, ведь потрясающая биография получилась!

Годы в роли наследника и первые шаги в роли Государя - это жизнь Александра в представлении Радзинского. А вот все события опосля 1866 года - медленная смерть, украшением которой стала юная Долгорукая. Несколько покушений на протяжении этих долгих лет должны были предостеречь Александра, но в тот последний раз он не торопился уйти с Екатерининского канала.

Саша, у тебя на столе лежит почти Конституция, и почти подписанная. Давай посмотрим, как повернется колесо истории, если ты даруешь России в конце девятнадцатого века эту штуку, намоленную еще декабристами. Не ходи на смотр войск, подпиши Конституцию, а?

Вот какова судьба всех реформаторов в России – это раз.

Вот и делай после этого что-то хорошее этому народу – это два.

Вот так всё и предначертано этой стране: каковы грехи, такова и расплата за них – это три.

Возможно, подобные мифологемы были в авторском замысле, и текст – некое подтверждение, изложение его. Книга вообще написана на злобу дня, это очевидно. На злобу, а не суету. В первую очередь, конечно, речь о терроре. Несколько соображений по поводу прочитанного.

1. Аналогии. В «Хаджи-Мурате» более явно, ярко и даже беспощадно говорится о Николае I, первом, видимо, императоре, который попытался заморозить Россию. Радзинский проводит аналогию, даже не скрывая этого. И понятно, к чему подводит. И понятно, что, к сожалению, окажется прав: заморозить страну не дано никому – ни всесильному жандарму Европы Николаю I, ни всесильному ВВП. Главное – зачем? Зачем морозить и без того холодную и часто – инертную страну?? Нерешенные Николаем проблемы никуда не делись: и бомбисты, и Петрашевский с Победоносцевым – оттуда, из Николаевской России. О дне сегодняшнем – что говорить-то? Чему учит история? Ничему и никого. Или – почти никого. И не только в России.

2. Александр II, как и его папА, на 99% немецких кровей, конечно, совершенно русские люди. Как и наполовину еврей, на половину чуваш или мордва – В.И. Ленин. И когда Ленин писан «Шаг вперед – два шага назад» - знал и понимал, о ком писал, обо всех нас, таких, какие мы есть. Вот и весь миф о судьбах русских реформаторов. Урок вот, в чем: русский, будь мужчиной, сказал: «реформа» -делай реформу. Сделал шаг – делай второй вперед. Будь мужественен в борьбе, в первую очередь с собственным безволием и мягкотелостью. Быть мужчиной в России – это я вам скажу не просто обладать одним из вторичных половых признаков! Только так ты защитишь тех, кого любишь, кем дорожишь, тех, кто рожает тебе детей, кто тебя самого родил и воспитал. И всё получится у тебя, как получалось тогда, когда ты этого действительно хотел. И всё получится и с людьми и с технологиями: умных в этой земле всегда было достаточно для любого дела – не нужны только они по большей части; а технологии любых преобразований давно открыты.

3. Злоба дня – террор. Как бы и якобы – за «грехи». В романе – за сожительство при живой законной супруге. В жизни нынешней России (Рашки) – да мало ли за что! «Немытая Россия» - это ведь не америкос-пиндос, не жидо-масон и не чурка черножопый сказал. Классик и гений земли русской, свой, родной. А другой, не менее свой, добавил: «Историческое предназначение России – показывать вечный пример того, как жить не следует». Ну вот, к злобе дня. Только вот не за что и не перед кем шапку ломать немытому русскому мужику со своим гребанным государством. И сопли рукавом армяка вытирать. Не перед кем, кроме одного: собственным народом. Одно и вечное: свои люди – цель и смысл этого, по большинству дел пока – гребанного русского государства. Покаяться перед живыми или памятью уже ушедших несправедливо и безвинно пострадавших. Свои – цель и смысл существования, свои – цель и смысл. Грешить и каяться, грешить и каяться – по другому в человеческом обществе не бывает, к сожалению. Покаяние - искреннее и деятельное.

Террор – идея очень сильная. Очень сильная. И победить её можно исключительно идеей ещё более сильной. Дающий такую идею и собирает паству. Это к тому – кто же эти – свои.

Вот такие соображения возникли у меня по прочтению книжки. Интересной и умной.

Даааа… Для меня эта книга выглядит именно так, читая её, я как будто ёлку новогоднюю наряжала. Эдвард Радзинский взял за основу-ствол историческую фигуру – Александра Второго, и навешал на него исторических фактов-шариков, сверху посыпал дождиком-юмором, и ёлка-книга засверкала и заискрила.

Я, честно говоря, слегка удивлена, ранее я уже читала этого историка, и мне показалось, что мой умишко совсем мал и не дорос до книг этого автора, и поэтому к этой книге я относилась с опаской, предчувствовала, что опять с тоской буду смотреть на свои исторические познания, но я ошиблась… Книга настолько интересная, что я две недели не выпускала её из рук…
Радзинский приводит очень много исторических фактов; кроме жизни Александра Второго, ещё из книги вы узнаете подробности жизни людей его окружающий, правящих до него, автор также приводит параллели с писателями, жившими в то время. Я не знала многих подробностей из биографии того же Достоевского и Чернышевского… Для меня было дико узнать, что один из светил русской литературы, отец Сонечки Мармеладовой был приговорён к повешению, но в последний момент был спасён, и что этот эпизод в целом повлиял на всю жизнь писателя…
Плюс юмор Эдварда меня немного поразил и привел в умиление, много цитат было зачитано мужу… я и не знала, что историк такой веселый дядька) а в телевизоре выглядит нудным ботаником).
Плюсом к плюсу идут фотографии, даааа!… я люблю такие исторические воспоминания… Особенно интересно было глянуть на тех, кто упорно готовил покушения на Александра Второго...
Короче, книгу горячо и настоятельно рекомендую читать всем тем, кто интересуется периодом отмены крепостного права. Столько исторических событий вряд ли ещё где встретите в одном месте… Да и вообще всем любознательным и интересующимся отечественной историей рекомендую брать подарки с этой нарядно украшенной ёлки…