Повести и рассказы

Всё-таки мне нравится, как пишет Лев Толстой. Правда, большие романы лучше. В больших романах из вот таких, как "После бала" зарисовок складываются судьбы и узор времени. Но и в этой короткой вещи уместилось многое. Прежде всего, настроения. Целые три, совершенно разные.

Настроение светского вечера, где пожилой мужчина рассказывает свою историю. Я прямо вижу бархат кресел и слышу треск полен в камине. Слабый свет свечей, багряный из-за бархата. Чувствую аромат кофе с бренди и дым сигар. Атмосфера уютного повествования. Улыбки дам, сверкание моноклей, понимающее почесывание усов.

Второе настроение - бал. Волнующее дыхание юности, когда можно безмерно влюбиться в очаровательную девочку, пора иллюзий, когда перышко с дешевого веера приобретает ценность фамильного талисмана. Вся жизнь впереди и ты уверен, что поймешь ее куда лучше прочих. Каждый день - как жизнь. Кругом - ее полнота. Каждая кадриль - событие. Восторг. Азарт. Миражи.

Третье настроение повести в рассветном утре. Запах травы и недавно прошедшего дождя, шелест листвы. Щебет птиц. И странные звуки. Непонятный строй, люди в военной форме. Упорядоченный, каждый солдат -- винтик механизма. Изнанка жизни. К запаху дождя примешивается привкус крови. Безликая жестокость. Я вижу солдат, выполняющих приказ. Почти бесчувственного татарина, которого волокут, словно куклу, навстречу смерти. Маловероятно прийти в себя, когда тебя прогнали сквозь строй. У него была жизнь - от беззубого мальчонок в засаленной рубашке до юноши, тоже полного настроения бала. У него была история - причины дезертирства, побег, преследование. Все это было - но не рассказано, потому что уже не важно. Ни для него, ни для остальных.
На лесной опушке свое настроение. Тут ступает бесстрастно и статно мужчина, дома - любящий отец, на балу - изящный танцор. Тут он - другой, абсолютно. Он не допускает жалости. И грамма.
Целая судьба даже в солдате, который ударил слабее и получил нагоняй. О нем можно было бы написать целую книгу, но хватило двух предложений, чтобы уместить суть.
Спина, превращенная в развороченное мясо (ей предстоит покрыться гноем, спалить жаром и заразой человеческую жизнь за эту ночь, или, может, за неделю), удаляется, вместе со строем и запахом крови, слепой жестокости механизма жизни. Поют птицы. И все еще пахнет дождем.

...а ведь рассказ такой короткий...

Оленин – стандартный представитель золотой молодёжи, который мается от скуки и не знает, чем бы таким интересным себя занять. Ему кажется, что поездка на Кавказ изменит его жизнь в лучшую сторону, добавит смысла в бесцельное существование.
Должна признаться, что горы действуют на меня тоже гипнотически, поэтому я понимаю восторг Дмитрия Андреевича как никто другой.
Основное событие происходит в станице Новомлинской недалеко от Терека.
Сначала Оленин не вызывал у меня симпатию, но постепенно он стал раскрываться, как добрый и щедрый человек (чем окружающие непременно воспользуются). Не каждый так может взять и подарить лошадь, по тем временам это был дорогой презент, да и сегодня это не самый распространённый подарок.
Невзаимная любовь к Марьянке ставит точку в его чётком понимании, что «счастья в жизни нет, а есть покой и воля». Герой взрослеет на глазах читателя, а это не может не радовать.

Одно из произведений, пропущенное мною в перегруженной школьной программе. Самое время наверстать!

В целом, да простит меня классик, как-то я разочаровалась однозначностью оценок и обилием подсказок, как следует относиться к тому или иному герою. Черно-белое восприятие любой войне чуждо, тем более войне на Кавказе. А тут выходит - благородные горцы, против алкоголиков русских, под предводителем сластолюбца и глупца царя.

Если задуматься однако и вчитаться в историю его жизни, личность Хаджи-Мурата потеряет нимб героизма, навязанный ему автором. Он служил ханам, которые обманом были убиты Шамилем. Подался к русским, воевал против Шамиля. После размолвки с русскими, переметнулся к Шамилю, воевал против русских. Рассорился с Шамилем, опять "вышел" к русским, обещал помочь разбить Шамиля в обмен на освобождение семьи. Не дождался поворота русской бюрократической машины (и вряд ли когда-нибудь дождался бы, нужно отдать должное), решил бежать, был убит. Естественно, все мои оценки ориентированы на понятную мне культурно-ценностную парадигму, в рамках которой понятия чести и совести отличаются от их понимания Хаджи-Муратом, но тем не менее сочувствие гордому горцу, к которому меня довольно настойчиво подталкивает Толстой, мне претит. Очень поэтичная живая метафора смерти Хаджи-Мурата, которой начинается повесть, задаёт настроение с первых строк.

Несколько иного я ожидала, чем и вызвано некоторое разочарование.

В последнее время всё чаще и чаще замечаю, что мода ругать русскую классику и как её преподают в школе не заканчивается, а лишь набирает новые обороты. И Достоевский плох, Булгаков чем-то не угодил, а Лев Николаевич записан в ряды графоманов. Но если всё-таки на некоторое время абстрагироваться от школьных воспоминаний о вдалбливании классических мнений критиков о классике и прочих неприятных моментов, которые наверняка были у каждого второго школьника. Забыть это и посмотреть правде в глаза.
Конечно, просто сказать "Это же классика!", значит, ничего не сказать. Слова "Это же классика!" вовсе не аргумент. Но не согласиться, что эта литература на века будет весьма сложно. Она была актуальна и в те года, актуальна и сейчас. Да, нет атмосферы ушедших лет. Зато люди всё те же и проблемы идентичные.
Возможно, "После бала" нельзя назвать шедевром творчества Толстого, но все вышесказанные слова можно смело к нему отнести. Для меня это небольшое произведение как дыхание прошлого, полное боли, разочарования и крови. Оно наполнено реальной жизнью, созданной ярким контрастом бала (в особенности, танец Вареньки и её отца) и той жестокой сценой, что наблюдал главный герой после торжества. Главное, "После бала" полно ошибок. И для каждого читателя они свои.

Потрясающее произведение, и все-таки Лев Николаевич гений. После огромной и размытой «Анны Карениной» читать «Крейцерову сонату» было одно удовольствие – очень ёмко и понятно.
Осторожно спойлеры!
Произведение представляет собой исповедь человека, убившего свою жену, случайному попутчику в вагоне поезда. Обстановка была выбрана не случайно, попутчику можно рассказать всё без утайки, быть предельно откровенным. Василий Позднышев рассказывает историю своего брака, начиная со знакомства с будущей женой, заканчивая её убийством. Я не могу полностью согласиться с его взглядами на брак, положение женщины в обществе и любовь как взаимоотношение полов в целом, ввиду их радикальности, но признаю, что такая позиция имеет право быть, рациональное зерно в этом есть. Брак не может строиться на одном лишь только половом влечении, природных инстинктах, необходимо некое единство душ, если хотите. Так и получилось у Позднышева, его брак не оправдал его надежд, его жена не оправдала его надежд. Когда он брал в жены неискушенную, чистую девушку, он хотел построить идеальную семью, в которой духовное довлеет над природным, но, он признает свою вину в том что он, будучи человеком уже испорченным и имеющим за плечами большой багаж опыта, все равно свел их брак к физическому началу, страсть не была ему чужда. Не было того желаемого единства душ, о котором он мечтал, страсть прошла и выход он видит лишь в разводе или смерти (да он желал ей смерти и сам малодушно подумывал о самоубийстве). Так и жили бы он в состоянии «худого мира», если бы в их жизни не появился скрипач. Очевидно, что Позднышев очень боялся такой угрозы его браку, но также боялся и показать этот страх. Отчасти этот страх был надуманным, я так и не поняла, была ли в самом деле физическая измена со стороны его жены. Убийство, совершенное Позднышевым, стало переломным моментом и расставил все по местам, потому что ситуация накалялась с самого начала – с медового месяца, и требовала решительных действий. Я ни в коем случае не хочу оправдать Позднышева, он совершил тяжкий грех, отнял жизнь у другого человека, но свое наказание он, я думаю, понес – перед обществом, собственной совестью и Богом.

Это произведение реабилитировало Толстого в моих глазах, я непременно продолжу знакомство с его творчеством.

Странно читать о кавказской войне позапрошлого века, зная о кавказской войне конца двадцатого, т.е. то, чего не мог знать Л.Н. Толстой.
Мысль о том, что от пошлости повседневной городской жизни можно спастись на войне, на Кавказе, ввиду величественных гор, под шум Терека, кажется мне кощунственной. В наши дни на Кавказской войне ни от чего спастись нельзя, а можно встретить смерть в её самом чудовищном виде (причём, не выезжая на место, с доставкой на дом).
Сила художественной правды Л.Н.Толстого состоит в том, что он убедительно показал, что и в относительно простодушные времена девятнадцатого века такое спасение было немыслимо. И дело не только в войне, а в том, что убежав от одних людей, человек обречён жить среди других, не хороших, не плохих, а людей с их другой, но всё же пошлостью. Пошлость казацкой станичной жизни: ритуальное пьянство, охота на абреков, гордость, когда удаётся убить, пусть хоть и подростка, делёж убогой добычи... Пошло получить чеченскую пулю в живот в отместку за убитого брата. А как объяснить и оценить участие гордых гребенских казаков в войне с Чечнёй на стороне угнетающей их и презираемой ими России, тогда как по образу жизни и видению мира они бы прекрасно договорились и ужились с горцами?
Правда состоит и в том, что все три молодых героя, что Оленин, что Лукашка, что Марьяна заняты только собой, ни в одном из них не просматривается ни доброта к другому, ни попытка увидеть что-нибудь дальше собственного носа. Каждый из них в какой-то момент использует другого в угоду своему внутреннему комфорту. Итогом года жизни Оленина в казацкой станице, на берегу Терека, вдали от столичной пошлости, явились опустошенность души, больше той, с которой он прибыл на Кавказ, презрительное равнодушие Лукашки и Марьяны, жизни которых он завидовал, и плотная туманная завеса над будущим. Если бы мне предложили выбрать, кто из этих троих больше достоин уважения и сочувствия, то я вслед за дедом Ерошкой выбрала бы Оленина.
Наверное, правда и то , что во все времена были и будут такие, как Оленин, которым "целый мир - пустыня". Думаю, что это непоправимо. И если даже непрестанное изнурительное самосовершенствование и потребность записывать движения своей души войдут в привычку, а со временем перерастут в судьбу великого писателя и даже гения, пророка, мы то знаем, каким адом это обернётся.

Хаджи-Мурат у Толстого овеян подлинной поэзией. Горские сказания, легенды и песни, которыми Толстой восхищался задолго до работы над повестью, дивные описания природы, в особенности звездного неба, — все это сопровождает жизненный и смертный путь Хаджи-Мурата.
В 1903 г., рассказывая американскому журналисту Джеймсу Крилмену о своей работе, Толстой говорил: «Это — поэма о Кавказе, не проповедь. Центральная фигура - - Хаджи-Мурат — народный герой, который служил России, затем сражался против нее вместе со своим народом, а в конце концов русские снесли ему голову. Это рассказ о народе, презирающем смерть».
Повесть можно читать и перечитывать много раз, и каждый раз будешь открывать для себя что-то новое.

Начинала читать, не зная, о чем пойдет речь (ведь сюжет многих книг из классики мы заранее знаем) и очень удивилась.
Это поздняя повесть Толстого.
За жизнь он нагулялся и под занавес решил, что это не есть правильно.
Книга-проповедь о вреде секса, а также семейной жизни. Инстинкты мешают человеку быть совершенным и следовать своему высшему предназначению.
"...если цель человечества-благо, добро, любовь, как хотите; если цель человечества есть то, что сказано в пророчествах, что все люди соединятся воедино любовью, что раскуют копья на серпы и так далее, то ведь достижению этой цели мешает что? Мешают страсти. Из страстей самая сильная, и злая, и упорная - половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти и последняя, самая сильная из них, плотская любовь, то пророчество исполнится, люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута, и
ему незачем будет жить. Пока же человечество живет, перед ним стоит идеал и, разумеется, идеал не кроликов или свиней, чтобы расплодиться как можно больше, и не обезьян или парижан, чтобы как можно утонченнее пользоваться
удовольствиями половой страсти, а идеал добра, достигаемый воздержанием и чистотою. К нему всегда стремились и стремятся люди. И посмотрите, что выходит.
Выходит, что плотская любовь - это спасительный клапан. Не достигло теперь живущее поколение человечества цели, то не достигло оно только потому, что в нем есть страсти, и сильнейшая из них - половая. А есть половая страсть, и есть новое поколение, стало быть, и есть возможность
достижения цели в следующем поколении. Не достигло и то, опять следующее, и так до тех пор, пока не достигнется цель, не исполнится пророчество, не соединятся люди воедино. А то ведь что бы вышло? Если допустить, что бог сотворил людей для достижения известной цели, и сотворил бы их или смертными, без половой страсти, или вечными. Если бы они были смертны, но без половой страсти, то вышло бы что? То, что они пожили бы и, не достигнув цели, умерли бы; а чтобы достигнуть цели, богу надо бы сотворять новых
людей. Если же бы они были вечны, то положим (хотя это и труднее тем же людям, а не новым поколениям исправлять ошибки и приближаться к совершенству), положим, они бы достигли после многих тысяч лет цели, но
тогда зачем же они? Куда ж их деть? Именно так, как есть, лучше всего... Но, может быть, вам не нравится эта форма выражения, и вы эволюционист? То и тогда выходит то же самое. Высшая порода животных - людская, для того чтобы
удержаться в борьбе с другими животными, должна сомкнуться воедино, как рой пчел, а не бесконечно плодиться; должна так же, как пчелы, воспитывать
бесполых, то есть опять должна стремиться к воздержанию, а никак не к разжиганию похоти, к чему направлен весь строй нашей жизни. - Он помолчал. - Род человеческий прекратится? Да неужели кто-нибудь, как бы он ни смотрел на мир, может сомневаться в этом? Ведь это так же несомненно, как смерть. Ведь по всем учениям церковным придет конец мира, и по всем учениям научным неизбежно то же самое. Так что же странного, что по учению нравственному выходит то же самое?"
Лично для меня было интересно читать как оформление идеи, но я не прониклась, потому что сама идея вызывает у меня только улыбку.